Форум частично закрыт до разрешения безобразной ситуации, связанной с расколом Теософского движения; из-за предательства Зайцевского (Московского) и Кемеровского региональных Теософских Обществ - их предательству идеалам и Учениям Теософии.
Сообщение: 49
Зарегистрирован: 22.04.08
Откуда: Россия
Отправлено: 30.04.08 09:42. Заголовок: Гипноз и эзотерика, теософия, наука
Вниманию форумчан предлагается тема в которой можно обсудить какую роль гипноз играет в нашей жизни, в теософии, в эзотерике:
Вначале мы разместим выдержки из книги Робина Уотерфильда. "Гипноз. Скрытые глубины: История открытия и применения" (R. Waterfield. "Hidden Depth. The Story of Hypnosis"):
цитата:
«Мне бы хотелось, чтобы читатель постоянно помнил: каждый из нас представляет собой гораздо большее, чем думает, и способен на большее, чем себе представляет».
«О гипнозе можно сказать точно только то, что это не сон. Правда, слово происходит от греческого hypnos означающего «сон», но применяется лишь постольку, поскольку сон является ближайшей аналогией гипнотического состояния среди известных нам ощущений. Однако между гипнозом и сном есть существенные различия, главное из которых состоит в том, что, несмотря на транс, ваши органы чувств воспринимают внешние воздействия, например, голос гипнотизера, и к тому же вы можете поддерживать связный разговор. Более того, вы настолько сконцентрированы на голосе оператора, что не отвлекаетесь на разную, обычно привлекательную, ерунду. И в этом смысле ваше состояние находится гораздо дальше от сна, чем обыкновенное бодрствование, и скорее сравнимо с повышенной бдительностью».
«На протяжении многих лет гипноз был основным методом исследования глубин разума, остается он таким и теперь, поскольку о некоторых механизмах собственных психической деятельности и рассудка мы знаем, увы, до сих пор меньше, чем о строении и движении Луны».
«Мне бы хотелось, чтобы читатель постоянно помнил: каждый из нас представляет собой гораздо большее, чем думает, и способен на большее, чем себе представляет».
«Анализируя беллетристику подобным образом, я рискую разрушить все её очарование. «Это же выдумки, – скажет читатель, – конечно, я не принимаю их всерьёз». Однако здесь-то вы и ошибётесь. Чем легче книга (или фильм), тем легкомысленнее ваше к ней сознательное отношение, – а это как раз то условие, при котором ложные идеи бесконтрольно проскальзывают в наш мозг и застревают там, притворившись истиной».
«… выступающий заставляет загипнотизированных людей производить самые необычные (а порой и бессмысленные) движения. Обычно выбор сводится к частичной или полной каталепсии, когда человеческое тело напрягается и твердеет».
«Опасение подвергнуться внушению извне может сочетаться с простым человеческим страхом пребывания в таком состоянии, о котором впоследствии мало или почти ничего нельзя вспомнить. Но спонтанная амнезия в ходе гипноза – очень редкое явление; обычно гипнотерапевт предлагает вам сделать самостоятельный выбор между тем, насколько много или мало вы хотите помнить о лечении, или оценивает, какой груз воспоминаний вы сможете выдержать, чтобы это не препятствовало процессу лечения».
«Способность устанавливать доверительные отношения, таким образом, является главным качеством преуспевающего гипнолога. Ещё ему необходимо терпение, потому что на согласие клиента часто необходимо потратить много времени. Он также должен уметь создавать приятную и удобную атмосферу, способствующую успокоению и расслаблению, – приглушенные тона, отсутствие заостренных предметов и острых углов, никакого яркого света. Гипнотерапевт может постараться с помощью специальных приемов заставить клиента почувствовать себя как дома, конечно, без ведома последнего. Один из способов носит название «зеркального отражения», когда терапевт принимает ту же позу, выбирает ту же тональность голоса, тот же ритм дыхания, что и пациент. На самом деле язык тела используется врачами постоянно, чтобы убедить нас в том, что они такие же, как мы, а значит – им можно доверять. Согласно современным исследованиям, для установления доверительных отношений между людьми гораздо более важны телодвижения и интонации, нежели содержание разговора».
«Фактически есть основания полагать, что роль гипнотизера заключается не в том, чтобы произвести нечто, а в том, чтобы только облегчить ваше самостоятельное вхождение в состояние транса. Возможно, что гипнотическое состояние – это всегда состояние транса. В большинстве случаев состояние лёгкого транса уже вполне пригодно для достижения терапевтических целей, так что вы вполне осознаёте всё, что происходит с вами».
«Введение в транс – индукция – состоит из несколько фаз. Во-первых, терапевт должен успокоить пациента и снять все его сомнения и подозрения, обсудив с ним, что он ожидает получить от лечения, обсудив с ним, что он ожидает получить от лечения, объяснив принципы гипноза (особенно если пациент черпал сведения о методике из телевизионных шоу или из художественной литературы), короче говоря, первый этап – это установление взаимопонимания. Потом он просит гипнотизируемого молчать и сосредоточиться на его голосе. Это важная часть процедуры, ибо, как установил знаменитый русский психолог Иван Петрович Павлов (1849 – 1936), у животных, включая человека, есть специальный «аппарат» (Сторожевые зоны коры головного мозга), предназначенный для поддержания общей бдительности и ориентирования в реальности. И гипнолог должен каким-то образом «выключить» этот «аппарат», чтобы уменьшить насторожённость. А коль скоро глаза у человека являются главным инструментом исследования, следовательно, задача закрыть глаза будет первой ступенью индукции. Одновременно гипнолог должен следить, чтобы информация поступала через глаза и уши монотонно. Ведь ситуация, когда мы знаем, что мы перестаем чего-либо ждать и даем нашим органам чувств отдохнуть. Гипнотизер может также убедить испытуемого последовательно расслабить все тело от пальцев ног до головы или вывести его из легкого транса, чтобы обсудить с ним это состояние, прежде чем повторить процедуру».
«В целом, какова бы ни была техника введения, для углубления транса пользуются исключительно внушениями. Наиболее общий метод – заставить субъекта увидеть ряд ступенек, ведущих вниз и еще ниже, все глубже и глубже. Во время гипноза подобное внушение может быть повторено по необходимости несколько раз, если вдруг окажется, что транс остается поверхностным».
«Не бывает никаких трудностей с тем, чтобы вывести человека из транса; гораздо сложнее удерживать его в этом состоянии. Как правило, гипнотизер просто сообщает: «Проснитесь», или обращает вспять одну из проделанных процедур: «Сейчас вы поднимитесь обратно по тем ступенькам, по которым раньше спускались. Когда вы достигнете верхней ступеньки, вы проснетесь». Одним из часто встречающихся методов является обратный отсчет, когда гипнолог считает от пяти до одного, и на счете «один» клиент немедленно просыпается, готовый исполнить любое внушение, которое было дано во время сеанса».
«Хотя пациент позволяет врачу отчасти принимать за себя решения и от этого кажется безвольным, я бы сказал, что он, скорее, отвлекается от мыслей по своей воле; это сродни действию через бездействие в дзен-буддизме. Если вы сталкиваетесь с проблемой в лоб, то воспринимаете её как противника, что придаёт ей дополнительную силу и затрудняет процесс избавления от неё. Если же вы подойдёте к ситуации исподволь или отнесётесь к проблеме, так сказать, по-отечески, как к капризу избалованного ребёнка, сидящего внутри вас, то власть её над вами ослабнет».
«Как и любому врачу, гипнотерапевту необходимо увидеть ответную реакцию пациентов на свои действия. И, как все врачи, в той или иной степени имеющие дело с психическими способностями людей, они знают, насколько трудно получить от пациентов достоверную информации. Уже в самой природе бессознательно заложено то, что его содержание недоступно пациенту в готовом виде: спрашивается, каким же образом можно сообщить о нём врачу? В 30-х годах XX века известный гипнотизёр Лесли Ле-Крон разработал методику под названием «идеомоторное сигнализирование», получившего впоследствии широкое применение. Пациент кладёт руки на бёдра. Его просят присвоить четырём пальцам правой руки (если он левша – то левой) собственные специфические значения. Необходимость этого заключается в том, как ему объясняют, что решающую роль в проведении процедуры играет его согласие. Итак, один палец для того, чтобы сказать «да», другой – ответить «нет», третий – сообщить «не знаю», а четвёртый – «не ваше дело» или, как минимум, «не хочу отвечать на этот вопрос прямо сейчас».
Ле-Крон открыл (его открытие затем было подтверждено многими исследователями), что пальцы могут действовать независимо от сознания. Индивид сознательно мог бы ответить на вопрос «да», но в ответ поднимается палец, говорящий «нет». Таким способом гипнотерапевты могут взглянуть в подсознание своих клиентов. Методика применялась даже для пациентов, находящихся в коме. Данный подход может показаться странным и смутно напоминать автоматическое письмо, что, в принципе, верно. Гипнологи – это рассудительные академики престижных университетов – часто применяют автоматическое письмо в своих экспериментах. И это вовсе не свидетельствует о том, что под гипнозом в человека проникают души умерших и контактируют с гипнотизёром. Автоматическое письмо – всего лишь одно из дополнительных проявления идеомоторной сигнализации: испытуемый выражает письменно то, что происходит ниже уровня его сознания».
«Опираясь на практические потребности, можно выделить пять стадий транса в порядке увеличения уровня погружения: гипнозоподобное состояние, лёгкий транс, умеренно выраженный транс, глубокий транс, сомнамбулическое состояние. Термин «сомнамбулизм» – наследие позднего восемнадцатого и раннего девятнадцатого столетий – буквально означает «гуляние во сне», и поэтому не точен, однако он широко распространён в литературе по гипнозу. «Бодрствование во сне» – словосочетание со столь же длинной историей – гораздо более подходящее выражение. Так как регулярно прибегающие к гипнозу индивиды вскоре вырабатывают быстрый способ полного погружения в гипнотическое состояние, то наблюдать стадии гипноза различной глубины легче у новичков. Если вы занимались самогипнозом, то, возможно, ощущали переход от стадии к стадии и на себе. Лёгкий транс напоминает состояние расслабленности, при переходе к более глубокому трансу впечатления становятся острее, образы – ярче и так далее.
Ещё по мере углубления транса происходит угасания нашей общей ориентации в реальности (ООР). Любая ситуация, с которой мы сталкиваемся в течение дня, поистине уникальна. Другого подобного случая никогда не происходило раньше и не произойдёт потом, даже свет на вашу входную дверь каждый день падает по-разному. Детство – время чудес, в том числе и потому, что дети постоянно сталкиваются с событиями, которые не случались прежде, для них всё свежо, всё ново. По мере взросления наше Эго всё больше становится в центр жизни; новые ситуации и впечатления в сравнении с уже произошедшими приобретают оттенок второстепенности. Каждый из нас формирует собственную точку зрения на происходящее, разрабатывает своё мировозрение, на основании которого даётся оценка событиям и приобретённому опыту. То, что не согласуется с нашей системой, чаще всего отвергается, тогда как остальное сортируется в соответствии с заранее выработанной классификацией. Именно это психологи и называют «общей ориентацией в реальности» или ООР. В ней нет ничего плохого: она позволяет нам, например, осознавать различия между кино и реальной жизнью. И угасание нашей ООР в пользу особой, временной ориентации является одним из самых главных изменений, происходящих во время гипноза. Чем больше мы отказываемся от привычной ООР – тем глубже транс. С угасанием ООР снижаются критические способности, и те вещи, которые в обычном состоянии не имеют доступа в наш мозг, например, разные обрывочные воспоминания, проникают в наше сознание. Именно таким образом, кстати, гипноз активизирует память. В целом, это и является причиной нашей открытости внушениям со стороны гипнотизера».
«На протяжении последних двух столетий различные теоретики были полностью уверены в существовании семи (или девяти, или четырёх, или более) фаз транса. На самом деле всё не так просто, и провести границу между одной фазой и другой бывает очень нелегко, однако пробы для измерения глубины транса существует. Глубина транса частично зависит от восприимчивости субъекта, частично – от умения гипнотизёра, но больше всего – от метода лечения. Для избавления от никотиновой зависимостью вполне достаточно лёгкого или умеренного транса; для проведения же хирургической операции следовало бы достичь чего-то более глубокого!
Опираясь на практические потребности, можно выделить пять стадий транса в порядке увеличения уровня погружения: гипнозоподобное состояние, лёгкий транс, умеренно выраженный транс, глубокий транс, сомнамбулическое состояние. Термин «сомнамбулизм» – наследие позднего восемнадцатого и раннего девятнадцатого столетий – буквально означает «гуляние во сне», и поэтому не точен, однако он широко распространён в литературе по гипнозу. «Бодрствование во сне» – словосочетание со столь же длинной историей – гораздо более подходящее выражение. Так как регулярно прибегающие к гипнозу индивиды вскоре вырабатывают быстрый способ полного погружения в гипнотическое состояние, то наблюдать стадии гипноза различной глубины легче у новичков. Если вы занимались самогипнозом, то, возможно, ощущали переход от стадии к стадии и на себе. Лёгкий транс напоминает состояние расслабленности, при переходе к глубокому трансу впечатления становятся острее, образы – ярче и так далее.
Ещё по мере углубления транса происходит угасание нашей общей ориентации в реальности (ООР). Любая ситуация, с которой мы сталкиваемся в течение дня, поистине уникальна. Другого подобного случая никогда не происходило раньше и не произойдёт потом, даже свет на вашу входную дверь каждый день падает по-разному. Детство – время чудес, в том числе и потому, что дети постоянно сталкиваются с событиями, которые не случались прежде, для них всё свежо, всё ново. По мере взросления наше Эго всё больше становится в центр жизни; новые ситуации и впечатления в сравнении с уже произошедшими приобретает оттенок второстепенности. Каждый из нас формирует собственную точку зрения на происходящее, разрабатывает своё мировозрение, на основании которого даётся оценка событиям и приобретённому опыту. То, что не согласуется с нашей системой, чаще всего отвергается, тогда как остальные сортируется в соответствии с заранее выработанной классификацией. Именно это психологии называют «общей ориентации в реальности» или ООР. В ней нет ничего плохого: она позволяет нам, например, осознавать различия между кино и реальной жизнью. И угасание нашей ООР в пользу особой, временной ориентации является одним из самых главных изменений, происходящих во время гипноза. Чем больше мы отказываемся от привычной ООР – тем глубже транс. С угасанием ООР снижаются критические способности, и те вещи, которые в обычном состоянии не имеют доступа в наш мозг, например, разные обрывочные воспоминания, проникают в наше сознание. Именно таким образом, кстати, гипноз активирует память. В целом, это и является причиной нашей открытости внушениям со стороны гипнотизёра. Поскольку ООР является механизмом редактирования и фильтрации информации, то при её угасании в ходе транса мы подбираемся ближе к бессознательным областям нашего разума. Подсознание – это фундамент разума. Безусловно, далеко не всё, хранящееся там, плохо, но есть и грязные углы, где таятся странные, а порой даже опасные вещи – всякие примитивные импульсы и желания. Всё, что мы не хотим показывать себе и остальному миру, запрятано в один из таких углов. Каждое воспоминание где-нибудь да хранится и может быть восстановлено. То, о чём мы не думаем непосредственно в данный момент, по определению относится к бессознательному. Сознательный ум или рассудок характеризуется всем тем, что доступно нам прямо сейчас, его отношение к подсознанию можно сравнить с факелом, который человек берёт с собой в подвал: мы используем наше сознание для освещения, для доступа в бессознательные области. Проблема заключается в том, что наше подсознание не просто воспринимает и хранит информацию, но ещё её как-то перерабатывает, совершенно независимо от сознания. Один учёный, выразился по этому поводу следующим образом: «Подсознание вовсе не бессознательно, это Сознание бессознательности по отношению к тому, что осознаёт Подсознание». Гипноз – хороший способ поднять из глубины подсознания спрятанный там материал, чтобы осознать его, принять и систематизировать».
«Внешне поведение человека под гипнозом может и не отличаться о такового в его обычном состоянии. Однако внутри происходят интересные вещи. Наиболее типичными переживаниями являются следующие: наступает расслабление; внимание отвлекается от происходящего вовне в пользу внутреннего мира; преобладает ощущение, что психические процессы каким-то образом расширились, несмотря на сужение сознания; появляется некоторое безразличие (снижение ассоциативной деятельности), ведущее к живой заинтересованности идеями, в особенности теми, которые подкидывает гипнолог; обнаруживается сравнительная неподвижность и фиксация на отдельных чувственных переживаниях (например, на ритме голоса гипнотизёра, который может восприниматься независимо от личности последнего); происходит искажение восприятия времени и частичная потеря памяти, когда полчаса проходят, как пять секунд; пассивный поток переживаний похож на сон; появляется алогичность восприятия («логика транса»), при которой аномальные ситуации воспринимаются как должное. Если спросить находящегося в глубоком трансе субъекта, о чём он думает, то ответом, скорее всего, будет: «Ни о чём». Но на самом деле он – весь внимание: слушает и ждёт дальнейших внушений от гипнотизёра».
«Однако события, происходящие в мозге во время гипноза, включает в себя гораздо больше, чем просто переключение на недоминирующее полушарие. Сама по себе смена ведущей роли между полушариями, похоже, происходит не всегда, а преимущественно у легко гипнотизируемых людей. Более того, доминирующее в норме полушарие во время гипноза тоже активно, причём активность того или иного полушария в каждый конкретный момент, по-видимому, зависит от рода задачи, поставленной перед испытуемым. Отсюда следует, что переключение между полушариями, возможно, нельзя назвать причиной гипнабельности, оно является лишь частью общей способности хорошо восприимчивых к гипнозу людей переходить из одного состояния в другое – отстраняться. Работа по исследованию связей гипноза с деятельностью мозга ещё не завершена. Так, например, ранние исследования вроде бы указывали на то, что высокогипнабельные люди – это те, у кого легко наступает альфа-состояние. Волны альфа-диапазона (8-13 Hz) – это «тот производимый мозгом шум, когда мозг бодрствует, но мало работает», например, человек уже проснулся, но держит глаза закрытыми. Однако современные данные говорят о том, что для гипнабельных субъектов и, быть может, для гипноза вообще характерен более медленный тета-ритм (4-7 Hz), соответствующий состоянию дремоты»
«По ходу дела интересно отметить, что в Средиземноморье магия была распространена в гораздо большей степени, чем заставляют нас верить многие ученые».
«Великий ученый и оккультист Парацельс (1579 – 1644) также подчеркивал силу воображения: «Дух – это мастер, воображение – инструмент, а тело – пластический материал».
«Для иглотерапевта, например, важно установить раппорт с пациентом и дать ему расслабиться. Все последние данные показывают, что у иглоукалывания есть мощное физиологическое обоснование: оно способствует лечению за счет того, что стимулирует нервную систему и выработку эндорфинов, наших естественных болеутолителей». (Эндорфин – представитель группы химических соединений, сходных по структуре с морфинами, которые вырабатываются в головном мозге и обладают способностью уменьшать боль, аналогично опиатам, и влиять на эмоциональное состояние. Эндорфин приводит человека в состояние эйфории, его иногда называют «»природным наркотиком» или «гормоном радости»).
«Для разработки третьей теории происхождения душевных больных не понадобилось много времени, и уже психологи – современники Фрейда прекрасно понимали, что не только в душевнобольных людях, но и во всех нас работает одновременно несколько потоков сознания».
«Де Пюисегюр постоянно размышлял над той степенью контакта, которая быстро устанавливалась между ним и его субъектами. Он обнаружил, что может заставить Виктора, а позднее и свою возлюбленную – сомнамбулу, молодую девушку по имени Мадлен, что-нибудь сделать, просто пожелав это. Подобно тому, как воля поднимает мою руку именно тогда, когда я хочу ее поднять, так и магнетизированный объект выступает, практически, в роли конечности, продолжения оператора. Внутренняя личность Виктора, казалось, совершает стремительный рывок вперед, прямо-таки заново создается самим маркизом. Мадлен могла схватить предмет по молчаливой команде; таким образом, де Пюисегюру надо было только приказать пациенту выздороветь, и тот тут же поправлялся. Немедленно встал вопрос контроля: есть ли что-нибудь, чего Виктор или другой сомнамбула не станет делать, даже и по приказу гипнотизера? Де Пюисегюр пришел к выводу, что не может заставить субъекта сделать то, от чего бы этот человек отказался и в нормальном состоянии.
Двойственность сознания и необходимость контакта – не единственные феномены магнетического сна, открытые де Пюисегюром при работе с Расом.
Первой из паранормальных способностей была обнаруженная терапия ясновидением. Рас и прочие пациенты могли вполне точно определять собственные заболевания, ставить диагнозы другим людям, предписывать лечение и предсказывать течение болезни. Хотите верьте, хотите – нет, но отчеты выглядят весьма убедительно, если к тому же учесть полное отсутствие познаний этих людей в медицине».
«Ещё де Пюисегюр отмечал способность субъектов к телепатической связи с магнетизёром. Так, стоило маркизу только пожелать, чтобы Виктор уснул, И Виктор тут же засыпал, хотя хозяин и произносил ни слова. В действительности, кое-что из приписанного де Пюисегюром к разряду телепатии, легче объясняется по-другому. Например, однажды маркиз рассеянно напевал про себя песенку, и вдруг, к его величайшему удивлению, Рас запел её вслух. Вероятно, это произошло вследствие гиперестезии: де Пюисегюр, наверняка, чуть-чуть шевелил губами, а повышенная чувствительность помогла Расу уловить и распознать слова песни. В любом случае, де Пюисегюр, собственно, никогда не упоминал телепатию – я применил данный термин для обозначения обнаруженного им феномена. Он же полагал, что от магнетизера к субъекту предается магнетический флюид, несущий волю и мысли».
«В некоторых случаях магнетизерам удалось продвинуться ещё дальше: помимо диагностики с помощью ясновидения субъекты могли, как сообщалось, описывать детали давнишних событий, и иногда, в ходе так называемого «блуждающего ясновидения», они чувствовали, как отделяются от собственного тела и затем посещают другие места».
«Пока в Париже вслед за отчетами 1784 года интерес к месмеризму угасал, провинциальные общества процветали. Наиболее активные из них находились в Лионе и Страсбурге, где в их основании приняли участие местные масонские ложи, и сам де Пюисегюр, кстати, тоже был масоном (как и Месмер, маркиз де Лафайет, Курт де Гебелин и другие знаменитые месмеристы). Для связи между магнетическими обществами и масонскими ложами существовало множество причин, в чем, однако, нет ничего зловещего. Во-первых, масоны являлись именно теми аристократами, которые, будучи наиболее образованными людьми своего времени, интересовались последними научными открытиями, такими, как месмеризм, и, кроме того, ложи имели развитую инфраструктуру, способствующую распространению доктрины Месмера. Во-вторых, многие масонские ложи испытывали значительный интерес к оккультизму, а поскольку магнетический сон, по слухам, придавал субъектам паранормальные способности, это не могло не привлечь к себе внимание франкмасонов».
«Де Барбарэн, мартинист по убеждениям, успех лечения приписывал Богу. Исцеление, учил он, это продукт воли магнетизера и веры пациента, когда оператор по собственной воле и желанию становится каналом, проводящим божественную энергию».
«На человеческом уровне одной из главных была полярность сна и бодрствования, предполагалось, что во время бодрствования мы работаем и стремимся к индивидуализации, а во сне – вновь сливаемся с общечеловеческой сущностью. В начале 1810-х годов развитие данной идеи дошло до того, что стали думать, будто у нас есть две нервные системы: одна функционирует в часы бодрствования, а другая во время сна. Согласно Готфильду Хенрику Шуберту (работа написана в 1814 году), именно нервная система солнечного сплетения позволяет нам проникать за пределы времени и пространства».
«Александр Бертран стал исключением из правил не потому, что вообще отрицал их существование, но потому, что «собственноручно» тщательно проанализировал многие состояния транса. В результате своих экспериментов он составил список двенадцати, по его мнению, важнейших феноменов месмеризама: 1.Разделение памяти между трансом и нормальной жизнью; 2.Искажение времени; 3.Анестезия; 4.Усиление воображения; 5.Повышенные интеллектуальные способности (гипермнезия); 6.Инстинктивный выбор лекарств; 7.Предвидение (видение будущего); 8.Моральная инерция (пассивность в отношении воли оператора); 9.Сообщение о симптомах заболеваний; 10.Передача мыслей; 11.Ясновидение; 12.Контроль индивида над собственными непроизвольными органическими процессами».
«История изучения паранормальных явлений, будь то спонтанных или усиленных гипнозом, постоянно упираться в одну и ту же проблему. Люди, обладающие настоящим экстрасенсорным даром, существуют на самом деле, просто их очень немного. Они никогда не утверждают, что могут сделать то-то и то-то с гарантированным успехом».
«Месмеризм зародился во Франции, а между Францией и Соединёнными Штатами существовали крепкие политические связи, возникшие в общей, как тогда казалось, кузнице революционного энтузиазма и подогреваемые франкомасонами большинства орденов по обе стороны Атлантики».
«Америка быстро приняла хирургию под гипнотическим обезболиванием. И хотя операции выполнялись также в Англии и во Франции, по сведениям из достоверных источников, основная масса их проводилась вдалеке от культурных центров – в Индии и многочисленных маленьких городках Америки. Объяясняется это тем, что медицинские каноны, продиктованные академиями, просто не достигали столь отдалённых мест. Подход американцев всегда практичен: если что-то работает – надо использовать, и незачем задумываться о причинах и следствиях».
«Американцев притягивала космологическая сторона новой теории: здоровье – не только телесное, но ещё и душевное, и умственное – есть результат приведения себя в гармонию с пронизывающей мир энергией».
Сообщение: 272
Зарегистрирован: 22.04.08
Откуда: Россия
Отправлено: 06.06.08 18:10. Заголовок: А про эту тему то за..
А про эту тему то забыл. Сейчас исправим:
цитата:
«Другим американским новшеством, также тесно связанным со сценой, стала электробиология. Своим возникновением она обязана Додсу, который применял для месмеризации один необычный подход: субъект держал в ладони маленький биометаллический диск и смотрел на него, не отрываясь. Диковинная теория гласила, что электричество, производимое диском, поступает в мозг и накапливается там. Но дело не в теории, а в том, что подобная практика стала настоящим подарком всем эстрадным магнетизерам. Не требовалось ни дорогостоящего оборудования (диск был похож на монету: сердцевина из меди или серебра, сверху – цинковое покрытие), ни какого-то специального умения – публика проделывала всю работу самостоятельно. Так родилось целое поколение «электробиологов», ставших предшественниками современных эстрадных и телевизионных гипнотизёров. Они разъезжали по Соединённым Штатам с полными сумками дисков, предназначенных для раздачи зрителям. Те подвергались месмеризации, а затем в зависимости от таланта каждого конкретного оператора показывали всякие экстраординарные фокусы, причём чем больше их было – тем, разумеется, успешнее проходило шоу. Сохранилось сообщение о визите одного американского электробиолога в Англию:
Доктор Дарлинг продолжает демонстрировать свою власть над ощущениями объекта. Например, он лишает кисть или всю руку испытуемого чувствительности, и в результате она становится невоспримчивой к самой острой боли; он может заставить объекта обжечься о прохладный пенал для ручек и карандашей, или вдруг задрожать от нестерпимого холода, или принять вкус воды за молоко, брэнди или любую другую жидкость. Затем наступает черёд контроля над памятью. Доктор Дарлинг заставляет объекта забыть своё собственное имя, а также имена других людей или буквы алфавита и так далее. Более того, объект начинает воспринимать окружающие предметы так, как ему указывает Дарлинг: часы становятся табакеркой, стул – собакой, или видеть предмет, которого нет и в помине, например, книгу в пустой руке доктора Дарлинга или птицу, на самом деле отсутствующую в комнате. Иллюзия часто абсолютно совершенная. И ещё он способен заставить объекта вообразить себя другим человеком, например, доктором Дарлингом, или отцом Мэтью, или принцем Альбертом, или герцогом Веллингтоном, и сыграть нужный образ на сцене».
«Квимби, задумчивый человек респектабельной внешности, встретился с Пойеном в Белфасте (штат Мэн) в 1836 или 1838 году. Лекция и демонстрация Пойена произвели на Квимби громадное впечатление. Он буквально засыпал лектора вопросами, и тот сказал, что каждый может стать месмеристом, если, конечно, постарается. Именно это Квимби и хотел услышать; он оставил работу часовщика и следовал за Пойеном до тех пор, пока не почувствовал в себе силы к самостоятельным выступлениям. Он нашёл собственного сомнамбулу, семнадцатилетнего Люциуса Бекмара, и вскоре стал самым знаменитым месмеристом Америки. К его услугам прибегали все и всюду.
Через некоторое время одна незначительная, на первый взгляд, мелочь привлекла внимание Квимби: чем же являются паранормальные феномены на самом деле – ясновидением или телепатическим контактом с пациентами? Если верно последнее, значит, Люциус лишь определяет то, во что пациенты верят сами, и причина действенности лечения совсем не обязательно связана с эффективностью трав, которые предписывались по результатам собнамбулического диагноза, скорее, она определяется верой пациента своему врачу. В 1859 году в Портленде (штат Мэн) Квимби, наконец, нашёл здание с достаточно большими помещениями, пригодными для приёма и консультирования сотен приходящих к нему людей. Он нашёл, что посредничество Люциуса в лечении пациентов ему больше не нужно. Достаточно было удобно усадить клиента напротив себя и пристально смотреть на него, пока не наступит состояние транса, а затем с помощью психической силы передать от себя пациенту целительную энергию и подкрепить лечение каким-нибудь травяным средством.
Однако сомнения не уходили, а, скорее наоборот, подтверждались сделанными Квимби открытием. Небогатые пациенты, приходившие к нему за помощью, не могли позволить себе многие из лекарств, которые обычно выписывал Квимби. Тогда он стал рекомендовать им лекарства подешевле, но зато и менее сильные. К своему удивлению он обнаружил следующее: выздоровление, если и наступало, то с той же эффективностью. Так Квимби понял, что всё дело в вере пациентов в его целительные способности. Он отказался от лекарств – и от магнетизма – и стал целителем верой. Причём позиция Квимби была довольно радикальной для того времени: он видел причину болезни в дурных убеждениях и неправильной вере. Заболевания, говорил он, суть «расстроенное состояние ума». Искоренение негативных убеждений, по его теории, не только избавляет от текущей болезни, но и сохраняет человека здоровым в дальнейшей жизни; официальная медицина в попытках лечить заболевания принимает следствие за причину. Своей важнейшей задачей Квимби ставил разъяснение пациентам причин и источников болезни и метода исцеления от неё, он больше разговаривал с ними, чем действовал, и этим напоминал, скорее, современного психотерапевта, а не месмериста-молчуна викторианской Британии. Квимби считал, что магнетизм может принести лишь временное облегчение, тогда как правильная жизненная позиция способна вылечить по-настоящему. Как и следующий за ним Куэ, он полагал оптимизм (и стремление к высшим целям) лучшей защитой от любого заболевания.
Граймс был странствующим лектором и демонстратором того же поколения, что и Сандэрленд с Додсом, только меньшего «калибра». Как-то раз одно из его представлений в Покипси посетил портной Уильям Левингстон. После выступления Граймса он почувствовал в себе непреодолимое желание проверить собственную месмерическую силу и обнаружил, что у него всё здорово получается с молодым человеком по имени Эндрю Джексон Дэвис, родившимися в 1826 году в Блуминг Гроув (штат Нью-Йорк) и переехавшим в Покипси незадолго до этого, в 1839 году. Дэвис продемонстрировал необычайные способности к ясновидению, и Левингстон стал ездить с ним по стране. Вдобавок к обычному набору трюков (медицинская диагностика, предсказание будущего) «Провидец из Покипси» прославился за счёт, выражаясь современным языком, ченнелинга – видения божественных и вселенских сил и общения с ними. Сам Дэвис вскоре пришёл к выводу, что его устами глаголет новое откровение, предназначенное для всего человечества. По мере возрастания собственной славы он оставил Левингстона и перебрался в Нью-Йорк, чтобы распространение откровения происходило более эффективно. Там он нашёл нового магнетизёра, доктора Лиона, и секретаря, его преподобие Фишбо. Через некоторое время самовхождение в транс стало казаться ему более предпочтительным по сравнению с трансом, наводимым кем-то извне. По крайней мере, именно так он надиктовал обширную и малосодержательную книгу объёмом восемьсот страниц о науке, любви, религии и духовном мире, получившего название «Принципы природы, её божественные откровения и обращение к человечеству». «Несомненно, малокровие, которым отмечено детство бедного Эндрю Джексона, сказалось и на его духовной жизни. Мало найдётся предсказателей со столь ограниченным и близоруким видением вещей небесных. Он практически целиком лишён страстей, как человеческих, так и божественных. Идеалом поведения для него является выхолощенный стоицизм, высшей добродетелью – безликая благотворительность, Богом – растущее бельмо». Однако при всех этих недостатках книга имела невероятный успех и переиздавалась тридцать пять раз за тридцать лет с момента выхода в свет первого издания (1847). На всех портретах того времени Дэвис изображался с лучащимися от интеллекта и энтузиазма глазами, а его обаяние помогало убеждать тысячи людей в истинности пришедших к нему видений».
«Некогда «Новая мысль» была массовым движением, наиболее известным последователями которого являлись Уоррен Фелт Эванс, Генри Вуд и Ральф Уолдо Трайн. Книга Трайна «В гармонии с бесконечностью», опубликованная в 1897 году, была распродана в количестве полутора миллионов экземпляров. Он учил, что несчастье, болезнь и прочее происходят от потери контакта нашего существования с Богом. В действительности, мы составляем с Богом одно целое, однако мы не всегда способны понять это. Повтор позитивных утверждений, визуализация, молитва, музыка, дыхательные упражнения могут помочь восстановить утраченный контакт».
«Организация «Еврейская наука», основанная ребе Морисом Лихтенштейном, среди прочего учила методу вхождения через гипнотическое состояние в «сверхсознательное состояние».
«Одним из главных источников познаний месмеризма для романтиков были «Письма из Англии» Роберта Саутсея, написанные в 1807 году под псевдонимом дон Мануэль Альварес Эспирелла, дабы добавить письмам убедительности, ибо иностранный гость должен объективнее подходить к обычаям страны. Письмо 51-е «О животном магнетизме» фактически является обобщением лекций де Менодука. Хотя де Менодук и был не ортодоксальным последователем Месмера, а физиком, большая часть этого письма Саутея посвящена космологии и физике магнетизма. Он объясняет, что человек является микрокосмом, и, подобно тому, как каждая часть Вселенной испускает «эманации», постоянно циркулирующие в виде энергии через все её регионы, мы, люди, тоже можем управлять этими эманациями, как захочет. Свободная циркуляция энергии означает здоровье, препятствия же «должны вызывать нарушения в системе и сопровождаться болезнью. Затем следует описание теории и практики медицинского лечения согласно магнетизму, которое порой сопровождается подробностями согласно магнетизму, которое порой сопровождается подробностями, обнаруживающими потрясающую самоуверенность.
Патологии скоро будет найдено объяснение. Ощущения, производимые камнем на кончики пальцев диагноста, суть тяжесть, вялость и холод. Ожоги и ссадины производят сначала тяжёлые ощущения смутного покалывания; если имеет место воспаление – большой жар и острое покалывание, но с лёгким онемением в центре. Ревматическая головная боль производит покалывание, онемение, ползанье или червеобразное движение, тепло, если пациент силён, и холод, если он расслаблен. Воспаление, причинённое сквозняком, производит интенсивное тепло, покалывание и дрожь; тепло причиняется воспалением, покалывание – ветром, дующим против закрытых гор, а ползание – движением ветра туда-сюда. Гной вызывает такое чувство, какое можно ожидать при погружении руки в нечто мягкое, но с покалыванием от движения, которое делает содержащийся в нём ветер в своём стремлении убежать оттуда. Поражённые лёгкие сообщают пальцам ощущение, как если бы на них сохло тесто, которое называется рыхлой твёрдостью. Плеврит причиняет ощущения ползанья, тепло и покалывание; глухота – сопротивления и оцепенения. Больные нервы сигнализируют давлением вокруг его пальцев, как если бы вокруг них была туго накрученная верёвка. Случай слабого телосложения – продолжительным ощущением расслабления, больной селезёнки или яичников – вращением в кончиках пальцев, как если бы что-то крутилось вокруг них. Воздействие, которое производит на врача золотуха, любопытно и необычно: при каждом движении, которое он делает, суставы его пальцев, запястий, локтей и плеч трещат. Глисты рождают ощущение пощипывания».
Сообщение: 286
Зарегистрирован: 22.04.08
Откуда: Россия
Отправлено: 08.06.08 10:23. Заголовок: Продолжаем: «В запи..
Продолжаем:
цитата:
«В записках о Шелли» друг поэта, Том Медуин, так говорит о том эксперименте, из которого выросла поэма:
Шелли испытывал мучения от болезненного недуга, постоянно грозившего летальным исходом (камни в почках), и страшных приступов, каждый из которых для его чувствительных нервов был равносилен смерти. Я видел практику магнитизма в Индии и Париже и, уступив его мольбам, согласился попробовать действительность этого средства. Сам Месмер не мог бы надеяться на более полный успех. Возложение моей руки на его лоб мгновенно прекратило спазм и бросило его в магнетический сон, который лучше было бы назвать сомнамбулизмом. Присутствовали госпожа Шелли и госпожа Джейн Вильямс. Эксперимент повторялся неоднократно. Во время этих сеансов я задавал ему некоторые вопросы. Он всегда настраивал свой голос в тон моему. Я спрашивал его о жалобах и о том, как его лечить (обычная практика месмеризма), он отвечал: «Что может меня излечить, то может меня убить». Он также импровизировал на итальянском, хотя никто никогда не слышал, чтобы он писал на этом языке.
Возможно, это загадочное «Что может меня излечить, то может меня убить» перекликается с тем, что в его время операция по удалению почечных камней часто заканчивались летальным исходом. В «Записках о Шелли» Медуин добавляет:
После моего отъезда из Пизы он подвергался магнетизации одной дамой (Джейн Вильямс), что породило прекрасные строки «Магнетический леди своему пациенту», а в то время операции он сделал то же самое замечание на вопрос о его болезни, как в своё время и мне: «Что может меня излечить, то может меня убить». Миссис Шелли тоже магнетизировала его, но скоро прекратила это занятие, когда увидела, что он встал однажды ночью во сне и подошёл к окну (к счастью, закрытому), вернувшись к своей старой привычке снохождения».
«Подобно Виктору маркиза де Пюисегюра, сёстры О’Ки, будучи магнетезированными, проходили через смену индивидуальности. Как хорошие ирландские служанки, они отличались скромностью. Но в месмеризованном виде они начинали фамильярничать со всеми подряд, высмеивать аристократов из публики и потешались над Эллиотсоном. Поскольку поборники месмеризма видели в нём предвестника медицины будущего (иногда и направление будущего развития человеческого разума с целью всеобъёмлющего понимания природы вещей), такие способности, пробуждая дерзость у представителей низших слоёв, расценивались как огромная угроза образованному классу, который устанавливал правила в медицине». «В своей книге 1843 года «Нейрипнология» Джеймс Брейд (1795 – 1860) перечисляет и описывает исцеления, вызванные посредством гипноза и совпадавшие с успешными результатами месмеризма. Таким образом, Брейд пришёл к пониманию того, что месмеристы просто спотыкаются на пути к чему-то гораздо более существенному».
«Более поздние и психологически ориентированные писания Брейда предвосхитили многие психотерапевтические работы конца девятнадцатого столетия. Все эти различные процедуры введения в транс предназначаются, по его мнению, только для того, чтобы вызвать состояние сосредоточенности ума на чём-то одном, а всё остальное предать забвению. В свои более поздние лета он обнаружил, что он может вызывать фиксацию всего лишь посредством разговора со своим объектом и может столь же хорошо гипнотизировать как слепых, как и зрячих. Таким образом, он полностью отрёкся от своих более ранних физиологических теорий, согласно которым именно фиксация взгляда воздействия на ток крови в глазу, а через него уже на всё остальное тело, и вводила, по сути, в состояние наркотического опьянения.
Доказывая, что загипнотизированный объект держит в уме только одну идею и исключает остальные, – для чего он отчеканил специальный термин «монодеизм», – Брейд считал возможным лечить известные случаи мономании и истерии путём замещения идеи, от фиксации которой испытуемый страдает, на другую, более жизнеутверждающую идею. Сегодня мы называем это словом «рефрейминг». Ум, доказывает Брейд, очевидно оказывает воздействие на тело. Если желудочный сок выделяется при одной мысли о пище, то почему, спрашивается, мы не способны на нечто большее?
Коль скоро нет сомнений, что душа и тело взаимодействуют и реагируют друг на друга, то, добиваясь любым способам интенсификации психической деятельности, мы, следовательно, тем самым достигаем в какой-то степени и более сильного контроля над физическими действиями. Ведь именно это и делают мои процессы – они не создают новых способностей, но дают нам больший контроль над способностей, но дают нам те, которыми мы обладаем в обычном, бодрствующем состоянии.
Следовательно, чтобы получить целебный эффект, мы должны заполнить наш ум целительным внушением.
Брейд не принадлежал к людям, останавливающимся на достигнутом. Совершив один переход от физиологической теории кровотока к психологической теории моноидеизма, в своей последней работе он уже готов расстаться с самим моноидеизмом. Он различает поверхностные и глубокие фазы или слои трансового состояния; первые он называет «супгипнотическими» и утверждает, что их могут вызывать и манипуляторы биоэлектричеством; вторые он называет «двойным сознанием». Ему открылось, что его объекты диссоциируют (расслаивают) своё нормальное состояние. Например, он давал испытуемому выучить несколько предложений на иностранном языке, и когда тот пробуждался, не мог вспомнить выученных предложений, но, оказавшись снова загипнотизированным, вспоминал».
«То, что они сделали вдвоём (Амбруаз-Огюст Льебо, Ипполит Бернгейм; Нансийская школа), сформировало влиятельный впоследствии нансийский подход к гипнотизму, который и положил начало современному гипнозу. Согласно их взглядам, гипнотизм работает через внушение – психическая сила внушения может влиять даже на физические расстройства. Они первые стали называть то, что они делала, «гипнотерапией». Выражаясь психологически, согласно Нансийской школе гипнотизм основывается на концентрации внимания (или «нервной силы») на различных органах тела и участках мозга». «Шарко эффективно справлялся с истерией посредством своего лечения верой. Так велики были его слава и престиж, что ему стоило только завоевать доверие пациентки и чуть приободрить её, и половина битвы была уже выиграна. Вторая часть состояла из разных форм лечения, которые могли иметь и физическую составляющую, но всё-таки главной была психология, которая и лечила. Так, например, если истерик страдал от паралича руки, Шарко мог дать ему упражнение для парализованной руки; но поскольку не было никакого органического повреждения, это было формой психологического лечения. Он пришёл к убеждению, что истерические симптомы вызываются самовнушением. Чтобы взять простой пример, предположим, что некий человек получил лёгкую травму на работе – такую травму, которая могла бы бать гораздо хуже. Его преследует мысль: «Если бы я всего на несколько сантиметров подался влево, то раздробило бы всю руку». И в результате, хотя сама рана быстро заживает, в руке развивается истерический паралич.
Шарль Рише, друг Шарко и лауреат Нобелевской премии 1913 года в медицине, уговорил его попробовать гипноз на своих пациентах. Уже уловив связь между истерией и внушаемостью, Шарко был склонен, рассмотрев природу гипноза, отыскать другие корреляции. Он обнаружил, что его пациенты входили в одну из трёх стадий гипноза: летаргию, каталепсию и сомнамбулизм. Летаргия – это полная инертность, она подобна обморочной фазе истерии, но если глаза субъекта остаются открытыми, то она переходит в каталепсию, когда члены тела сохраняют то положение, в которое их поместил оператор. Эту каталепсию он сравнивал с истерическим параличом, а другим признаком, напоминающим истерию, был такой – если члены тела загипнотизированного субъекта привести в агрессивное положение, то за этим следовали агрессивные мысли и поступки. Сомнамбулизм был схож с истерией также и в проявлении анестезии: анестезия кисти («перчаточная анестезия») или руки («рукавная анестезия») – это было обычным явлением для истериков. Шарко заключил, что гипноз – это искусственно вызванное изменение нервной системы, которое достигается только у истерически больных и проявляется в трёх различных фазах, как показано выше. Отметим, что именно это стало тем научным рассуждением, которое придало ранее запретному предмету гипнотизма ауру научности.
Интерес Шарко к гипнотизму, начавшийся в 1878 году, получил только не только после исследований Рише, но и после «металлотерапии» Виктора Бурка (1822-84), который предположил, что при помощи металлов и магнитов можно сдерживать или ускорять наступление трансового состояния. Исследования Шарко и его коллег (особенно Ж. Б. Льюиса) по металлотерапии представляют диковинное дополнение к истории гипнотизма. Они нашли, что, дотрагиваясь до соответствующей части тела металлом или магнитом, можно не только снять истерическую анестезию, спазмы и паралич, но также и перемещать эти симптомы в другие части тела. Студент Шарко Жозеф Бабински даже открыл, что симптомы можно перемещать от одного пациента к другому. Потом Льюис развил невероятную терапевтическую деятельность.
Он мог переносить реальные симптомы истерического больного на загипнотизированного пациента, таща магнит вдоль какой-нибудь конечности больного на соответствующую конечность здорового, но загипнотизированного человека. Последний перенимал не только симптомы, но также и личность истерика. Когда же сомнамбула пробуждалась, то симптомы исчезали у обоих, а истерику возвращалась его собственная личность без паралича и всего прочего, от чего она страдала.
Бернгейм, оппонируя, доказывал, что все эти результаты достигаются благодаря внушению».
«Шарко не был первым, кто увидел сходство между гипнозом и истерией. Многие гипнотизёры до него отмечали, что истерики очень гипнабельны, а по крайней мере один из них даже предвосхитил утверждение Шарко, определив гипноз как болезненное состояние. Исследователи из Сальпетриера полагали, что они только подкрепляют эти гипотезы тщательными экспериментами. В погоне за ясностью они использовали только самых хороших испытуемых, большей частью женщин, госпитализированных в Сальпетриере; пациентки более или менее чётко показывали три фазы, на которые указывал Шарко. Но здесь была загвоздка: он уже доказал существование этих трёх фаз, а это уже не совсем научный путь поисков, когда используешь те же объекты, на которых и выстроил свои предположения. И действительно, нет ничего невероятного в том, что пациентки пытались оправдать то, что от них ожидали. В Сальпетриере царила толкотня, врачи и больные сталкивались друг с другом в палатах и коридорах, и пациенты неизбежно должны были слышать, о чём говорят между собой доктора, и передавали это другим. И, следовательно, пациентки очень хорошо знали, что от них ожидают в экспериментах. Неясно и то, насколько часто сам Шарко практиковал гипноз на пациентах, а не отдавал в руки ассистентов подготовить их для него. В последнем случае ассистенты, по всей вероятности, могли невольно сообщать больным, что от них ждёт великий человек. Шарко думал, что три фазы гипноза возникают спонтанно, однако скорей всего сами ассистенты и пациенты показывали ему именно то, что он хотел увидеть. И конечно, в то время не было ни одного независимого исследователя, кто смог бы подтвердить его результаты». «Битва разразилась между двумя школами – и по крайней мере парижане ринулись в бой с несвойственной учёным ожесточённостью, называя представителей Нансийской школы провинциальными шарлатанами и обвиняя книгу Бернгейма в ненаучности. В свою очередь Бернгейм доказывал, что три так называемые фазы гипноза Шарко – заблуждение. Вот, например, одно из умеренных высказываний Бернгейма против Шарко:
Причина, вызывающая гипнотическое состояние, – не невроз, аналогичный истерии. Несомненно, у человека под гипнозом можно вызвать симптомы истерии – настоящий гипнотический невроз, который будет повторяться в этом сне каждый раз. Но эти проявления возникают не по причине гипноза, но благодаря внушениям оператора или иногда путём самовнушения особо немощного объекта, воображение которого, пропитанное идеей магнетизма, создаёт эти функциональные расстройства, которые всегда можно сдержать и прекратить при помощи контрвнушения. Якобы физические феномены гипноза всегда суть феномены психические. Каталепсия, трансфер, судороги и прочее – это последствия внушения. Опровержением идеи невроза является тот факт, что подавляющее большинство объектов восприимчиво к внушениям».
«Недавние эксперименты, однако, показывают, что вы не можете принудить человека под гипнозом делать что-либо против его воли. И это не удивительно, если учесть то, что вы даже не сможете загипнотизировать человека без его согласия. Если вы попытаетесь заставить его вести себя наперекор сознанию, то произойдёт одно из двух: он либо проснётся, либо продолжит спать, но в любом случае откажется сотрудничать с вами. Словно существует своего рода внутренний монитор или часовой, который никогда не спит и определяет, что невозможно дальше подчиняться командам, которые нарушают моральный кодекс человека. Возможно, это есть та же самая психологическая функция, которую в первой главе мы назвали «скрытым наблюдателем». Вы могли бы спросить: «Почему же тогда люди дурачатся на гипнотических представлениях?» Ответом на это могло бы быть: сдерживающие факторы, ограничения у людей под гипнозом снижены, и они воспринимают это всего лишь как маленькое развлечение. Но более экстремальный сценарий, когда грабитель гипнотизирует банковского служителя, скажем, чтобы тот открыл сейф, – это полная чепуха». «Теория, подчёркивающая предполагаемую связь между гипнозом и паранормальными поступками, сама по себе не так уж неправдоподобна. Внимание человека под гипнозом отстраняться от отвлекающих факторов внешнего мира и сосредотачиваться на меньшем количестве стимулов. Возможно, этот уход из внешнего мира позволяет ему раскрыть психические силы, обычно не задействованные, потому что в нормальном состоянии мы слишком отвлекаемся на чувственные детали. В любом случае ясно, что наш сенсорный аппарат и «эго-система» больше всего сконструированы как фильтры и ограничивают количество поступающей информации. Что случиться, если эти фильтры убрать?». «Идея, что существует связь между гипнотизмом и экстрасенсорными способностями, была увековечена такими именитыми авторами, как Джейн Робертс, которая общалась с сущностью по имени Сет и была одним из самых трезвых и благоразумных медиумов. Две главы её первой книги «Как развить сверхчувственные способности» (1966) посвящены использованию гипнотического транса для достижения более высоких состояний сознания и раскрытия глубинных богатств человеческой души.
Два относящихся к гипнозу утверждения сделаны в контексте экстрасенсорных способностей: 1) он может развить такие способности в каждом, и 2) он может усилить эти способности у того, кто был экстрасенсом от рождения. Первое утверждение возобладало над умами исследователей; второе лишь фрагментарно изучалось на Западе, а больше в России и Чехословакии до эпохи гласности, как об этом сообщалось в бестселлере «Пси: открытия в области психического за железным занавесом» Шейлы Острандер и Линн Шредер. Однако первопроходцем в парапсихологии Дж. Б. Рин, наш современник, в конце концов пришёл к выводу, что гипноз не усиливает существенно явления ЭСВ (экстрасенсорное восприятие), а в недавних трудах по парапсихологии гипноз практически полностью игнорируется. Одну оговорку, которую надо было бы сделать, я уже сделал раньше: по-видимому, есть связь между возникновением ЭСВ и слегка рассредоточенным, расслабленным состоянием сознания. Если гипноз может помочь объекту достичь и сохранить это состояние сознания, что очень вероятно, тогда существует связь гипноза с ЭСВ».
Робин Уотерфильд. "Гипноз. Скрытые глубины"
Упоминаемая в тексте Джейнс Робертс написала несколько книг о ченнеленговом контакте с сущностью Сет. Многие считают этот контакт самым плодотворным из всех ченнелинговых контактов. Сет передал много интересной информации об устройстве реальности. Сам по себе Сет - это и одновременно отдельная самостоятельная сущность, и одновременно как и Сет, так и сама Робертс, ее муж и еще ряд людей представляют собой часть сознания другой сущности иного плана. Мы будем еще возвращаться к Джейн Роберт и Сету в других разделах, так как материал, который он передал чрезвычайно интересен. В России были недавно выпущены издательством "Весь" книги Джейн Робертс "Материалы Сета" и "Сет говорит. Вечная реальность души". Первая написана самой Джейн Робертс. Вторая - в варианте диктовки сущностью через Джейн Робертс в трансовом состоянии. Запись велась мужем Джейн: "У меня нет физического тела, но я пишу эту книгу..." Кому интересно предлагаю прочитать.
«Очень важно уяснить себе, в чём же состоит вопрос. А вопрос такой: включает ли гипнотическое состояние что-либо большее, чем образы фантазии объекта, которые, хотя и захватывают, но всё же не выходят за рамки воображения? Или же объект под гипнозом обладает способностью перешагивать за эти рамки – фактически перешагивать через все нормальные состояния сознания – и затрагивать более высокие сферы реальности? Все профессиональные психологи сразу отреагировали бы возражением, что это не вопрос, что нет и речи ни о каком таком переходе, но только о живой фантазии». «Я убеждён, что необъяснимые вещи случаются в жизни у каждого. Одни из наиболее прожжённых, крутых людей, которых я знаю, одновременно и самый большой знакомый мне экстрасенс. Мы все испытывали телепатию, или психометрию (определяя «вибрации» в комнате), или тому подобное. Большинство таких переживаний прячутся под ковёр, потому что они представляют колоссальную угрозу для мира, в котором мы обычно живём. Они представляют угрозу, ибо раз такие вещи могут быть, то что же может быть ещё? То безопасное и аккуратное мировоззрение, которое мы сконструировали себе в течение многих лет, вдруг начинает мутиться и давать трещину. Для большинства из нас такие переживания редки; для некоторых – обычное дело. То же самое и в истории гипноза. У всех явных шарлатанов есть такие случаи, которые трудно рационализировать, и достаточно таких, которые могут заставить каждого открыть рот, прежде чем отвергнуть всё как фантазию или вздор». «То, что мы сейчас назвали бы «телепатией» (термин был введён в конце девятнадцатого века Фредериком Мейерсом), есть часть того, что раньше называли словом «симпатия» (здесь – чувственная связь). Симпатия = это один из самых популярных феноменов викторианской эпохи, как мы уже видели. Это феномен, при котором, несмотря на пониженную чувствительность объекта к себе, он откликается на возбудители, применяемые к оператору, например: если рука оператора поднимается, объект поднимает свою; если оператора щекочут за пятки, начинает хихикать. Всё это, конечно, происходит за спиной у объекта.
В своей книге «Психические исследования», опубликованной в 1911 году, сэр Уильям Баррет сообщает об эксперименте, в котором он принимает участие в 1870 году. Загипнотизированному ребёнку дали инструкцию не откликаться ни на кого другого в комнате, кроме Баррета. Как только этот контакт был установлен, Баррет взял некоторое количество соли, сахара, имбиря, перца и клал их себе по очереди в рот. Ребёнок точно чувствовал каждый его вкус у себя во рту. Быть может, ребёнок мог видеть то, что происходило; мы не знаем, как далеко они друг от друга находились. Но в более поздних экспериментах Баррет проверял на других объектах их способность «видеть» карты, которыми играл он. Один объект имел стопроцентный успех, несмотря на то что даже находился в другой комнате. В другом опыте загипнотизированный мальчик с завязанными глазами с удивительной точностью мог говорить, в каждую своего тела Баррет колет иголкой. Во Франции подобные эксперименты проводил Пьер Жане, в Германии – доктор Альберт фон Нотцинг (позднее фон Шренк-Нотцинг) с гипнотизируемым объектом, Линой, которая вызвала такую прлемику, что полиция грозила распустить Общество научной психологии, под эгидой которого он работал. А эксперименты фон Нотцинга были действительно замечательными: Лина чувствовала боль других, когда их кололи иголкой за её спиной, и с большой точностью определяла место, куда их кололи; она воспроизводила рисунки, которые чертили у неё за спиной; она получала точные телепатические сообщения типа – подойти к такой-то книжной полке и открыть такую-то книгу на такой-то странице.
Характерно, что во многом схожая связь иногда получалась между загипнотизированным объектом и неодушевлённым предметам. Испытуемая держала стакан с водой, и ей говорили, чтобы она перенесла все ощущения со своей руки на воду. Когда затем воду кололи иголкой, она реагировала, а когда кололи её руку, она не чувствовала никакой боли. Хорошие результаты по этому опыту получались, когда стакан убирали в другую комнату, из поля зрения объекта, так чтобы она не могла смотреть под повязку.
Телепатический гипноз – способность гипнотизировать, кого-нибудь на расстоянии, даже когда он ничего не знает, – очень всерьёз воспринимается в девятнадцатом веке, хотя в прошлом столетии по нему было проведено очень мало работ. В конце же девятнадцатого века, в эпоху более надёжных экспериментов, даже такие ведущие учёные, как Жане и Бернгейм, проводили исследования в этой области. Жане утверждал, что добился появления феномена, но не совсем основательно, в то же время как Бернгейм сожалел, что ничего не может установить. Жане экспериментировал с телепатическим гипнозом на разных дистанциях (от совсем коротких до одной мили) и получал высокий процент успеха.
Острандер и Шредер сообщал, что некоторые русские и болгарские учёные экспериментировали с телепатическим гипнозом начиная с 1920-х до 1960-х годов и достигали успеха на расстояниях вплоть до 1500 километров. Трудно установить, как контролировать эти эксперименты. В одном эксперименте, например, объект клали в своего рода свинцовый гроб и экспериментатор, профессор Леонид Васильев, находил, что всё ещё может переводить его в транс; однако при всех этих технических способностях объект, должно быть, знал, что затевается. Более впечатляют – просто удивительны – те сообщения о телепатическом гипнозе, когда объект абсолютно не знает, что является объектом какого-то эксперимента, и всё-таки впадает в транс. Но (даже при допущении, что эти сообщения достоверны) учёные признают, что очень не многие из нас восприимчивы к телепатическому гипнозу, поэтому рано бить тревогу: никакой неизвестной террорист не собирается вас захватывать таким образом!
Один объект в Чехословакии, по-видимому, достиг таких телекинетических способностей, что мог убивать птиц на расстоянии, фокусируя на них свою волю. Эта история не подтверждена, она остаётся на уровне слухов, однако лично я не сомневаюсь, что такого рода вещи могут происходить. Однажды, много лет назад, в тот единственный период моей жизни, когда я сталкивался с различными экстрасенсорными явлениями, я отвлекался от глубокой медитации из-за жужжания большой мухи. Я захотел её прогнать – и, возможно, проклял её, хотя никаких реальных слов не произнёс ни вслух, ни про себя. Где-то за моей спиной, за сиденьем, созрело «заклятье», и я открыл глаза, чтобы увидеть лежащую передо мной мясную муху.
Ченнелинг – это современный термин для обозначения того, что в прошлом называли медиумизмом или контактом с духами. Поздневикторианская мания спиритизма естественным образом выросла из средневикторианской месмеромании, так как очень многие загипнотизированные объекты выступали в роли медиумов. И только когда стали популярны столоверчения и прочие спиритические явления, не требующие гипнотизма, две эти области разделились, и интерес к спиритизму разросся, а к месмеризму увяло. Должен признаваться, что по отношению к этой области я больше всего настроен скептически, ибо не верю, что умершие продолжают жить в той форме, которая позволяла бы нам вступить в контакт с ними, и потому, что невозможно поставить объективный эксперимент, показывающий, что то-то и то-то находилось в контакте с тётей Адой, и потому, что вся эта область с самого начала была насквозь пропитана шарлатанством и самообольщением. Говоря о «самообольщении», я имею в виду ту очевидную для многих людей истину, что большинство медиумов вступает в контакт ни с чем иным, как со своей собственной второй личностью».
«Тема посмертно опубликованного громадного труда Мейерса «Человеческая личность и её жизнь после смерти тела» (1903) показывает, что толчок был получен от исследований гипнотизма. Осознающий лучше, чем другие, обширный потенциал человеческого ума, Мейерс доказывает, что подсознание, реальность которого он установил одним из первых, граничит не только с нашим нормальным сознанием, но и с более широким миром, где возможны контакты с другими уровнями и где коренятся экстраординарные способности. Способности загипнотизированных объектов к ясновидению, как ему кажется, приводят к такому выводу». «Ещё один очень похожий пример с ксеноглассией (произнесение слов на незнакомом иностранном языке) чуть ближе нам. В 1960-х годах психиатр Рейма Кампман из университета Оулу в Финляндии гипнотизировал нескольких школьников, и некоторые из них, по-видимому, вспоминали предыдущие жизни. Наиболее удивительной была регрессия «Ники», которая поведала о целой серии прошлых жизней и углубилась на две тысячи лет назад. В одном случае она вспоминала себя «Дороти», дочерью хозяина гостиницы в Англии тринадцатого века. Погружая в эту жизнь, Ники начинала петь старую английскую песню со словами: «Sumer is icumen in, // Lhule sing cuccu! // Groweth sel bloweth med, // And springeth the wude nu». В действительности, однако, она пела эту песню в несколько медернизированной версии староанглийского. Откуда, спрашивается, могла знать маленькая финская девочка эту песню?
В известном смысле объяснение обоих случаев столь же удивительно, как и сама реинкарнация. Кажущийся еврейским язык в устах американского пациента оказался заклинанием на древнем осканском наречии италийского языка третьего века до нашей эры. Пациент же отрицал знание наречия. Тогда разве это не доказательство перевоплощения? Откуда же он мог выучить осканский, как не из своей предыдущей жизни в древней Италии? Если бы врачи были склонны этому верить, они могли бы продолжить фантазию дальше, и пациент сам построил бы прошлую жизнь, столь же состоятельную и согласованную, как жизнь Брайди Мерфи. Или если бы они не смогли идентифицировать этот язык как осканский, тогда все заинтересованные стороны могли бы предположить реинкарнацию с другой планеты и стали бы фантазировать в этом направлении. Фактически же вот что они обнаружили.
Мы нашли его однажды сидящим за столом в библиотеке университета Пенсильвании с целью подготовки к экзамену по экономике, который завтра стоял у него в расписании, но вместо этого он пребывал в мыслях о своей девушке, которая только что с ним рассталась; при этом он смотрел не в тот текст, который предположительно должен был читать, а в другую книгу, которая лежала на столе, раскрытая на двести сорок третьей странице. Это была «Grammar of Oscan and Umbrian» (Ginn & Company, Boston, 1904). В середине страницы стояла фраза на английском: «Проклятие Фибии». Причём «Фибия» напоминало прозвище его подружки. Не осознавая того, что он смотрел в эту книгу, юноша, тем не менее, фотографически запечатлел в своей памяти осканское проклятие, напечатанное сразу за английским заголовком.
В точности то же самое случилось и с финской школьницей. Когда её спросили под гипнозом, девочка объяснила, что однажды она сидела в библиотеке и перелистывала книгу, в которой была напечатана эта английская песенка. То была (на финском) «Musiikin Vaiheet» («Стадии музыки») Бенджамина Бриттена и Имоджена Голстена. Она описала Кампману в подробности, как была найдена песня, и он понял, что это правда. Оба объекта находились под воздействием того, что было названо «амнезией источника»: у них была точная память на информацию, но они не могли вспомнить, откуда информация происходит.
Что бы люди ни думали о реинкарнации, в этом нет ничего удивительного. Замечательно – и не менее чем сама возможность перевоплощения – то, что человеческий ум способен впитывать и сохранять с виду бесполезную информацию с такой точностью и такое длительное время. Что это может рассказать нам о способностях нашего ума? Очевидно, таковые возможности гораздо более могучи, чем это обычно представляется. В другом известном псевдоинкарнационном случае клиентка достаточно бегло говорила по-немецки, тогда как она едва ли знала его в обычном состоянии.
Теперь добавим к этой экстраординарной способности ещё одно замечательное качество психики. Все мы знаем гораздо больше, чем сознательно думаем наших знаний. Пример из ежедневной жизни – все мы можем опознать гораздо больше слов, чем использовать в своём личном словаре. Мы воспринимаем и накапливаем всевозможную необычную информацию. Но это ещё не то, о чём я собираюсь сказать. Мы можем также сложить все части информации вместе и создавать живую, внутренне согласованную историю. Мы это делаем каждую ночь в сновидениях. В своих снах я сочиняю симфонии и бегло говорю на иностранных языках – и это не соответствует моим способностям в бодрствовании. Ум поразительно креативен. Но живописание ещё не есть свидетельство переживания реинкарнации, о которых я читал, считается живость и непротиворечивость историй, но если бы я был в состоянии переживать вслух одно из моих сновидений, то оно имело бы те же самые качества. Короче, я не верю в истинность регрессии в прошлые жизни, она, – например, продукт воображения».
«Вернёмся назад, к Брайди Мерфи. Дело в том, что Бернштейн в некотором смысле тоже находился в трансе, как и сама Руфь Симмонс. Он так хотел верить в реинкарнацию, что отложил все прочие возможные интерпретации в пользу одной, и играл на пару со своей компаньонкой. Если записи сеансов читать в этом свете, то можно увидеть, что Руфь откликалась на его рвение, а когда н хотела отвечать на вопросы, прибегала к невнятным репликам типа «я не знаю», «это не женское дело». Феномен криптомнезии (когда однажды потерянные воспоминания могут вызываться во снах или под гипнозом) был хорошо известен и задокументирован в начале 1950-х, но Бернштейн, не будучи профессионалом, не принял его в расчёт как возможное объяснение. Пару раз я слышал, что случай Брайди Мерфи назван «розыгрышем». Мне это кажется несправедливым, поскольку розыгрыш – это намеренная попытка обмануть. Это явный цинизм, описывать предприятие Бернштейна и Вирджинии Тай как-либо иначе, чем искреннее заблуждение. Просто Бернштейн наделал ошибок». «С другой стороны, даже если регрессия в предыдущую жизнь и ошибочна, она всё ещё может быть полезной в терапии, многие врачи применяют её, хотя и утверждают, что скептически относятся к фантазиям своих клиентов. Именно потому, что клиент эмоционально вовлечён в фантазию, это вызвать абреакцию – целительный эмоциональный всплеск. Предположим, у клиента локтевой артрит, а врач догадывается, что у заболевания есть невротическая компонента. Врач может регрессировать пациента в прошлую жизнь и спросить, когда локоть впервые начал болеть. Пациент мог бы прийти к «прошлой жизни», когда он сломал локоть во время Трафальгарского сражения. Если эта причастность к сражению несёт соответствующее эмоциональное качество, наступит абреакция и боль спадёт. Достаточно известный русский исследователь в этой области доктор Владимир Райков обнаружил недавно, что регрессия к прошлой жизни помогает людям развивать критическую позицию по отношению к своему поведению, а также может при социальной реабилитации преступников и особенно при лечении от алкоголизма». «В одном месте книги «Гипнотизм – это облегчение» (которая, несмотря на заглавие, относится к художественной литературе) французская писательница Мари Нимьер говорит: «Вообще, можно взять любое событие, подходящим образом оформленное, и внедрить его в память предрасположенной личности, коль скоро оно не противоречит её принципам». Как только такая память устанавливается, она делается субъективно такой же реальной, как и истинная память. В этом состоит феномен конфабуляции – та самая западня, в которую, по-моему, попали Морей Бернштейн и Вирджиния Тай. Конфабуляция – это когда два человека нечаянно создают согласованный сценарий; они внедряют в сознание объекта ложную память, а затем конкретизирует её. Предположим, у объекта есть фрагментарные воспоминания (истинные или ложные) о каком-то событии; при конфабуляции пробелы в этих воспоминаниях заполняются с виду согласованной историей (фабулой), которая затем обретает видимость истинных воспоминаний». «Ясно также, что собственное предвзятое мнение врача может часто доминировать при осмыслении повествования. Например, врач может предположить, что симптом (скажем, низкая самооценка) является указанием на воспоминание о насилии в детстве, и затем направлять лечение в русле этого предположения. Все мы знаем, насколько ненадёжны сновидения, и всё-таки в терапевтическом контексте даже сновидения часто принимают за воспоминания. Как только врач сообщил свои подозрения насчёт такого «» своему клиенту, они начинают работать вместе, воссоздавая шаг за шагом ситуацию, которая принимается теперь вместе с новым зигзагом за исторически достоверную. Тесная связь между врачом и клиентом или зависимость последнего от первого только помогают сделать повествование более убедительным. Оба вкладывают свою душу в рассказ, в его истинность. Это случается не только со случаями насилия в детстве, но также и во многих случаях патология типа множественного личностного расстройства: методы психологического внушения здесь очень похожи. Многие жертвы MPD не проявляют никаких симптомов до начала терапии; только после некоторого времени лечения они начинают переключаться с младенческого поведения на дьявольское, с мужского на женское, с поведения старого человека на поведение молодого. Верящий в реальность MPD врач будет утверждать, что его пациент должен был фактически проявлять симптомы патологии и до терапии, но поскольку alter ego и реальная личность не склонны помнить друг о друге, то он попросту не помнит своих симптомов. Противоположное объяснение состоит в том, что сама терапия действительно создаёт MPD». «Даже если сведения о паранормальных явлениях слабоваты, тем не менее ум обладает сверхнормальными способностями. Гипноз – это великолепное средство открытия изумительных феноменов нашей психики и наших способностей. Не проникая даже в область сверхъестественного, полученные путём гипноза факты постоянно заставляют нас восклицать: «Да не может быть! Неужели мы способны на это!» и дают осознание, что быть человеческим существом – это значит гораздо большее, чем обычно предполагается. Начнём с психофизических феноменов; загипнотизированные объекты могут, например, воспроизводить на поверхности своего кожного покрова повреждения, полученные когда-либо раньше в жизни; могут не только игнорировать боль, скажем, от горящей сигареты, прижатой к ладони, но даже не покрыться волдырями (или, наоборот, покрываться волдырями, когда им говорят, что они дотронулись до чего-то горячего, когда на самом деле трогают что-то прохладное); могут производить нечто похожее на стигматы; локализировать анестезию на заданных участках своего тела, как, например, в «перчаточной анестезии»; и конечно, могут подвергаться под гипнозом хирургической операции, и даже очень болезненной. На ментальном уровне есть возможность сверхскоростного обучения или феномена, известного под названием «превышение нормальных волевых способностей», – состояние, в котором мысли объекта обладают замечательной ясностью, действительной и значительность. Русский доктор Райков достигал существенных результатов в воспитании дремлющих художественных способностей у своих загипнотизированных объектов. И даже на физическом уровне его работа с атлетами продемонстрировала превосходные результаты». «Моё утверждение таково. Появление волдыря от ожога, как естественным будет предположить, – это полностью автоматическое явление. Рука горит, и это место реагирует волдырём. Но теперь оказывается, что данное явление либо не полностью автоматическое – и нам требуется вдобавок верить в появление пузыря, чтобы он появился, – либо разум наш настолько могущественен, что может обуздать чисто инстинктивные функции тела. Это просто поразительно. Причём каждый способен такое проделать. Все мы обладаем сверхнормальными способностями, запертыми в нашем разуме; мы способны творить чудеса».
«Последние двадцать (или около того) лет девятнадцатого века были высшим пиком гипноза, – но не в смысле количества людей, его практикующих, и его преобладания на улицах: для этого нам надо было бы отправиться в середину века. Просто исследования Шарко, Бернгейма и их школ выдвинули гипноз на первое место в психологии, которая в это время переживала бум. Осваивалась поистине новая, необитаемая земля, и сцена была предоставлена гипнозу для открытия глубинных операций разума. Однако в наши дни гипноз вновь сведён к второстепенным предметам. Что же оказалось не так? В этой главе я покажу, как гипноз помогал при разработке фундаментальных понятий психологии и методов лечения, и объясню, каким образом славным дням научного гипноза был положен конец, главным образом под влиянием одного человека – наиболее выдающейся фигурой современной психологии Зигмунда Фрейда (Zigmund Freud, 1856 – 1939)». «Вскоре было открыто, что будучи загипнотизирован, человек неизменно переключается на свою вторую личность, со свойственными только ей чертами характера и памятью, и забывает о своём нормальном «я». Связь между набором воспоминаний и личностью была такова, что психологам стоило только подтолкнуть её в соответствующий набор воспоминаний, и моментально запускалась вторичная личность. Другими словами (как сказали бы сегодня), память «определяется состоянием»: все мы припоминаем определённые вещи, если находимся в таком же или похожем на то состоянии, когда в первый раз переживали вспоминаемое событие. Так что объект гипноза, будучи пробуждён, может совершенно не сознавать ничего, что он говорил или делал, однако при повторной гипнотизации может припомнить всё. Это, конечно, неизбежно должно было подорвать простую теорию включения-выключения сознания, потому что гипноз, по-видимому, провоцировал появление ещё одного дополнительного состояния. Затем было найдено, что это состояние, называемое психологами «фугой», может случиться естественно, и не только при сомнамбулизме.
Хотя на этом этапе книги читатель, возможно, уже привык к сверхъестественным событиям и состояниям ума, но фуга – это нечто из ряда вон выходящее. Латинский корень слова предполагает «бегство прочь» – бегство от реальности, – и бегство в большинстве случаев действительно происходит. В «Принципах психологии» (1890) Вильям Джеймс приводит случай с Анселем Бурне. Пожилой странствующий проповедник исчез из Род-Айленда и появился вновь как А. Дж. Браун, владелец магазина в Норристауне, штат Пенсильвания, ничего не помня о своей предыдущей жизни до тех пор, пока через шесть недель не пришёл в себя. Он не мог понять, что же он делал в Пенсильвании, но помнил только о Род-Айленде: у Брауне. Только под гипнозом он смог вспомнить, что он делал, будучи Брауном. Очень немного подобных случаев было зафиксировано. Один человек жил второй жизнью почти два года: другой оказался в Швейцарии после исчезновения из Австралии.
Фуга оказалась головоломкой. Если думать о сознании, которое бывает либо включено (бодрствование), либо выключено (сон), то как быть с фугой? С одной стороны, сознание, очевидно, не выключено, потому что А. Дж. Браун может полностью функционировать в мире; а с другой стороны, оно и не включено, поскольку Ансель Бурне бессознателен по отношению к целому периоду.
Но фуга – это не просто крайняя форма того, что стало известно как «двойное сознание», – как в естественном, так и в искусственном состоянии объект может показывать характеристики, отличные от тех, которые он показывал в пробуждённом состоянии, как это делал объект Виктор маркиза де Пюисегюра. В крайних случаях выявляемые характеристики могут настолько радикально отличаться, что один человек может оказаться в действительности двумя или большим количеством людей. Сегодня, в своём патологическом проявлении, мы называем это множественным личным расстройством, или MPD. Но дурная слава крайних случаев скрывает часто очень простую психологическую истину: что два (или более) потока сознания могут одновременно иметь место внутри одного индивидуума, и это не является ненормальным явлением в психологии». «Многие люди думают, что это Фрейд открыл «бессознательное». Это не так. Он просто первый, кто систематически очертил эту область и таким образом подтвердил идею, которая приходила на ум и другим, что это характеристика нормального человеческого существа, а не какое-то патологическое состояние. Он показал, что мы управляем только одним сознанием, а всё остальное – это бессознательное, в противоположность более раннему взгляду, согласно которому у нас есть несколько разных центров сознания, – как если бы у нас было несколько умов. Согласно воззрению Фрейда то, что проделывает сознание, в разное время бросает свет на разные области сознания».
«Один из наиболее важных аспектов истории гипноза состоит в том, что он дал возникнуть новой парадигме бессознательной активности. Вместо того чтобы приписывать все эти феномены вторжению богов и демонов или каким-нибудь органическим нарушениям, мыслители девятнадцатого века стали думать в терминах иного потока, текущего за порогом обычного сознания». «Признание двойственности сознания прямо привело к современной психологической теории бессознательного. Тогда уже было известно, что вторичная личность осознающая, существует наряду с нашим нормальным сознанием. Осталось всего лишь увидеть, что вторичная личность имеет собственную целевую и разумную логику и что она продолжается дальше, чем период гипноза. То второе «я», замечали исследователи, неразрывно связано с гипнотизмом: оно может возникнуть у загипнотизированного объекта, а после гипноза исчезнуть. Однако накапливались сведения, что второе «я», наоборот, сохраняется, даже если оно остаётся невидимым, а первое «я» не замечает его». «Главный вклад гипноза в психологию в этом контексте прекрасно объясняет Вильям Джеймс в комментариях к исследованиям Эдмунда Гурнея:
Наиболее важным вкладом Гурнея в наши познания по гипнотизму явилась его серия экспериментов по автоматическому письму объектов, которые получали постгипнотическое внушение. Так, например, испытуемому говорилось во время транса, что он разожжёт костёр через шесть минут после пробуждения. Пробудившись, он не помнил о приказании, однако, когда его увлекли разговором, его рука легла на планшет и тотчас записала предложение: «П., ты разведёшь костёр через шесть минут». Эксперимент этого типа, которые были повторены в больших количествах, очевидно, доказывает, что под высшим сознанием существует и сохраняется гипнотическое сознание, захваченное внушением, и способное выразиться через непроизвольное движение руки.
Гурней разделяет, следовательно, с Жане и Альфредом Бине веру в одновременно существование в одном и том же человеке двух разных слоёв сознания, не ведающих друг о друге. Из этого, скажем так, «дополнительного сознания» можно, в известном смысле, извлекать информацию при помощи метода автоматического письма. Это открытие начинает новую эру в экспериментальной психологии, и невозможно переоценить его значение». «Каждая личность имела свой почерк, свою электроэнцефалограмму; различные психологические тесты выявили у них разный профиль, но прежде всего это были настолько разные люди, с разной пластикой, жестами и прочим, что врачам достаточно легко было определить, какая личность находится с ними вместе в комнате в данный момент. Ева Уайт демонстрировала состояние фуги и определяемую состоянием память. Она не могла ничего припомнить из того, что делала Ева Блэк или Джейн, но Ева Блэк могла помнить, что делала Ева Уайт, а Джейн помнила все три состояния». «Диссоциацию можно определить как разделение сознания на два или несколько одновременных потоков умственной активности, особенно если один из этих потоков оказывает влияние на воспитание, мысли и действие вне сознания и волевого контроля». «Простой пример: если сказать пациенту командным голосом, что температура его тела падает, он сможет испытать субъективное ощущение холода, но ничего объективного не произойдёт; однако если позволить ему принять участие – быть может, пофантазировать о снеге, – температура его тела действительно упадёт».
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 15
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума