olgerd пишет:
цитата: |
Сны нужно было посылать офицерам, сменили ли они после этого правила нажатия кнопки "Авария"? |
|
Вероятно, для смены технологии работы САС недостаточно просто снов офицерам. Нужно было б задействовать конструктора и создателя комплекса. Информации о смене работы САС нет.
Есть один очень интересный и необычный случай (удачный) о предупреждении очень крупной катастрофы. Там как раз говорится о том, что информацию сначала посылали в снах, но в связи с тем, что никто не верил, был осуществлен выход на того, кто уже имел опыт контактов подобного рода и помог спасти людей от катастрофы. Его описывает Белимов - доктор философии, журналист, писатель и собиратель информации об аномальных явлениях:
http://www.koob.ru/belimov_g/ «Она [Надежда Маслова] ехала в автобусе домой к маме в Верхнюю Салду 13 сентября 1992 года. Что-то заставило ее оставить текущие дела и срочно поехать навестить мать. Позже она, конечно, осознала неслучайность этой поездки. Видимо, все было уже кем-то предопределено извне.
Минут за десять до въезда в город с ней вдруг заговорили: «Нам нужна твоя помощь». Голоса были ясными и четкими, словно собеседники находились рядом, на верхней полке. Кто-то вступил с ней в телепатический контакт и попросил помочь предотвратить аварию, которая могла произойти в закрытом НИИ, где проводят испытания двигателей для космических ракет. Имея небольшой опыт контактов, она не испугалась прямого контакта с ними.
Автобус приближался к городу, мой сосед спал, никто из пассажиров не замечал ничего необычного, – описывала давнюю ситуацию Маслова. – В какой-то момент мне вдруг показалось, будто что-то изменилось вокруг, словно пространство повернули другой гранью, и вот тогда я увидела, как над автобусом, на расстоянии нескольких метров завис, небольшой светло-серый шар. В нем были видны два существа в серебристых костюмах, напоминавшие людей, которые располагались за пультом. Кроме меня, никто из пассажиров шар, похоже, не видел. От него прямо к автобусу тянулся тонкий, как трубочка, золотистый луч. Луч падал на мою голову, и в луче-трубочке, непонятно как, работало переговорное устройство. Слышимость была достаточно хорошая, все шумы и шероховатости создавали мои сомнения в голове».
«Как вы подтвердите, что разговор с вами – это не мои фантазии, не вымысел, что ваше сообщение о взрыве – правда? – мысленно спросила она. – А если я не поверю вам и откажусь помочь?»
И вот тогда, вместо доказательств, перед ней развернули страшную картину того, что могло произойти, если бы в день испытаний двигателя нажали на главную кнопку.
Взрыв громадной силы нарушил тишину осеннего леса. В одну минуту пожарище заняло многие километры территории. Большие цистерны, в которых было специальное горючее для испытаний ракетных двигателей, лопались, как стеклянные лампочки. Тонны горящего топлива поглощали землю и лес вокруг. В мгновение ока исчезли несколько километров леса, разделяющих площадки, огонь перекинулся на соседний испытательный полигон, где находились другие цистерны, с тысячами тонн опаснейшего горючего – гептила. Крики, вопли людей растворились в непрекращающихся взрывах. В считанные секунды научно-исследовательский институт, крупнейший в России, был стерт с лица земли, за ним последовали близлежащие города, сметая все на своем пути. Ядовитый гептил при взрыве мог уничтожить не только все живое в радиусе нескольких сот километров, но и осадки, которые выпали бы после взрыва, могли изменить структуру ДНК людей, уничтожив рождаемость на несколько поколений вперед.
«Я видела, как огонь поглощает мою маму, которая возилась на огороде, – вспоминала Надежда. – Они зацепили меня за самое больное – маму…»
«Нет, только не это! – испугалась Надежда. – Что я могу сделать в этой ситуации? И объясните, почему должен произойти взрыв?»
И снова перед ней, как на экране, показали лабораторию. Перед приборами стояли два человека, ответственные за испытания большого двигателя, размещенного на испытательном стенде для обкатки. Казалось, все показатели в норме. Только одна маленькая стрелка слегка подрагивала, словно пыталась что-то сообщить, но никак не могла это сделать. «Физики» – так Надежда условно окрестила двух работающих специалистов – не обращали на стрелку никакого внимания, так как она находилась отнюдь не в центре определяющих показателей.
Но именно в это время в глубине большого железного тела двигателя созревала, как опухоль, опасность. Одно из отверстий форсунки, впрыскивающей топливо, имело нарушение на доли миллиметра, и какое-то количество топлива скапливалось в небольшую лужицу. Надежда говорила, что ей, не технарю, а просто художнице, трудно было понять сложную конструкцию, но она поняла, что как только «ответственный» человек нажмет кнопку «Пуск», – мгновенно произойдет взрыв.
«Ты должна предупредить людей об опасности», – твердил голос.
«Но как? Кто мне поверит? И почему для этого вы выбрали меня, а не этих «физиков»?»
Последовал ответ, что они уже целую неделю пытаются достучаться до их сознания через сон, через мыслеформы, но все это кажется «физикам» собственным бредом, навязчивой идеей, поскольку те привыкли к подобной опасности, не раз представляли ее, но все обходилось благополучно. Сейчас опасность стала реальной, однако испытатели, несмотря на усилия пришельцев, не слышат их предупреждения. Осталось лишь вот эта возможность – предупредить «физиков» через нее, Маслову, поскольку она хорошо принимает информацию, и у нее нет страха перед официальными лицами, с которыми ей предстоит вступить в переговоры.
«Я согласна. Но что нужно делать?»
Надежде тут же назвали конкретные фамилии людей в НИИ, ответственных за разработку двигателей и их испытания.
Эти несколько фамилий, словно волшебное слово, определили дальнейший ход событий.
В те годы Верхнесалдинский научно-исследовательский институт по испытаниям космических двигателей был надежно засекречен. На его территории фамилии руководителей не упоминались. Поэтому когда Надежда заявилась к своему знакомому, сотруднику института, и рассказала о грозящей катастрофе и ее причинах, а потом потребовала срочно передать это главному лицу Соловьеву, у того полезли на лоб глаза. Одна только эта фамилия говорила о явной утечке информации. А она называла и другие имена… Не говоря ни слова, сотрудник набрал номер телефона Александра Соловьева и сказал, что есть фантастическая информация и все это похоже на утечку. Ответ Александра Николаевича, по-видимому, был коротким: «Завтра доложишь».
После разговора у Надежды было состояние глубокого огорчения и страха – страха, что испытания все же начнутся. Но тут включись голоса: «Ты сделала главное – заявила об аварии и заставила обратить внимание на показания датчиков. Сейчас в лаборатории паника, все перепроверяют. Сделано самое главное – испытания не начнут. Взрыв остановлен».
Много позже она узнала, что тогда на завод срочно прибыла московская комиссия, которая действительно обнаружила в двигателе технические погрешности, и он сначала был отправлен на доработку, а затем вообще снят с производства».
<...>
«В 2001 году уральские репортеры из газеты «Жизнь Екатеринбурга» попробовали расследовать обстоятельства того грозного события.
Журналист Анна Салымская писала в своем отчете, что, как и следовало ожидать, первые лица НИИМаша, того самого предприятия в Верхней Салде, наотрез отказался комментировать эту историю с предотвращенным взрывом. «Александр Николаевич Соловьев, насколько я его знаю, не мог поверить каким-то прорицательницам, – сказал заместитель главного конструктора В. Сергеев. – Он технически очень грамотный инженер и должен был предвидеть аварийные ситуации и последствия. Никакой аварии не могло быть».
Но бывшие сотрудники института, например, конструктор-испытатель Виктор Кулыгин и инженер-испытатель Никита Бикулев, которых Салымской удалось найти, считают иначе.
– Официально институт занимается разработкой двигателей малой тяги, но на самом деле половина производства была связана с испытанием больших двигателей, изготовленных в Воронеже. Этот двигатель работает на жидком водороде и кислороде, поэтому на территории стенда есть огромные хранилища топлива: примерно десять цистерн по 60 кубометров в каждой. Да, в результате взрыва мог произойти мощнейший пожар. Но настоящая катастрофа, – подчеркнул Бикулев, – произошла бы только в том случае, если бы огонь добрался до соседнего стенда № 101. Малые двигатели работают на гептиле, а это самое страшное топливо. По своему КПД гептил превышает по силе все остальные в несколько раз. Во время гонки вооружений в бывшем СССР радиоактивного гептила было накоплено 150 тыс. тонн. И значительная его часть находилась в Верхней Салде. Это самое зловещее ракетное топливо, от которого давно отказались американцы. Гептил для окружающей среды – то же самое, что цианистый калий для человеческого организма. Взрыв такого количества гептила, выпадение ядовитых осадков повлекло бы экологическую катастрофу, которую можно сравнить с чернобыльской аварией».