Форум частично закрыт до разрешения безобразной ситуации, связанной с расколом Теософского движения; из-за предательства Зайцевского (Московского) и Кемеровского региональных Теософских Обществ - их предательству идеалам и Учениям Теософии.
«Карательный аппарат "революционной власти" — говорил Дзержинский в своей записке от 17-го февраля 1922 г. — "должен был представлять кристально-чистый институт народно-революционных судей и следователей, снабженных чрезвычайной властью". Слишком поздно было уже в 1922 г. говорить о том, что должно было быть, следовало уже говорить о том, что вышло. "Сотрудники Ч. К." — утверждал дальше шеф этого института — "выбирались заботливо из состава партии и состояли из идейно чистых и в своем прошлом безукоризненных лиц, ибо только при таком качественно-преобладающем элементе своих служащих Ч. К. была в состоянии выполнить порученный ей революционным пролетариатом (?!) обязанности". Даже, если бы это было так в действительности, то атмосфера произвола, установленная самими творцами новой политической полиции в России, неизбежно развратила бы лучшие даже элементы. Историограф Ч. К. Лацис сам должен был признать, что необходима постоянная смена работающих: "как бы честен не был человек, каким хрустальным сердцем он не обладал, работа Ч. К., протекающая в условиях, исключительно действующих на нервную систему и притупляющих чувства этическия, дает себя {273} знать. Только редкие сотрудники вне влияния этих условий работы". Деятельность Ч. К., по свидетельству Лациса, повлияла разлагающим образом "на многих, не окрепших характером молодые коммунистов".
В Ярославской губ. Ч. К. был следователь, бывший водопроводчик. В начале он "работал хорошо, а потом начал пить". "Был у него друг-гармоньщик, с которым они вместе пьянствовали. Вот он напьется и идет допрашивать арестованных. А чтобы ему не скучно было, он с собой и друга своего брал. Этот допрашивает, а тот на гармошке наигрывает… Был он малограмотный. Писать настоящаго заключения не мог и только выводил каракулями: "белай расхот". Эта эпическая картина из быта Ч. К. нарисована одним из бывших следователей той же Ярославской губернской Ч. К., сидевшим в подвале губчеки с автором статьи "Штрихи тюремнаго быта" в сборнике "Че-ка"…
Чекисты — это привиллегированные во всех отношениях элементы новаго "коммунистическая" общества — и не только по полноте власти, но и по внешним материальным условиям быта.» VIII. «Краса и гордость» / «Красный террор в России 1918–1923» Мельгунов С. П.
Отправлено: 03.03.20 10:58. Заголовок: Вербовка и убийство Владислава Листьева
Записки бывшего подполковника КГБ: Вербовка и убийство Владислава Листьева
Владислав Листьев
В конце 1987 года на телевидение пришел работать журналист Владислав Листьев. Пройдет несколько лет, и он станет одним из ведущих телевизионных журналистов и всенародным любимцем. Этому предшествовали годы нелегкой запутанной жизни.
Выросший в простой семье, рано потерявший отца, Влад сумел поступить в МГУ на факультет журналистики и спустя несколько лет перевелся на факультет международной журналистики.
В МГУ училось много иностранных студентов, приезжавших на учебу в СССР из различных стран третьего мира, развивающихся стран, и даже капиталистических стран. Все они были объектами пристального внимания со стороны органов государственной безопасности. МГУ и Университет Дружбы народов им. П. Лумумбы находились под оперативным контролем 3-го отдела 5-го управления КГБ.
В целях осуществления наиболее полного контроля за иностранными студентами, глубокого изучения их политических взглядов и ориентации, их характеров и психологических особенностей производилась массовая вербовка профессорско-преподавательского состава и студентов университетов, как из числа советских граждан, так и иностранцев. Агентуре, завербованной из числа иностранных студентов, уделялось большое внимание, так как из них готовились, по терминологии КГБ, "агенты оседания".
На Западе такую категорию агентов называют "спящими агентами". Первоочередной их задачей была легализация в какой-либо стране и занятие положения в обществе, дающее возможность получения информации, представляющей интерес для органов госбезопасности СССР. Многие иностранцы – выпускники указанных университетов – по возвращении в свои страны достигали определенных высот в карьере и добивались высокого положения в обществе.
Были среди них члены кабинетов министров, видные политические и общественные деятели, дипломаты и известные журналисты. Помимо высокого уровня образования их успеху в жизни часто способствовало наличие у большинства из них влиятельных родственников на родине. Из числа отдельных студентов-иностранцев, не имевших влиятельных родственников и приехавших в СССР на учебу по рекомендации зарубежных коммунистических партий, готовились агенты-нелегалы, которые впоследствии работали в различных странах мира под вымышленными именами и соответствующими легендами.
Работа по вовлечению иностранных студентов и аспирантов в агентурную сеть КГБ требовала наличия в ней советских граждан, пользующихся среди иностранного контингента студентов определенным авторитетом. Среди них был, например, тоже являвшийся, в свою очередь, агентом КГБ, известный в СССР (а после его распада – в России) экономист, публицист и демократ Гавриил Попов, побывавший еще и мэром Москвы. Благодаря ему "Мост-банк" Филиппа Бобкова смог разместить свой офис в здании московской мэрии.
Именно в начале 1980-х пересеклись судьбы столь разных людей – будущего тележурналиста Владислава Листьева и сотрудника 3-го отдела 5-го управления КГБ оперуполномоченного, старшего лейтенанта Александра Комелькова.
В престижных московских вузах учились дети советской и партийной элиты и творческой интеллигенции. Небольшому числу выходцев из простых советских семей, пробившихся в такие вузы, было понятно, что их возможности по окончании вузов резко отличались от возможностей студентов, имеющих влиятельных родственников. Наиболее интересные и перспективные направления на стажировку в процессе учебы и на работу после окончания вуза получали дети элиты.
Соответственно, их дальнейшая карьера и жизнь складывались достаточно хорошо и успешно. Тем же, кто не имел поддержки со стороны родственников, приходилось рассчитывать на свои собственные силы или пытаться обрести поддержку путем вступления в брак с представителями элитарных слоев. Иные же неожиданно для себя обретали эту поддержку в лице КГБ, вливаясь в число агентов и доверенных лиц этой организации.
При отборе кандидатов для последующей вербовки в качестве агентов органов безопасности осуществлялась своего рода социальная селекция. Представители высшей партийно-советской номенклатуры и члены их семей не могли быть завербованы в агентурную сеть госбезопасности в соответствии со строгими указаниями КГБ на этот счет. Эти же требования распространялись на родственников состоящих на службе офицеров госбезопасности. Относительно представителей советской творческой элиты каких-либо ограничений в плане их вовлечения в негласную деятельность в интересах государственной безопасности не существовало. Тем не менее и в отношении представителей этих кругов общества действовали определенные неписаные правила. В качестве иллюстрации приведу следующий пример.
В 1970-е годы в Московском литературном институте им. М. Горького (Литинституте), находящемся в красивом старинном особняке, описанном Львом Толстым в романе "Война и мир" (помните описание первого бала Наташи Ростовой?), и Михаилом Булгаковым в романе "Мастер и Маргарита" (дом Моссалита), многими советскими литераторами называвшемся Домом Герцена, красиво и уютно расположившемся на тенистом Тверском бульваре, неподалеку от площади, носящей имя Пушкина, учился молодой, никому не известный поэт по фамилии Вигилянский.
Имел неосторожность молодой и начинающий поэт Вигилянский общаться с некоторыми советскими диссидентами, в том числе и с теми, кто имел контакт с Александром Солженицыным. В силу этих знакомств попал он в поле зрения 9-го отдела 5-го управления, а конкретнее – Владимира Гусева, старшего оперуполномоченного этого отдела, майора и Почетного сотрудника госбезопасности СССР, получившего это высокое звание за успешное пресечение антисоветской деятельности ряда известных советских диссидентов, и прежде всего Солженицына.
В один из весенних дней 1976 года пригласил Гусев Вигилянского для беседы, в ходе которой подробно расспрашивал его о знакомых из числа диссидентов, и при этом недвусмысленно дал понять, что, по мнению КГБ, Вигилянский оказался в очень неприятной ситуации. Выход у него из этой неприятной ситуации один – стать агентом госбезопасности и сообщать все, что ему станет известно о деятельности диссидентов, или распрощаться с учебой в Литинституте.
Разговор велся в жесткой, не допускающей никаких компромиссов форме. Это был стиль Гусева. Он и прославился своей жестокостью, за что был описан Солженицыным в книге "Бодался теленок с дубом", как человек, безжалостно бьющий ботинком по лицу знакомого Солженицына Александра Горлова, случайно приехавшего в загородный дом писателя, когда КГБ проводил там негласный обыск, приговаривая "убью, сука". Именно за этот мордобой майор Гусев был удостоен звания "Почетный сотрудник госбезопасности". Позже он мне рассказывал, что действительно готов был убить Горлова, чтобы тот не рассказал общественности о происшедшем. Но на крики Горлова сбежались дачники, и убить Горлова не удалось.
На следующий день после вербовки Гусевым Вигилянского в кабинете заместителя начальника 5-го управления генерал-майора Абрамова раздался телефонный звонок от отца Вигилянского – члена Союза писателей, давнишнего агента госбезопасности. Он жаловался на жестокое обращение с его диссидентствующим сыном. Абрамов пообещал разобраться и действительно вызвал к себе Гусева для разговора: "Ты смотри, повнимательней будь. Видишь, круги идут".
Поэтому при выборе кандидата на вербовку изучались не только возможности будущего агента по добыванию информации, представляющей интерес для КГБ, но также принималась во внимание социальная среда, которую он представлял, и наличие влиятельных родственников. Поэтому агенты, завербованные из числа студентов вузов, в большинстве своем были представителями средних и низших слоев советского общества. Большинство были дети из простых рабочих семей, которые полагали, что, оказывая помощь органам госбезопасности, демонстрируют свою лояльность советскому строю и могут рассчитывать на помощь в становлении карьеры. И действительно, органы КГБ активно продвигали свою агентуру, тем самым создавая "агентов влияния", занимающих видное место в политической и общественной жизни страны.
Общительный и спортивный студент факультета журналистики МГУ Владислав Листьев не мог не привлечь внимания кураторов из 3-го отдела 5-го управления. Так началось его длительное сотрудничество с этим подразделением. С помощью куратора факультета он смог попасть (а это было нелегко – желающих было много) в группу для углубленного изучения иностранных языков, а через пару лет перевестись на только что созданный факультет международной журналистики, куда стремились попасть очень многие, в том числе и имевшие весьма влиятельных родственников-просителей. Звонки шли на уровне ректора университета и декана факультета. Для всех было очевидно – новый факультет открывает прекрасные перспективы для его будущих выпускников в плане работы за границей (предел мечтаний многих советских людей). При отборе на этот факультет решающее слово было за КГБ.
В составе 3-го отдела 5-го управления служила в качестве старшего оперуполномоченного майор Елена Борисовна Казельцева. Коллеги за глаза называли ее просто ЕБ. Маленького роста, невнушительной внешности, она обладала сильным мужским характером. Сослуживцы ее побаивались. Во всем 5-м управлении был лишь один человек, который говорил "ты" могущественному Бобкову. Этим человеком была Елена Борисовна. Их связывала многолетняя совместная служба. Казельцевой позволялось говорить Бобкову "ты" даже в присутствии ее непосредственных начальников.
Казельцева курировала МГУ. На всех, кто с ней имел дело в университете, она наводила панический ужас. Известнейший в стране ученый, ректор МГУ И.Г. Петровский никогда не рисковал ей перечить. Благодаря ее особому положению, в нарушение существовавших в КГБ правил, она получила в МГУ прекрасную квартиру на Ленинских (Воробьевых) горах в доме для профессорско-преподавательского состава университета. Одного слова Казельцевой было достаточно, чтобы нужный человек был зачислен на соответствующий факультет, переведен на какую-либо кафедру... И горе было тому, кто рисковал ей перечить.
Весьма весомым было и еще одно обстоятельство. Во времена Советского Союза существовала организация, которая называлась Высшая аттестационная комиссия (ВАК). Этот орган утверждал все научные диссертации, поступавшие из всех учебных и научных заведений СССР. Так как отдельные работы имели отношение к военно-оборонной и иной закрытой тематике, в системе ВАКа существовал 1-й отдел, через который проходили абсолютно все научные работы, направляющиеся на рассмотрение в эту организацию. Начальником 1-го отдела ВАКа всегда был офицер госбезопасности, сотрудник 5-го управления КГБ. Те, кто был в немилости у КГБ, могли ждать утверждения своей диссертации годами и десятилетиями. Либо получить быстрый, но отрицательный ответ. Слово Казельцевой и тут было решающим.
По рекомендации Казельцевой Листьев оказался в числе счастливчиков, зачисленных на факультет международной журналистики. Вскоре он был включен в состав группы студентов для прохождения преддипломной практики в одной из зарубежных стран – на Кубе или в Никарагуа. Оформление в эти страны было таким же, как и в капиталистические. Кандидаты на выезд за границу в капиталистические и развивающиеся страны, а также в ряд социалистических стран – Югославию, Кубу, Вьетнам и Китай – подвергались более тщательной проверке со стороны соответствующих подразделений госбезопасности.
В отношении выезжающих впервые в указанные страны, как правило, проводилась так называемая "установка по дому", в ходе которой собирались данные об образе жизни и родственниках кандидата на выезд за границу. Осуществлялись подобные "установочные" мероприятия 7-м отделом УКГБ по Москве и Московской области. Этим подразделением проводилось наружное наблюдение (слежка) за объектами оперативной заинтересованности Московского управления и "установки по дому" для всех оперативных кадровых подразделений центрального аппарата КГБ и его московского филиала. Кроме того, "установки" проводились по запросам подразделений, осуществлявших проверку советских граждан, оформлявшихся для выезда за границу: в командировки, по частным делам и в качестве туристов. Такая проверка называлась "специальной", а подразделения, ее осуществлявшие, назывались "подразделения спецпроверки".
В деле спецпроверки (такие дела имелись на всех советских граждан, оформлявших выезд за границу) имелась справка: "Известен 3-му отделу 5-го управления КГБ СССР – Казельцева Е.Б.". (Подобная терминология означала, что проверяемый либо состоит в агентурной сети органов госбезопасности, либо изучается в качестве кандидата на вербовку.) "О компрометирующих материалах, полученных в процессе установок по адресам проживания в Инстанцию (так сокращенно назывался отдел выездов за границу и работы с зарубежными кадрами ЦК КПСС, куда сообщались данные, полученные в ходе спецпроверок) не сообщать". И подпись: "Старший оперуполномоченный 2-го отделения 10-го отдела КГБ СССР майор Коломейчук С.В.".
10-е подразделение госбезопасности помимо выполнения иных функций осуществляло спецпроверку лиц, выезжающих за границу, и информировало ЦК КПСС и партийные органы в союзных республиках и на местах о ее результатах.
Несмотря на заинтересованность 5-го управления в выезде Листьева за границу с целью продолжения им изучения объектов оперативной заинтересованности, выезд его за границу не состоялся. Листьев был выведен из состава группы студентов, направляющихся за границу, поскольку в отношении Листьева в процессе "установки по дому" были получены сведения, характеризующие его и его близких родственников с отрицательной стороны. Даже всесильная Казельцева не смогла ему помочь.
При отборе кандидатов на работу в советские СМИ, прежде всего на радио и телевидение, их кандидатуры в обязательном порядке согласовывались с органами госбезопасности. Перевод на более высокую должность, как и прием в другие масс-медиа, также проходил под контролем КГБ. Кураторы из 5-го управления КГБ не забывали Листьева. С их помощью, несмотря на серьезные проблемы в личном плане, он был принят на работу в редакцию иновещания Всесоюзного радио.
Вскоре он вновь встретился со знакомым ему еще по периоду обучения в МГУ Комельковым, бывшим куратором ряда факультетов университета, переведенным в середине 1980-х годов в 14-й отдел 5-го управления на вышестоящую должность – заместителя начальника отделения. До момента трагической гибели Листьева эти два очень разных по характеру человека будут активно друг с другом сотрудничать в решении серьезных вопросов, связанных с реформированием телевидения.
В 1987 году отдел агитации и пропаганды ЦК КПСС инициировал создание на всесоюзном телевидении ряда новых программ, призванных позитивно воздействовать на умы советских граждан в период происходящих в стране небывалых изменений. В 1987 году в редакции передач для молодежи и юношества была создана программа "Взгляд". Для работы в новой программе были приглашены молодые и способные журналисты. Среди них был Листьев. Многолетний редактор "молодежки" Анатолий Лысенко в одном из интервью вспоминал: "Когда нашли этих ребят – Вакуловского, Любимова, Листьева и Захарова, они перед наведенными на них камерами терялись и были зажаты. В обычной же жизни они были преисполнены собственного величия. В этой компании Влад был аутсайдером. На него никто не ставил. Он не был лидером".
И действительно, на Влада ставили совсем другие люди – бойцы "невидимого фронта". Благодаря их помощи, несмотря на весьма небезупречную биографию, он не только не потерял прежнюю работу на радио – несмотря на периоды длительного запоя, попытку самоубийства и уход из семьи, – но смог оказаться в группе избранных молодых журналистов, приглашенных для работы на телевидение. Немало способных журналистов за гораздо меньшие прегрешения теряли работу в идеологических организациях, к каковым относились СМИ. Порой хватало вскользь высказанного куратором госбезопасности замечания о сотруднике руководителю учреждения, и судьба "нарушителя" была предрешена.
Совсем по-другому обстояли дела с Листьевым. Редактор телевидения Лысенко вспоминал: "Тогда в Верховный Совет выдвинули Любимова, Политковского и Мукусева. Выдвинули и Влада, но он напился пьяным и на собрание не пришел… За пьянку мне как-то пришлось его увольнять". Причиной увольнения были постоянные срывы программ, а однажды он вообще не явился на прямой эфир. Однако в отношении Листьева действовал принцип всепрощения.
С годами программа "Взгляд" вошла в число наиболее популярных на телевидении. Рос и авторитет Листьева. В 1990 году он стал художественным руководителем программ "Поле чудес", "Тема" и "Час пик". В 1991 году он был назначен генеральным продюсером телекомпании.
Владислав Листьев и Александр Коржаков
Подполковник Комельков пришел в СПБ Коржакова примерно в то же время, в 1992 году. Комельков, являвшийся до увольнения из КГБ одним из руководителей подразделения, курировавшего Останкинский телецентр и в силу этого сохранивший в памяти много ценной информации о сотрудниках телевидения и возможность возобновить контакты с ними, как никто другой подходил СПБ для работы среди "телевизионщиков". Учитывались Коржаковым при восстановлении Комелькова на воинской службе и другие не менее веские обстоятельства. Комельков был "порченый", т.е. уволенный из КГБ по статье, а потому обиженный на коллег, и прежде всего на прежнего шефа Бобкова.
Кроме того, Комельков после увольнения из КГБ успел поработать в частном бизнесе – в собственном ресторане, приобретя контакты в среде московских бизнесменов и в криминальных кругах. Частыми гостями в его ресторане на Кутузовском проспекте были "солнцевские", входящие в число лидеров среди московских ОПГ (организованных преступных группировок). Кутузовский проспект относился к числу правительственных трасс, наблюдение за которыми вело в свое время 9-е управление КГБ, а затем служба, возглавляемая Коржаковым. Так что информацию о ресторане Комелькова Коржаков имел полную.
Аналитики службы безопасности "Мост-банка" отмечали: "Вместо борьбы с организованной преступностью и коррупцией в высших эшелонах власти Коржаков, наоборот, подбирал морально нечистоплотных, нечистых на руку людей, расставляя их на ответственные посты. Главное для него было, чтобы человек делал то, что ему скажет Коржаков. Он усвоил из всего опыта охранника только то, что с людьми можно и нужно разговаривать только с позиции силы, а еще лучше, если человека можно поставить в рамки зависимости и управлять им, как марионеткой, используя имеющийся на него компрометирующий материал".
Назначая Комелькова "смотрящим" за телецентром, Коржаков не знал в полной мере об огромных валютных средствах, обращающихся на телевидении. Позднее, когда он с помощью нового расторопного подчиненного смог оценить примерный уровень валютных поступлений от рекламы, он задался целью подчинить себе эти валютные потоки, чтобы иметь не подконтрольные никому финансовые фонды для осуществления операции "Преемник". Для этого нужно было поставить своего человека во главе Останкинского телецентра. По рекомендации Комелькова выбор пал на Владислава Листьева.
Коржаков, вхожий в семью президента Ельцина, внушал им мысль о замечательных профессиональных качествах Листьева и сумел расположить к Владиславу супругу президента Наину Иосифовну. С помощью Наины Ельциной, симпатизировавшей обаятельному Листьеву, Коржакову легко удалось убедить президента в том, что Владислав – это будущее. В 1991 году Листьев стал генеральным продюсером телекомпании, в сентябре 1994 года – вице-президентом Академии российского телевидения, в январе 1995 года – генеральным директором ОРТ (Общественное российское телевидение), созданного в ноябре 1994 года в результате приватизации Первого государственного канала в соответствии с указом президента Ельцина.
Кураторы Листьева Коржаков и Комельков поставили перед ним задачу по подчинению всего рекламного рынка на ОРТ его генеральному директору, то есть Листьеву. При этом было оговорено, что все средства, вырученные от реализации рекламного времени, должны поступать на счета в банках, подконтрольных Службе безопасности президента, руководимой Коржаковым.
В январе 1995 года, вскоре после своего назначения на пост директора, Листьев сделал публичное заявление, из которого следовало, что отныне реклама на ОРТ будет передана ограниченному кругу подконтрольных ему лично компаний. В феврале газета "Вечерний клуб" в связи с этим писала:
"В среде телевизионщиков наблюдается явная паника. Оно и понятно. Реклама – это живые деньги. Доходы телекомпаний и личные доходы. Как легальные, так и нелегальные. На ТВ существует даже специальный термин “джинса”. Им обозначается передача, телесюжет, информация, сделанные по “левому” заказу. Оплата которого идет непосредственно исполнителям, минуя официальную кассу. На "Останкино" теперь такой кормушки не будет (подобная ежемесячная недостача исчисляется в сумме 30 млн рублей.) Последствия несомненно объявятся".
30 ноября 1994 года президент Ельцин подписал указ о приватизации первого канала. Новая компания стала называться ОРТ. Сразу после приватизации генеральный директор ОРТ Листьев решил сосредоточить свое внимание на деятельности, из-за которой канал недополучал миллионы долларов – продаже рекламного времени. Он начал вести переговоры с Сергеем Лисовским, контролировавшим к концу 1994 года более половины телевизионного рекламного бизнеса в России.
Рекламный магнат, по всей видимости, предлагал заплатить ОРТ отступные за право распоряжаться рекламой на канале и тем самым сохранить единоличный контроль. Но переговоры затянулись. 20 февраля 1995 года Листьев объявил, что вводит временный мораторий на все виды рекламы, пока ОРТ не разработает новые этические нормы. Началась война за передел телевизионного рекламного времени.
Известная российская журналистка, пишущая об организованной преступности, Лариса Кислинская совместно с другими авторами писала в газете "Совершенно секретно" 15 июля 1998 года:
"К весне 1994 года среди пестрой компании рекламных контор определились три лидера: “Интервид” Владислава Листьева, “Премьер СВ” Сергея Лисовского и торгово-промышленная группа “БСГ” Глеба Бокия. Последний – вроде бы новичок в рекламном деле, но имел мощную подпитку от одного крупного нефтегазового банка, а также от одной шумной фракции Госдумы. 30 марта 1994 года в ресторанчике на Кропоткинской хозяин “Премьер СВ” назначил “стрелку” двум основным конкурентам. Листьев пришел один и немало подивился количеству “быков”, сопровождавших “коллег”.
Речь зашла о том, чтобы “занять” некоторое количество рекламного времени у заматеревшего “Интервида” и передать, так сказать, на развитие молодой “БСГ". Листьев, видимо, сообразил, откуда дует ветер, и активно протестовал. Но неопытный Бокий однозначно занял сторону “Большого Лиса”, и общими усилиями они конкурента “сломали”. По сути, это был “наезд”. Выходя на улицу, мрачный Листьев обронил: “Так разговаривать нельзя”. А так ничего и не понявший Бокий весело брякнул, садясь в машину: “Останкино” мы уже поделили – и я в доле!”
Через день после этих переговоров на улице Спартаковской “кадиллак” хозяина “БСГ” был продырявлен шестью выстрелами из ТТ. Для верности в машину бросили еще и гранату. Бокий скончался на месте… 9 апреля застрелили руководителя “Варгус-видео” Г. Топадзе, имевшего 6,5-процентную долю в рекламном пироге первого канала".
В июне было совершено покушение на Березовского, в результате которого погиб его водитель. В сентябре в своем "мерседесе" вместе с водителем был взорван лидер ореховской ОПГ Тимофеев (Сильвестр), являвшийся "крышей" Сергея Лисовского.
Кто-то планомерно и хладнокровно устранял конкурентов Владислава Листьева. Этим "кто-то" был генерал Коржаков, планам которого по установлению контроля над ОРТ мешали иные претенденты.
Куратору Листьева офицеру СБП Комелькову с помощью его коллег – начальника режимного отдела телевизионного комплекса подполковника ФСБ Цибизова и начальника 1-го отдела ОТРК резидента органов госбезопасности Малыгина – были достаточно хорошо известны планы основных "рекламщиков" и структуры, которые им обеспечивали финансовую поддержку и безопасность. По фамилиям людей, посещавших различные редакции телевидения, на которых через режимный отдел оформлялись пропуска, Комелькову посредством оперативных учетов ФСБ – МВД России не составляло большого труда выявлять лиц, связанных с различными организованными преступными группировками Москвы. Ему также было известно, какие подразделения правоохранительных органов ведут их разработку и в какой стадии эта разработка находится.
Коржаков торопил Листьева. Нужны были деньги на подготовку общественного мнения по замене явно дряхлеющего Ельцина на молодого и деятельного вице-премьера Олега Сосковца. Времени было мало – приближались президентские выборы в стране, и мало было уверенности у Коржакова и членов его команды, что нынешний президент с предельно низким уровнем личного рейтинга сможет их выиграть. Была определена сумма предстоящих затрат – от 50 до 60 млн долларов. Именно эта сумма стала роковой для Владислава Листьева.
Поняв, что ставка на Листьева, как на возможного финансового донора, себя не оправдала, Коржаков сбросил его со счетов. Листьев был обречен. Дни его были сочтены, что он сам прекрасно понимал. Слишком много сильных врагов он обрел, и при этом лишился поддержки могущественного Коржакова. Коржаков не просто потерял интерес к Листьеву: он его опасался, как ненужного свидетеля по подготовке замены Ельцина на Сосковца.[сомительно!] Разыгрывая сложную партию по захвату власти в стране, Коржаков задумал устранить Листьева таким образом, чтобы его смерть вызвала громкий политический и общественный резонанс. Это нанесло бы урон прежде всего Борису Березовскому, сумевшему установить доверительные отношения с семьей Бориса Ельцина, который с помощью своего сторонника Чубайса отодвигал Коржакова в сторону с места одного из самых влиятельных российских политиков. Листьев должен был умереть так, чтобы его смерть обернулась политическим крахом для противников Коржакова, прежде всего Березовского и Лисовского.
Коржакову не представляло большого труда расправиться с Листьевым. Он вызвал к себе Комелькова – куратора ОРТ от Службы безопасности президента, и сказал ему, чтобы больше Листьева на телевидении не было. Листьев в то время ждал встречи с представителями солнцевской группировки, которые должны были прийти к нему с требованием отступного в несколько миллионов долларов, так как проект, в котором они были также заинтересованы, оказался Листьевым провален. Листьев попросил могущественного Комелькова оградить его от денежных домогательств "братков". Одной из форм защиты, как полагал Листьев, был отказ им в выдаче пропусков на ОТРК. Но пропуска аннулированы не были. Факт их выдачи означал, что он предан бывшими кураторами из СБП. 1 марта 1995 года Владислава Листьева убили.
Как и планировал Коржаков, его политический противник Березовский оказался главным подозреваемым. Благодаря этому, было ослаблено его влияние на президента Ельцина. Удалось также сохранить в тайне подготовку замены действующего президента на Сосковца.[в это верить, учитывая, что Ельцин с Семьей успешно «обыграли» Коржакова с Барсуковым?]font]
И все же противники Коржакова оказались сильнее него. Наверное, главную роль в деле устранения его с политической сцены России того периода сыграл Чубайс. Но не только он. Умело и систематически вбрасываемый службой безопасности "Мост-банк" в средства массовой информацией компромат на Коржакова и его шефа Барсукова, безусловно, ускорил бесславный конец карьеры бывших ельцинских фаворитов.
Иначе сложилась судьба непотопляемого Комелькова. Утратив служившую ему "крышей" СБП, он с помощью друзей по 5-му управлению КГБ перешел в ФСБ России в качестве заместителя начальника управления по защите конституционного строя (управления "З"). [в благодарность за верную службу Семье]
Отправлено: 08.03.20 07:03. Заголовок: Другая трактовка важных событий
Записки бывшего подполковника КГБ: Операция "Паук" или Как велась разработка Ростроповича и Солженицына
Побег Вассы Герасимовой
После московской Олимпиады Перфильев себя видел в должности начальника 11-го отдела управления КГБ. При появлении вакансии, после перевода прежнего начальника полковника Шведова в действующий резерв КГБ, он был уверен, что он займет его место. Когда же последовало назначение на освободившуюся должность бывшего секретаря парткома 5-го управления Ширинского Перфильев не скрывал своего гнева и не планировал сдаваться. Ширинский действительно уступал ему в опыте оперативной работы. К тому же за спиной Перфильева стоял всесильный Филипп Бобков.
Как мы уже упоминали, в период подготовки к обеспечению безопасности Олимпиады в Москве численность 11-го отдела 5-го управления была значительно увеличена за счет прикомандированных сотрудников из периферийных органов госбезопасности и насчитывала более 300 человек оперативного состава. Служебных помещений в здании, в котором размещался основной штат 5-го управления в доме №1 по Фурксовскому переулку, для такого количества людей просто не было. Отдел совсем немногим уступал по своей численности всему составу 5-го управления КГБ.
Для размещения 11-го отдела было подобрано помещение в Большом Кисельном переулке, где ранее, до своего переезда на юго-запад столицы, располагалась Высшая школа КГБ. 11-й отдел 5-го управления занял пятый и шестой этажи огромного здания. Начальнику 11-го отдела полковнику Шведову был определен значительный по размеру кабинет на 5-м этаже. Скрытый текст
По установившейся в КГБ традиции, кабинет заместителя начальника отдела, как правило, либо примыкал к кабинету руководителя, либо был к нему в непосредственной близости и всегда был значительно меньше по размеру. Будучи заместителем начальника 11-го отдела Перфильев категорически отказался занимать кабинет, уступающий по своим размерам кабинету начальника. Он занял точно такой же кабинет этажом выше – на 6-м этаже. После завершения Олимпиады 11-й отдел принял обычные размеры и 5-й этаж отошел другим подразделениям.
Для вновь назначенного начальника 11-го отдела Ширинского оставался единственный соответствующий его статусу кабинет, занимаемый его заместителем Перфильевым. Но тот категорически отказывался освобождать кабинет и даже отдать огромный письменный стол, за которым он восседал, оставив вновь назначенному начальнику небольшой по размеру приставной столик, за которым обычно размещались сотрудники, вызванные для доклада.
Многочисленные обращения Ширинского в секретариат управления, ведавшего вопросами секретного делопроизводства и размещением сотрудников, и непосредственно к руководству 5-го управления действия не возымели. Так они и сидели – заместитель за огромным столом, а начальник буквально ютился за крохотным приставным. При докладе Перфильеву материалов в отношении Вассы Герасимовой он не счел их основательными и не стал подписывать документ, временно закрывающей Герасимовой выезда за границу.
В случаях, когда документ докладывался соответствующему руководителю, но не был им подписан, на документе делалась пометка о том, кому он был доложен и когда (что в случае документа о Герасимовой было сделано мною). Через две недели после доклада, 12 июня 1982 года, советская сборная по синхронному плаванию вылета в Испанию для участия в международном турнире в курортном городке Пальма-де-Мальорка. В составе команды была и Васса Герасимова. 14 июня она оказалась в посольстве США в Испании, где подала прошение о предоставлении ей политического убежища. В СССР на разных уровнях государственной и политической власти разразился грандиозный скандал. Но причиной тому был не отказ никому неизвестной Вассы Герасимовой вернуться в СССР.
19 января 1982 года, выстрелив себе в голову, ушел из жизни первый заместитель председателя КГБ СССР Семен Цвигун. Он был человеком Брежнева. Неожиданный уход из жизни Цвигуна породил множество сплетен, тем более, что под некрологом Цвигуну не оказалось подписи Брежнева, что дало основания для слухов об убийстве Цвигуна, пытавшегося, дескать, обратить внимание Брежнева на криминальные связи его дочери Галины.
Через шесть дней после самоубийства Цвигуна не стало верного соратника Брежнева по партии Михаила Суслова, бывшего вторым, после самого генсека, человеком в партии. Смерть Цвигуна ослабила позиции Брежнева в КГБ, а неожиданная кончина Суслова – в Политбюро и ЦК КПСС. Сам Брежнев, чувствуя, что физически слабеет, был вынужден серьезно задуматься о кардинальных кадровых перемещениях в стране. 24 мая 1982 года председатель КГБ Андропов был переведен на должность секретаря ЦК КПСС. Он сменил умершего Суслова. Председателем КГБ стал Виталий Федорчук, доверенное лицо первого секретаря ЦК КП Украины Владимира Щербицкого, способствовавшего устранению от власти предшественника Щербицкого Петра Шелеста.
Обращение Вассы Герасимовой с просьбой к властям США предоставить ей политическое убежище явилось для нового председателя КГБ удобным поводом для ревизии деятельности 5-го управления КГБ и его руководства. Федорчук издал беспрецедентный для того времени приказ – создать специальную комиссию из числа сотрудников инспекторского управления по расследованию обстоятельств, приведших к невозвращению Вассы Герасимовой из-за рубежа, и наказать виновных.
Беспрецедентность приказа заключалась в том, что подобные расследования проводились при измене офицеров КГБ, прежде всего сотрудников внешней разведки, переход которых на сторону противника наносил серьезный ущерб безопасности страны. Пловчиха Герасимова не относилась к подобной категории лиц. Она попросту не была осведомлена о каких-либо секретах. К тому же она не была первой, кто, находясь за рубежом, обратился к правительствам других стран с просьбой о политическом убежище.
В аналогичных случаях проводились разбирательства на уровне соответствующих подразделений госбезопасности с тем, чтобы выявить допущенные промахи в оперативной деятельности и не допустить подобные факты в будущем. Но никогда рассмотрение подобных фактов не поднималось до уровня председателя КГБ СССР.
Так как я имел отношение к делу Герасимовой, можно было предположить, что Перфильев постарается сделать из меня "крайнего". Но инспекторское управление разобралось "по совести". Перфильеву был объявлен выговор за то, что он не сумел предотвратить, спланированную матерью Вассы Герасимовой, акцию по ее невозвращению из зарубежной поездки с целью последующего выезда к дочери на постоянное жительство вместе с мужем Александром Ждановым, непризнанным в Советском Союзе художником. Мне было сделано "замечание".
Федорчук и Бобков
По признанию Федорчука в интервью в 2006 году, он ненавидел Андропова, который, по его же словам, "платил ему той же монетой". Основной причиной неприязненных отношений между ними было несогласие Федорчука с проводимой в стране борьбой с диссидентами, которая, по его мнению, во многом была инспирирована органами госбезопасности. Организатором развязанной в стране кампании по искоренению диссидентства был начальник 5-го управления КГБ Бобков, во всем находивший поддержку Андропова. В силу этого сохранившаяся связка Бобков – Андропов представляла для Федорчука серьезную угрозу.
Готовясь к схватке с Бобковым, Федорчук сумел, как ему казалось, привлечь на свою сторону опытного борца с диссидентами Вячеслава Широнина, переведя его с должности заместителя начальника 9-го отдела 5-го управления КГБ на должность консультанта главы ведомства, которая соответствовала званию генерал-майора. Вскоре Широнин это звание получил, вот только сторонником Федорчука он не стал, а остался верен Бобкову. Скорее, Федорчук получил в своем окружении в лице Широнина "засланного казачка".
Вечером 9 ноября 1982 года лег спать, будучи здоровым и бодрым, вернувшийся с удачной охоты в хорошем расположении духа Брежнев. Утром следующего дня он уже не проснулся, остановилось сердце. 12 ноября состоялся пленум ЦК КПСС, на котором очередным генеральным секретарем был избран Андропов. И уже в декабре того же года Федорчук был назначен министром внутренних дел СССР вместо отстраненного от должности (ненавидимого Андроповым и Бобковым) прежнего министра Николая Щелокова.
Вслед за Федорчуком в МВД СССР был отправлен Ширинский, пробывший в должности начальника 11-го отдела около полугода. Одной из причин его удаления из КГБ СССР было пристрастие к выпивке. Возможности у него в бытность его начальником 11-го отдела 5-го управления КГБ для этого были отменные. К московской Олимпиаде на Ленинском проспекте столицы была построена ведомственная гостиница Спорткомитета СССР "Спорт", в которой размещались советские и иностранные спортивные делегации. Директором гостиницы был назначен бывший офицер ГРУ Борис Чмыхов, который был завербован мною в качестве резидента госбезопасности.
Члены спортивных делегаций и представители международных федераций и МОК питались в ресторане гостиницы, который также имел бар с обилием спиртных напитков. Процесс приема и питания зарубежных спортивных делегаций находился под контролем протокольного отдела Спорткомитета СССР, сотрудники которого в большинстве своем были завербованы в качестве агентов госбезопасности офицерами 11-го отдела 5-го управления КГБ СССР, которые всегда были желанными гостями в гостинице "Спорт". Здесь они могли и крепко выпить, и вкусно закусить за счет иностранных спортсменов.
В описываемый период протокольный отдел Спорткомитета СССР курировал сотрудник 11-го отдела 5-го управления КГБ Валерий Воробьев, умевший ублажать тех, в ком был заинтересован. Уезжал он с Ширинским в гостиницу "Спорт" часов этак в 11 утра, и в отделе оба уже, как правило, не появлялись. За время, проведенное в гостинице, Ширинский "крепко подружился" с миловидной женщиной-метрдотелем гостиничного ресторана настолько, что увлек ее за собой в МВД СССР, где он был назначен начальником протокольного отдела. О похождениях Ширинского в подробностях было известно Перфильеву, и тот доводил эту информацию до нужного уровня. Не делить же, действительно, с ним кабинет! Так что Ширинского перевели из КГБ, а для Перфильева открылся путь к должности начальника 11-го отдела 5-го управления КГБ. Мешало лишь взыскание – строгий выговор. Но как только Федорчук был отправлен в МВД СССР, взыскание с Перфильева, а заодно и с меня, было снято.
Новым председателем КГБ СССР был назначен бывший первый заместитель главы Комитета Виктор Чебриков, по своим личным качествам и уровню профессиональной подготовки в значительной степени уступавший Филиппу Бобкову, который при нем стал фактическим руководителем КГБ СССР. А Перфильев вскоре после снятия взыскания был действительно назначен начальником 11-го отдела 5-го управления КГБ и продолжил свое восхождение по карьерной лестнице, каждая ступень которой была отмечена очередными гнусностями и подлостями.
"Литературная группа"
Творческие союзы в 5-м управлении КГБ оперативно наблюдались 2-м отделением 1-го отдела. Руководил данным подразделением подполковник Владимир Струнин. Заместителем начальника 2-го отделения был подполковник Валентин Ильич Бетеев, имевший странность настаивать на том, чтобы его называли Владимиром Ильичом. Закончил он службу в звании генерал-майора, начальника УКГБ по Ивановской области.
В бытность КГБ СССР в 1-м отделе 5-го управления существовала во 2-м его отделении так называемая литературная группа. Была она традиционно немногочисленна. В начале 1970-х годов состояла из старшего оперуполномоченного капитана Геннадия Зареева, старшего оперуполномоченного капитана Eвгения Аужбиковича, старшего оперуполномоченного майора Виктора Федотова, оперуполномоченного капитана Николая Никандрова и младшего оперуполномоченного младшего лейтенанта, которым был в ту пору автор этих строк – Владимир Попов. Зареев курировал Государственный комитет Совета Министров СССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли (Госкомиздат СССР), Госкомиздат РСФСР и издательство "Прогресс".
Кроме того, совместно с переведенным из 5-го отдела УКГБ по Новосибирской области Никандровым Зареев курировал Союз писателей СССР и Российской федерации и институт мировой литературы имени Горького. Федотов оперативно обслуживал Литературный институт имени Горького, высшие литературные и сценарные курсы при данном вузе, редакции "Литературной газеты" и "Литературной России", а также издательство "Советский писатель". Оперативный участок Аужбиковича был в стадии определения. Ему же была поручена координация деятельности 5-го управления КГБ с соответствующими подразделениями, действующими в органах социалистических стран.
Службу Зареев закончил в звании полковника, занимавшего должность начальника отдела действующего резерва, прикрытием которого была должность заместителя начальника управления во Всесоюзном агентстве по защите авторских прав (ВААП). Аужбикович погиб в автомобильной аварии в начале 1980-х годов, направляясь на подмосковную дачу. Никандров закончил службу начальником 1-го отдела Центра общественных связей (ЦОС) КГБ СССР в звании полковника. Там же, в ЦОС, завершил службу автор этих строк в должности консультанта 2-го отдела и звании подполковника.
Во 2-м отделении служили также старший оперуполномоченный майор Николай Жаваронков, оперуполномоченный Владимир Цибизизов, младшие оперуполномоченные Вячеслав Петров и Валерий Киселев. Бетеев курировал Союз композиторов СССР. Жавороков, совместно с Петровым – Союз художников и Союз архитекторов СССР. Цибизов Союз театральных деятелей СССР. Киселев – Госконцерт СССР.
Частым гостем в "литературной группе" 2-го отделения 1-го отдела 5-го управления КГБ был Владимир Зубков, напористый и чрезвычайно деятельный офицер, имевший целый ряд серьезных агентурных приобретений, благодаря чему он быстро продвигался по службе. На руинах КГБ он сделал блестящую карьеру.
Обширная информация, отражавшая все аспекты жизни огромной страны советов, получаемая и систематизированная органами безопасности, поступала в Центр, то есть в КГБ СССР в Москве. Оперативные подразделения центрального аппарата КГБ СССР в процессе агентурно-оперативной деятельности также добывали информацию в соответствии с направлениями своей деятельности. На основе обобщения информации с мест и в столице вырабатывалась стратегия и тактика деятельности органов КГБ СССР по предотвращению враждебных советскому строю проявлений. Также на основе полученной и обобщенной информации готовились информационные справки в Инстанцию – ЦК КПСС, партийные органы на местах и периферийные подразделения госбезопасности.
В КГБ союзных республик тоже существовали типовые "литературные группы". В областных и краевых управлениях подобные функции выполнял конкретный оперативный работник соответствующего 5-го подразделения. "Напрасно считают, что активнее всего мы работали с московскими писателями", – вспоминал Бобков (Журнал "Русская жизнь", 12 августа 2008 года. – Попов). Далеко не только с московскими.
Информация, отражавшая положение в писательской среде со всей территории страны поступала в "литературную группу" в 1-й отдел 5-го управления КГБ. С момента создания в 1967 году 5-го управления КГБ в "литературной группе" скапливался огромный информационный массив, состоявший преимущественно из сообщений агентуры КГБ. Все эти донесения докладывались в литерное дело №1110, размер которого превышал 100 томов, более 300 страниц каждый.
Объем томов был ограничен размером коробок для архивного хранения. По этой причине тома не могли превышать определенный размер. Если же учесть, что все документы печатались с обеих сторон листа, не трудно представить колоссальный объем информации, в этих томах сосредоточенный. Так что соответствующие подразделения спецслужб были в полной мере информированы о процессах, происходивших в творческих организациях СССР.
"Основная задача сканирования общественных процессов среди творческой интеллигенции заключалась в том, чтобы способствовать развитию, как у нас говорили, советской литературы и искусства",– вспоминал генерал-майор ФСБ в отставке Александр Михайлов. До краха ГКЧП и последовавшего за тем упразднения КГБ и распада Советского Союза был он сотрудником 5-го отдела, ставшего позднее 5-й службой управления КГБ СССР по Москве и Московской области. Среди завербованных им журналистов был Леонид Трахтенберг, которого коллеги называли "Леня Трах". В 1970-е годы он был сотрудником редакции газеты "Московский комсомолец".
Ростропович, Вишневская, Солженицын
Изначально, с момента моего зачисления в "литературную группу", было решено, что я должен буду принять от Зареева объекты его оперативного обслуживания. Он же должен был быть моим наставником в деле постижения оперативных навыков. Крайне неорганизованный, вечно куда-то спешивший и повсеместно опаздывающий, Зареев не находил времени на мою подготовку и передачу объектов оперативного обслуживания и агентуры, работающей на них.
Как-то мы посетили с ним Госкомиздат РСФСР, где Зареев получил от руководства ведомства абонементы на получении книг по закрытому списку, по которому книги редких изданий получали руководители партии и правительства СССР и члены коллегий союзных ведомств. Для КГБ, по договоренности с руководством Госкомиздата, делалось исключение, и, кроме членов коллегии, абонементы получали отдельные заместители начальника 5-го управления КГБ Бобкова, бывшего членом коллегии, его заместитель генерал Иван Абрамов, куратор 1-го отдела, начальник 1-го отдела полковник Пас Смолин, начальник 2-го отделения подполковник Струнин. Не забывал при этом капитан Зареев и о себе.
Вся моя мнимая подготовка по индивидуальному плану свелась к ознакомлению, а точнее приведению мною в элементарный порядок оперативной разработки на выдающегося виолончелиста и дирижера Мстислава Ростроповича. Вел данное дело Бетеев. Представляло оно из себя две папки с неподшитыми, как того требовали инструкции по ведению секретного делопроизводства, документами. Одной из них была официально полученная из центрального архива обложка для ведения подобных дел, другой же – обыкновенная кожаная папка, в которой были собраны шифротелеграммы из зарубежных резидентур с информацией о Ростроповиче и материалы западных СМИ, посвященные перипетиям его дела и реакции на него общественности западных стран.
При знакомстве с разработкой на Ростроповича мне открывалась картина откровенной травли его и его супруги, солистки Большого театра Галины Вишневской. Из дела со всей очевидностью следовало, что КГБ преднамеренно создавало для двух выдающихся исполнителей абсолютно невыносимые условия. Причиной развязанной кампании была поддержка Ростроповичем бывшего школьного учителя, а до того – политического заключенного, начинающего писателя Александра Солженицына, который жил теперь на их даче в подмосковном элитном дачном поселке Жуковка, где в советские времена располагались дачи советской и партийной элиты.
Проведение оперативных мероприятий в отношении Солженицына было крайне затруднено тем, что соседом по даче Ростроповича и его супруги был министр внутренних дел Николай Щелоков, дача которого граничила с дачей Ростроповича. Разработку Солженицына осуществляло 1-е отделение 9-го отдела 5-го управления КГБ. Разработка эта даже имела свое кодовое название: "Паук".
В какой-то момент, когда ни Ростроповича, ни Солженицына не было на даче, офицеры, задействованные в "Пауке", устремились на дачу с целью установки аппаратуры слухового контроля во флигеле дачи, занимаемом писателем. По словам сотрудника отделения полковника Имерика Шевелева, когда он приблизился к забору, навстречу ему устремился человек в пижаме (дело происходило на рассвете) и ударом в лицо сбил его с ног, после чего скрылся на территории дачи министра Щелокова. Шевелев уверял, что это был сам министр.
Подобное соседство, конечно же, не могло устраивать разработчиков Солженицына. Для них не являлось секретом и то, что, пользуясь соседскими отношениями с Щелоковым, Ростропович познакомил его с Солженицыным и его произведениями. Министр расположился к бывшему фронтовику, каковым был он сам, и встал на защиту гонимого писателя. Он даже помогал Солженицыну в работе над романом "Август Четырнадцатого", найдя для него военные карты того времени.
В еще большей степени лично Андропова не устраивало, что Щелоков пользовался расположением Брежнева и имел возможность представлять ему информацию о Солженицыне, Ростроповиче и Вишневской в ином свете, нежели это делало КГБ. Чтобы перекрыть этот канал информации, Андропов принял решение устранить Ростроповича и Вишневскую. Поскольку посадить их было невозможно – люди они были всемирно известные, – пришлось создать им невыносимые условия, при которых эмиграция Вишневской и Ростроповича оказывалась для них единственным выходом. План этот сработал. Другое дело, что выезд Ростроповича и Вишневской практически совпал с высылкой самого Солженицына. После 13 февраля 1974 года необходимости в выезде Ростроповича и Вишневской с точки зрения КГБ уже не было, но слишком много крови было им к этому моменту испорчено:
Генеральному Секретарю ЦК КПСС товарищу Л. И. Брежневу
«В последние годы вокруг нашей семьи создавалась невыносимая обстановка травли и позорного ограничения нашей творческой деятельности, игнорирования нашего искусства.
Мы много раз письменно обращались к вам с просьбой о помощи, но ответа не получали. Не видя выхода из создавшегося трагического положения, просим вашего указания о разрешении выезда нам с двумя детьми за границу на два года.»
С искренним уважением, Галина Вишневская, Мстислав Ростропович
Спустя много лет Ростропович вспоминал:
«Обстоятельства, побудившие нас уехать, были ужасающие. Мы, по сути, были лишены работы... Помню, как нас выгоняли с записи оперы "Тоска". "Ваша "Тоска" никому не нужна", – кричали они. Последовавшая за этим кампания травли ясно показала, что советское правительство поставило перед собой цель нас полностью уничтожить. А за что?
За то, что мы разрешили Солженицыну жить у нас на даче. Нас довели до полного отчаяния. Не в силах больше терпеть издевательства, я написал Брежневу письмо с просьбой выпустить нашу семью за границу на два года. Я мотивировал это тем, что нам не дают возможности работать по специальности. 29 марта 1974 года я лично отвез заявление в ЦК партии, а когда вернулся домой, буквально минут через 10, Галина уже разговаривала по телефону с заместителем министра культуры [Василием] Кухарским, который сам позвонил нам и попросил, чтобы мы немедленно приехали к нему. Когда мы приехали в министерство культуры, он сказал, что, насколько он понимает, советское правительство не будет возражать против нашего выезда.
Было ясно, что наша судьба была решена заранее, просто они искали удобного случая, чтобы от нас избавиться. Помню, я хотел остаться на две недели, чтобы присутствовать на конкурсе имени Чайковского, где играли мои ученики и где я был бессменным председателем виолончельной секции. Об этом я лично просил [министра культуры Екатерину] Фурцеву, но ее ответ был твердым и недвусмысленным: "Уезжайте немедленно".»
Из интервью с корреспондентом "Голоса Америки" Люсьеном Фиксом. "Заметки по еврейской истории", № 12 /103/, декабрь 2008 года
Бывший начальник 5-го управления КГБ генерал Бобков, лично руководивший разработкой писателя Александра Солженицына и академика Дмитрия Сахарова, выйдя на пенсию с должности первого заместителя председателя КГБ СССР и в звании генерала армии, занялся написанием насквозь лживых книг. "Никого мы не высылали, они сами уезжали", – писал он.
Вот как вспоминал свой "добровольный" отъезд художник Михаил Шемякин:
«Человек, представившийся полковником Смирновым, беседовал со мной очень вежливо. "У вас три пути на выбор. Первый – снова очутиться в сумасшедшем доме, только уже на долгий срок, второй – попасть в лагерь, откуда вы не выйдете, потому что будете все время получать дополнительные сроки перед освобождением, а третий тот, который мы вам предлагаем и от души советуем: бесшумно покинуть Советский Союз. Не скрою: условия будут тяжелые, вы не имеете права даже с родителями попрощаться, не говоря уж о том, чтобы поставить их об отъезде в известность. С собой не должны брать ничего, даже маленький чемоданчик, а на начало заграничной жизни мы вам даем 50 долларов".
"Бульвар Гордона", № 50 /294/, 14 декабря 2010 года»
Так что, формально говоря, Бобков был прав: "они сами уезжали", если предоставлялась такая возможность – после того, как жертвам в КГБ разъясняли альтернативные варианты, точнее, их отсутствие.
Отправлено: 11.03.20 12:29. Заголовок: "Литературная группа" 5-го управления Комитета госбезопасности
Записки бывшего подполковника КГБ: "Литературная группа" 5-го управления Комитета госбезопасности
«Сотрудники "литературной группы" 5-го управления КГБ внимательно отслеживали процессы в среде литераторов. Не была исключением деятельность так называемых "русистов". С ее видными представителями поддерживал оперативный контакт уже отдельно упоминавшийся нами оперуполномоченный 2-го отделения 1-го отдела 5-го управления КГБ Николай Никандров. Выходец из Новосибирска, начинавший службу в госбезопасности в родном городе, в начале 1970-х годов он был переведен в Москву. В столице он по-прежнему оставался выходцем из провинции и по манере одеваться, и по своей приверженности к писателям-деревенщикам.
В силу этой своей тяги и нескрываемого живого интереса к их творчеству, вскоре после перевода в "литературную группу" 5-го управления он установил оперативный контакт с известным литературным критиком и литературоведом Вадимом Кожиновым. Вслед за ним – с известным поэтом, главным редактором издательства "Современник" Валентином Сорокиным, и затем с известным литературным критиком Евгением Сидоровым, который был завербован Никандровым в качестве агента КГБ.
От Кожинова и Сорокина Никандров получал информацию на доверительной основе. На этой же основе Никандров получал информацию от набиравшего силу молодого иркутского писателя Валентина Распутина. По просьбе Никандрова с Распутиным его познакомил однокашник Распутина, ставший офицером ПГУ КГБ СССР. Обо всех своих встречах с Распутиным его товарищ по университету предоставлял подробные отчеты в "литературную группу" 1-го отдела 5-го управления КГБ. При посещении Распутиным Москвы Никандров встречался с ним лично.
В числе оперативных контактов Никандрова был также поэт и литературный критик Станислав Куняев, не без поддержки чекистов ставший в 1976 году секретарем Московской писательской организации.
В середине 1970-х годов Никандров приобрел агента из противостоящего "русистам" лагеря. Им был известный поэт-сатирик Александр Иванов, избравший себе своеобразный псевдоним Тугар. Тугарин Змеевич в русских былинах был противником русских богатырей, Алеши Поповича или Добрыни Никитича. С помощью Тугара-Иванова "литературная группа" 5-го управления в числе первых "доверенных читателей" на несколько часов получала "горячие" машинописные экземпляры романа Василия Аксенова "Ожог" и бесцензурный сборник "Метрополь", которые после их копирования возвращались Иванову. В начале 1980-годов Никандров возглавил 14-й отдел 5-го управления КГБ, который курировал Госкомитет радиовещания и телевидения и телецентр в Останкино. С помощью Никандрова Иванов стал ведущим популярной передачи "Вокруг смеха". Двойственность жизни сжигала Иванова изнутри. Он серьезно и запойно пил, что стало причиной его преждевременной смерти от алкогольной интоксикации.
Остальные негласные помощники Никандрова оказались более стойкими. Евгений Сидоров при посредстве КГБ СССР стал проректором Литературного института имени Горького, затем его ректором, министром культуры России. Уйдя на пенсию, то есть выйдя в действующий резерв, полковник Никандров нашел для себя пристанище именно в министерстве культуры. Долг платежом красен. Как офицер действующего резерва, он работал в комиссии по возвращению культурных ценностей, вывезенных из Германии после окончания Второй мировой войны.
В конце 1990-х годов, вновь не без помощи приемника КГБ – ФСБ, Сидоров стал дипломатом и отправился в Париж в штаб-квартиру ЮНЕСКО в ранге чрезвычайного и полномочного посла. Эта международная организация давно использовалась советским (затем российским) правительством в качестве прикрытия для деятельности советских (теперь российских) разведчиков.
Не без поддержки Никандрова рос в должностях и званиях бывший его подчиненный Сергей Наумов, с молодых лет циничный и наглый. Сменив автора этих строк в курировании Литературного института имени Горького в конце 1970-х, он поместил на хранение свой личный автомобиль в гараж Литинститута. Проректор Литинститута Юрий Чириков, завербованный автором этих строк в 1975 году под псевдонимом Светов, не мог отказать Наумову в такой мелочи.
Напористость Наумова помогла ему дослужиться уже в ФСБ до заместителя начальника управления "Н", курирующего таможню. Выйдя на пенсию, "скромный" полковник прикупил себе виллу в Португалии и супермаркет, без особого труда ссужал миллионы долларов, "баловался" рейдерскими захватами – в результате чего оказался под следствием. Пришлось на время расстаться с любимой игрой в гольф и еще одним атрибутом "крутого" россиянина – часами за пустяшные 100 тысяч долларов. Но российская Фемида известна своим невзыскательным судом при осуждении социально ей "близких". Наумов получил условный срок и остался при своих деньгах.
Так называемые русисты в советские времена активно внедряли в общественное сознание тезис о якобы имевших место гонениях на них со стороны КГБ. Этот заведомо ложный тезис они тиражируют и сегодня. Описанная нами деятельность офицера госбезопасности Никандрова в полной мере свидетельствует о обратном.
В числе "крестников" Никандрова выделялся поэт Валентин Сорокин. Он родился в 1936 году в Башкирии. Жил в Челябинске, работал крановщиком на Челябинском металлургическом заводе, одновременно учился в вечерней школе, затем в техникуме. Писал стихи. В 1962 году Сорокина приняли на Высшие литературные курсы при Литературном институте имени Горького. После их окончания работал заведующим отделом поэзии журнала "Волга" в городе Саратове. В 1968 поступил на работу в качестве завотдела очерка и публицистики журнала "Молодая гвардия". В 1970 году его назначили на должность главного редактора издательства "Современник". С 1983 года он руководил Высшими литературными курсами. В 1986 году стал лауреатом Государственной премии РСФСР. После распада СССР Сорокин стал сопредседателем Союза писателей России.
Видимо, именно после разговора в КГБ Сорокин в 1970 году получает должность главного редактора вновь созданного издательства "Современник", которое находилось в ведомственном подчинении Союза писателей РСФСР и Государственного комитета Совета министров РСФСР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. Указанные организации курировал "человек с хорошим лицом" капитан Никандров. С его помощью Сорокин в возрасте 34 лет стал самым молодым главным редактором крупного российского издательства. В 1974 году Сорокину присудили престижную премию Ленинского комсомола. В период руководства Сорокиным издательством "Современник" в нем были изданы книги большинства "писателей-деревенщиков", которым симпатизировал Никандров.
ЦОС КГБ СССР
В 1990 году пресс-бюро КГБ СССР возглавил генерал-майор КГБ Александр Карбаинов, в прошлом второй секретарь Красноярского обкома комсомола, заместитель начальника 5-го управления КГБ. После его назначения пресс-бюро преобразовали в Центр общественных связей (ЦОС) КГБ СССР. В региональных органах госбезопасности создали соответствующие подразделения. В УКГБ по Москве и Московской области тоже была создана такая группа. Возглавил ее оперативник с журналистским образованием Александр Михайлов (отец его был начальником кафедры истории военного искусства Краснознаменного института КГБ, где обучались будущие разведчики). Заместителем Михайлова стал Виктор Олегов, сотрудником – Сергей Богданов, сын начальника московской милиции генерала Петра Богданова. Михайлов и его заместители стали использовать возможности телевидения и в ходе регулярных телепередач освещали деятельность московского управления КГБ.
Головная организация – ЦОС КГБ СССР – в этом серьезно проигрывала. Лишь отдельные сюжеты, подготовленные его сотрудниками, выходили в телеэфир, причем по инициативе телевизионщиков, а не ЦОС. По этой причине Михайлова в ЦОС боялись и не любили. Конкуренции с ним – блестяще ведущим свои репортажи – ЦОС не выдерживал. При этом руководители ЦОС – Карбаинов и его заместители, полковники Владимир Масленников и Алексей Кондауров, не допускали даже мысли о переводе Михайлова в центральный аппарат КГБ, поскольку боялись, что в ЦОС Михайлов их затмит. Вместо этого в ЦОС переманили заместителя Михайлова Олегова (скорее, чтобы просто досадить Михайлову). Олегов, впрочем, в ЦОС долго не задержался. Вскоре после создания ЦОС в нем произошли серьезные кадровые изменения. Генерал Карбаинов, создававший ЦОС, "пробивавший" для него штатное расписание и специальную зону, в которой оказался кабинет всех предыдущих руководителей КГБ, ставший по его инициативе мемориальным кабинетом Юрия Андропова, вынужден был покинуть КГБ. Сам Карбаинов до своей вынужденной отставки занимал кабинет, который во времена Андропова занимал начальник его секретариата Владимир Крючков, ставший последним председателем КГБ СССР. Кабинет Карбаинова был напротив андроповского и имел, как и в прежние времена, общую с ним приемную. Из всего состава ЦОС лишь Карбаинов и его секретарь размещались в этой мемориальной части. Два его заместителя и руководители двух отделов, составлявших ЦОС, и их сотрудники были в другом крыле, на втором этаже огромного дома № 2.
Причина увольнения генерала Карбаинова была тривиальной. Его секретарем служила молодая, около 30 лет, женщина. Внешности она была непримечательной, манера говорить и ее лексикон свидетельствовали об отсутствии образования выше среднего и интеллекте ниже среднего. Мужем ее был прапорщик одного из подразделений КГБ. Но одним поразительным качеством она отличалась: нижняя часть ее тела, та, что ниже спины, и бедра поражали своей необычной шириной, уступая лишь не на много ширине генеральского стола.
Увлеченность Карбаинова не была секретом для подчиненных, так как он ревниво следил за общением своего секретаря с другими сотрудниками ЦОС. Мемориальную зону, включавшую в себя кабинет Андропова и комнату отдыха при ней, отличало наличие в последней душевой, а также кровати для отдыха. Лучшее место для романтических свиданий придумать было трудно. Но это стоило молодому генералу карьеры.
Первоначально Карбаинову было предложено место заместителя министра авиационной промышленности по действующему резерву, но назначение так и не состоялось. Тогда молодой генерал-пенсионер создал малое предприятие под названием "Серебряная подкова", в котором нашлось место и его пассии.
Вслед за Карбаиновым покинул ЦОС его первый заместитель Масленников, в прошлом сотрудник 5-го управления КГБ, а затем управления "З", преемника 5-го управления. Масленников пришел в ЦОС за генеральским званием, но генералом так и не стал. В начале 1991 года не вернулся из зарубежной командировки офицер аналитического отдела управления "З" Александр Шитиков. Отец его в 1980-е годы был председателем Совета Союза Верховного Совета СССР и председателем Президиума общества по культурным связям с соотечественниками за рубежом. Вот сын его, Александр, и устремился укреплять эти связи, став "изменником".
Карьера старшего Шитикова на этом оборвалась. Масленников же незадолго до нового назначения в ЦОС подписывал Александру Шитикову служебно-партийную характеристику и за его невозвращение получил строгий выговор. На генеральском звании пришлось поставить крест. Место первого заместителя, а потом начальника ЦОС, теперь уже ЦОС ФСБ России, по праву получил трудяга Алексей Кондауров.
Был он, однако, не без изъянов. Прекрасный исполнитель, верный своим руководителям, но не был ни лидером, ни оратором. Он и сам чувствовал свои недостатки и вскоре после получения генеральского звания оставил службу в ФСБ. По протекции своего старого друга по совместной службе в 7-м отделе 5-го управления КГБ полковника Александра Евдокимова, возглавившего один из отделов в банке "Менатеп", Кондауров был принят на работу в тот же банк. После создания компании ЮКОС Кондауров руководил в ней информационно-аналитическим управлением.
И в банке "Менатеп", и позднее в компании ЮКОС службой безопасности руководил Михаил Шестопалов, в недалеком прошлом начальник управления по борьбе с экономическими преступлениями ГУВД Москвы. Шестопалов состоял в агентурных и дружеских отношениях с полковником Евдокимовым, который курировал МВД СССР в начале 1980-х годов.
Что же касается ЦОС ФСБ РФ, то туда, после смены руководства, перешли и стали быстро продвигаться по службе ставшие вскоре генералами и начальниками Александр Зданович, пришедший из 3-го главного управления КГБ, и Александр Михайлов, перешедший из УКГБ по городу Москве и МО.
Гавриил Попов
Попов Гавриил Харитонович родился 31 октября 1936 года в Москве. В 1959 году закончил экономический факультет МГУ имени Ломоносова, где получил профессию преподавателя политической экономии. В 1963 году он закончил аспирантуру того же университета. После окончания аспирантуры он занимался научной работой на экономическом факультете МГУ, занимал должности доцента, заведующего кафедрой управления и декана факультета. В 1988–1991 годах Попов работал главным редактором журнала "Вопросы экономики". В марте 1989 года он был избран народным депутатом Верховного Совета СССР. Год спустя, в марте 1990 года, стал депутатом Моссовета от блока "Демократическая Россия". 20 апреля Попов возглавил Моссовет. В июне 1991 года Гавриил Попов был избран первым мэром Москвы, а в июне 1992 года добровольно ушел в отставку.
В период работы заведующим кафедрой управления экономического факультета МГУ Гавриил Попов занялся строительством дачи в Подмосковье. Проблема была в том, что строительство превышало финансовые возможности семьи Попова, но отказываться от заветной мечты не хотелось. Выход был найден в платных консультациях для аспирантов, соискателей научных степеней. Консультации по сути были скрытой формой взяток, но внешне все выглядело прилично.
Московский государственный университет имени Ломоносова и Университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы курировал 3-й отдел 5-го управления КГБ СССР. Ни один из факультетов этих университетов не был оставлен без внимания оперативных сотрудников отдела. С учетом значительного числа иностранных студентов, обучавшихся в них, массово вербовались студенты и преподаватели с целью более глубокого изучения студентов-иностранцев для выявления из их числа агентуры и сотрудников зарубежных спецслужб. Кроме того, велось тщательное изучение просоветски настроенных иностранных студентов для последующей их вербовки и использования за рубежом в интересах советских спецслужб. Агентурой КГБ оба университета были предельно насыщены.
Экономический факультет МГУ курировал оперуполномоченный Юрий Балев. Опер Балев собрал достаточно серьезный компромат на заведующего кафедрой Попова. Дело шло к передаче материалов в следственные органы для привлечения Попова к уголовной ответственности за систематические взятки. Однако мудрый Филипп Бобков рассудил иначе: гораздо выгоднее припугнуть незадачливого строителя дачи уголовной ответственностью и завербовать его, великодушно отведя от него угрозу тюрьмы. Посадка Попова много бы не дала – подобные дела относились к компетенции МВД. А вот заполучить завкафедрой одного из престижных факультетов МГУ в качестве агента было делом гораздо более целесообразным и соблазнительным. Напуганный Гавриил Попов дал согласие на вербовку себя в качестве агента, но попросил, чтобы куратора от КГБ экономического факультета непременно поменяли. Бобкову важнее было иметь надежного помощника в лице завербованного Попова, чем Балева на должности куратора экономического факультета, и Балева перевели во 2-е отделение 1-го отдела 5-го управления, где ему было поручено ведение разработки виолончелиста Мстислава Ростроповича.
Обычно перевод из подразделения в подразделение "по горизонтали", на равноценную должность без повышения, не сулил ничего хорошего тому, кого переводили. Для освоения нового участка оперативного обеспечения, знакомства с обстановкой, приобретения новой агентуры, без чего нельзя было рассчитывать на повышение в должности и соответственно в воинском звании, требовалось время. Ростропович был уже за границей. В Москве осталось, впрочем, все имущество Ростроповичей. Естественно, они предпринимали попытки получить хоть часть того, что осталось на родине. Балев занялся противостоянием этому. И это единственное, чем он мог теперь навредить Ростроповичу и Вишневской.
Гавриил Попов был в числе тех, кто, выполняя волю Бобкова, в Москве открывал Калмановичу "все двери", кто вывел Бобкова на своего помощника вице-мэра Юрия Лужкова, будущего многолетнего хозяина Москвы, чьи политические симпатии тоже были не на стороне Ельцина и окружавших его демократов. Он верил в политические перспективы совсем других людей, таких как "скромный консультант" "Мост-банка" Бобков. Демонстрируя лояльность этим силам, Лужков вступал в конфликт с выдвиженцами Ельцина – Егором Гайдаром, Борисом Немцовым и Анатолием Чубайсом. Даже после скоропостижной смерти Гайдара в 2010 году Лужков не удержался и в соавторстве с Поповым написал статью, очерняющую Гайдара.
Открывавший ранее для Питовранова – Бобкова – Иванова банковские счета в зарубежных банках с размещенными на них огромными денежными средствами Калманович, "не имевший" связей среди московских властей, с удивительной легкостью получил под реконструкцию знаменитый Тишинский рынок. Затем под очередной рынок он получил территорию завода "Хромотрон" и другие лакомые куски недвижимости. За короткий срок он с помощью Бобкова стал крупным бизнесменом и общественным деятелем.
"Мост-банк" Бобкова тем временем занял несколько этажей в здании мэрии, разместившейся в бывшем здании Совета экономической взаимопомощи на престижном Новоарбатском проспекте Москвы. Финансовая группа "Мост", в которую структурно входил "Мост-банк", получала от московской мэрии недвижимость по остаточной стоимости. В кратчайший срок, благодаря стараниям Бобкова, его структура стала обладателем десятков тысяч квадратных метров собственности в столице.
На средства, полученные из зарубежных банков при посредничестве Калмановича, и на "партийные деньги", благодаря стараниям еще одного ставленника Бобкова, Леонида Веселовского, "Мост-банк", не входивший в начале 1993 года по своим активам в первую сотню российских банков, через год был на 19-м месте. В 1994 году в "Мост-банке" были размещены основные средства московского правительства и банк долгое время оставался одним из самых крупных по объему обслуживаемых бюджетных средств. В "Мост-банке" был размещен также основной текущий счет бюджета Москвы.
Дочь Бориса Ельцина Татьяна Дьяченко писала в 2010 году, что отношения между Лужковым и Ельциным испортились осенью 1994 года. В тот период глава СПБ президента Коржаков настойчиво убеждал Ельцина, что Лужков вынашивал планы по занятию поста главы государства. По мнению Дьяченко, "Коржаков стал убеждать президента в том, что Лужков готовит заговор" против Ельцина, "докладывал о связях мэрии и лично Лужкова с московскими уголовными группировками". Тем не менее, Ельцин рассматривал вопрос о назначении Лужкова на должность премьер-министра. "Что было бы со страной, если бы осенью 98-го года премьер-министром был назначен Юрий Михайлович Лужков, который с вероятностью 99,9% стал бы летом 2000 года президентом? – риторически вопрошала Дьяченко. – Я всегда была уверена, что ничего хорошего".
Впрочем, выбор сделанный самой Дьяченко – Владимир Путин – тоже "ничего хорошего" не принес.
Олег Шенин
В период руководства структурами советской госбезопасности в Афганистане генерал-майор КГБ Борис Иванов познакомился с Олегом Шениным. Это знакомство имело для СССР самые трагические последствия. Шенин, как уже упоминалось, родился в 1937 году. По завершении образования в строительном техникуме он работал в качестве техника-десятника, прораба и начальника производственного отдела на строительстве Красноярска-26.
Небольшой город с таким названием (ныне Железногорск) был расположен в 64 км севернее Красноярска на правом берегу реки Енисей. Во времена Советского Союза вся информация о городе имела гриф "совершенно секретно". В нем был построен горно-химический комбинат, основным видом деятельности которого являлось производство оружейного плутония – компонента, необходимого для создания ядерного оружия. В строительные работы были вовлечены десятки тысяч заключенных советского ГУЛАГа (Главного управления лагерей), построившие практически подземный город, длина туннелей которого превышала размеры московского метро. В возрасте 27 лет Шенин был назначен на должность начальника строительного управления, осуществлявшего строительство Красноярского алюминиевого завода. В 1967–1974 годах он работал на руководящих должностях в тресте "Ачинскалюминстрой". Кстати, в руководимом им тресте начинал свою трудовую деятельность нынешний министр обороны РФ Шойгу, карьере которого способствовал Шенин, друживший с его отцом.
В 1974 году Шенин был избран первым секретарем Ачинского горкома партии, и вся последующая жизнь Олега Шенина была связана с работой в органах КПСС. В 1980 году он был направлен в Афганистан в качестве зонального советника в провинциях Нангархар, Лагман и Кунар. Именно в Афганистане произошло сближение на идейной основе убежденных сталинистов – генерала советской разведки Бориса Иванова и партийного функционера Шенина. Увидев в Шенине идейного союзника, Иванов познакомил его с Евгением Питоврановым, который нередко навещал бывшего своего ученика Иванова в Афганистане.
Таким образом, к глубоко законспирированной группе чекистов присоединился еще достаточно молодой партаппаратчик Шенин. По прошествии многих лет, в 2001 году, он скажет: "Мы уже тогда (в 1979 году. – прим. В. Попова) чувствовали опасность распространения исламского фундаментализма и ввели войска по просьбе законного руководства Афганистана. Скажу сразу, что я никогда не считал этот шаг ошибочным. Наоборот, ошибкой был непродуманный вывод их оттуда" (Интервью Шенина журналисту Александру Головенко – сайт Pravda.RU, 8 октября 2001 года).
По рекомендации Шенина и при посредничестве Бобкова в центральный аппарат КГБ СССР был переведен и назначен на должность заместителя начальника 5-го управления начальник управления КГБ СССР по Красноярскому краю Валерий Воротников. Вскоре он был повышен в звании и стал генерал-майором. При реорганизации 5-го управления в 1988–1989 годах в управление ''З'' ("Защита конституционного строя") Воротников был назначен на должность первого заместителя начальника управления ''З'', а в 1991 году, незадолго до ввода в стране ГКЧП, возглавил данное подразделение советских спецслужб.
В 1990 году на ХХVIII съезде КПСС Шенин, к тому времени первый секретарь Красноярского крайкома партии, был избран секретарем ЦК КПСС и членом Политбюро. В своем первом выступлении в новом качестве перед аппаратом ЦК 29 августа 1990 года Шенин сказал следующее: "Обстановка будет усложняться. Нам надо ориентировать себя и партийные комитеты на чрезвычайную ситуацию" (Цит. по: В. Легостаев. "Целлулоид ГКЧП". – газ. "Завтра", № 33-35, 2002 года).
Практически сразу же после своего избрания в состав Политбюро ЦК КПСС Шенин подгототовил к рассмотрению Политбюро записку "О неотложных мерах по организации коммерческой и внешнеэкономической деятельности партии". В нем, в частности, говорилось:
"Особое место в новых для КПСС условиях занимает вопрос о подключении принадлежащих партии предприятий и хозяйственных организаций, а также ее денежных средств к внешнеэкономической деятельности. Это важно как для создания автономного канала получения валюты в партийную кассу, так и для финансирования межпартийных связей. При этом потребуется соблюдение разумной конфиденциальности и использования в ряде случаев анонимных форм, маскирующих прямые выходы на КПСС. Конечная цель, по-видимому, будет состоять в том, чтобы наряду с ''коммерциализацией'' имеющейся в наличии партийной собственности планомерно создавать структуры "невидимой'' партийной экономики, к работе которой будет допущен очень узкий круг лиц, определяемых генеральным секретарем или его заместителем. Необходимо подготовить предложения о создании каких-то новых, ''промежуточных'' хозяйственных структур (фонды, ассоциации и т.п.), которые при минимальных ''видимых связях'' с ЦК КПСС могли бы стать центрами формирования ''невидимой партийной экономики''.
Трудно вообразить, что новичок в высшем партийном органе Шенин мог подготовить документ, который требовал глубоких специфических знаний о тайной деятельности партии, скрытой от глаз не только ее рядовых членов, но и большинства руководителей высшего ее звена. Проводником скрытых операций КПСС по финансированию зарубежных компартий и созданию за рубежом предприятий и различных финансовых институтов, связь с которыми была глубоко законспирирована, традиционно являлась внешняя разведка СССР. Рукой Шенина водили мастера, знающие толк в тайных зарубежных операциях: Питовранов и Иванов (теперь уже генерал-лейтенант, первый заместитель начальника ПГУ – внешней разведки – КГБ СССР). Именно Питовранов и Иванов были идейными наставниками Шенина и его негласными руководителями. Для осуществления их далеко идущих планов им был нужен свой человек в высшем партийном органе, и в лице Шенина они его получили.
Забегая вперед, скажем, что именно Шенин был кандидатом от КГБ на пост главы государства. Вот что писала о нем пресса уже после распада СССР:
"Олег Шенин – секретарь ЦК КПСС, потенциально самая выдающаяся личность последних лет партии. Человек большого ума и воли, он курировал при [Михаиле] Горбачеве партийную работу в армии и КГБ. В 1990–1991 годах ему негласно подчинялись глава КГБ СССР В[ладимир] Крючков и министр обороны Д[митрий] Язов. Он курировал и направлял тайную финансовую и внешнеэкономическую деятельность партии и ковал ее стратегический курс в новых исторических условиях. Его доводам внимал Горбачев. По его указаниям действовал Н[иколай] Кручина. Он был автором записки о проблемах партийной собственности, которую Кручина вручил Горбачеву. Ему не хватило двух – трех лет, чтобы возглавить партию – и тогда ход истории был бы иным. Внешне, не принимая участия в августовском путче, Шенин был его закулисным идеологом и вождем". (Аппарат ЦК КПСС: "Кража тысячелетия" – газ. "Дуэль", № 11 /206/, 13 марта 2001 г.)
В апреле 1991 года Шенин делал доклад на партийной конфереции центрального аппарата КГБ СССР: "Если посмотреть, как у нас внешние сионистские центры и сионистские центры Советского Союза сейчас мощно поддерживают некоторые категории и некоторые политические силы, если бы можно было показать и обнародовать, то многие начали бы понимать, кто такой Борис Николаевич и иже с ним... Я без введения режима чрезвычайного положения не вижу нашего дальнейшего развития, не вижу возможностей политической стабилизации и стабилизации экономики".
В мае 1991 года в газете "Советская Россия" была опубликована статья "Архитектор развалин", резко критикующая "перестройку", инициированную Горбачевым и членом Политбюро Александром Яковлевым. Статья была подписана будущим руководителем российских коммунистов Геннадием Зюгановым. На самом деле она была написана сотрудниками аналитического управления КГБ СССР по указанию Шенина.»
Субъективная оценка бывшего министра печати и информации РФ Михаила Полторанина современной формы правления России. Как теософ, я за либерализм и потому против любого вида диктатуры, фашизма или тоталитаризма и потому не со всеми акцентами согласен. Но есть немало российских теософов, влюблённых в сегодняшнюю форму власти - власти Разрушения, Тьмы и Зла - подобное притягиваются к подобным, как в банду грабителей собираются насильники, убийцы, воры и прочий преступный люд. Таким образом, Владимир из Смоленска истинный осколок сил Разрушения и Зла, как и многие другие теософы, называющие нашего обнулятора елбасы Аватаром, Майтрейей и Исусом №2. Что интересно, они затыкают рты всем, критикующим их эти взгляды и называющие вещи своими именами.
Отправлено: 17.03.20 13:23. Заголовок: Игорь Чубайс: выдержать и очиститься от беспредела чекизма...
Как мы вырвемся из порочного круга или почему РФ – это новое издание СССР Игорь Чубайс: выдержать и очиститься от беспредела чекизма...
Ненависть №1 – власть над народом. Суть построенной большевиками квазисистемы выражали ими же выдуманные и растиражированные лозунги – "Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи", "Где партия – там успех...", "Партия – наш рулевой" и десятки им подобных... В ходу были шуточные и нешуточные пропагандистские мемы – "Партия учит нас, что газы при нагревании расширяются" или, иначе, – "течет вода Кубань-реки куда велят большевики" и т.д. В переводе на квазиюридический язык все это сводилось к 6 статье Конституции СССР – "партия является руководящей и направляющей силой советского общества". – Руководящей? С какого перепугу, чего это вдруг, спросит молодой читатель? – Не спеши, это только начало... Поскольку партия скромно объявляла себя еще и "авангардом всего советского народа", а самой партией руководил ее "боевой штаб" – ЦК, во главе которого пребывали "ленинское политбюро" и выдающийся марксист-ленинец – генеральный секретарь, все это означало: советский народ обязан выполнять волю одного, зачастую – престарелого, интеллектуально крайне ограниченного и плохо образованного человека. ...Не удивительно, что демонстранты, проходившие в дни путча мимо столичного роддома им. Грауэрмана, дружно скандировали "бабы, не рожайте коммунистов!"... Мы завидовали тому, что в нормальных, демократических странах власть выполняет волю народа и ненавидели то, что у нас, наоборот – народу приходилось выполнять волю власти! Такая система, главные составляющие которой – геббельсовская пропаганда, хроническое экономическое отставание, репрессии и преследования несогласных, плюс глубинный милитаризм, прикрываемый криками о том, что "Нам нужен мир" (причем – весь) – такая система больше работать не могла! Победивший путчистов, народ своей высшей ценностью объявил СВОБОДУ. Однако, вскоре выяснилось, что возглавивший протест и страну Б. Ельцин – политик слабый, безынициативный, не способный на выстраданные Россией радикальные преобразования. В результате после 10 лет "бега на месте" в Кремль пришли ново-старые люди, которые постепенно вернули страну в прежнее, называемое теперь постсоветским состояние. И хотя, в отличие от старобольшевицкой, новочекистская власть не может предложить России никакой идеи будущего, никакого мифа и неоидеологии про коммунизм, она смогла вновь "закрутить гайки". 6-ая статья переименована теперь в "вертикаль" или, по-другому, – "нет Путина – нет России". Едва наметившееся 20 лет назад разделение властей, либерализация выборов, отмена цензуры и демократизация теперь вновь возможны исключительно, как "имитация". Как говорил изобретатель "управляемой демократии" генерал Сухарто, «у нас можно все, если я этого захочу». Процесс возврата в совок почти завершен.
Ненависть №2 – когда первых объявляют последними. Утверждения совершенно чуждой досоветской России ленино-сталинщины требовало не только создание культа личности первого лица. Недостаточным, но обязательным, была также полная фальсификация образа самой исторической России. Иван Бунин еще в 1919 году предвидел – "наши дети, внуки не будут в состоянии представить себе ту Россию, в которой мы когда-то (то есть вчера) жили... – ВСЮ ЭТУ МОЩЬ, СЛОЖНОСТЬ, БОГАТСТВО, СЧАСТЬЕ..." Другие обязательные составляющие чекистско-большевицкой системы – объявление внешнего мира глубоко враждебным и навешивание на самых достойных и уважаемых в обществе людей, как и на менее известных, но живущих по законам морали и по российским, а не советским правилам, – клеймящих ярлыков. Вместе с октябрьским путчем у нас появились "контрреволюционеры", "антисоветчики", "троцкисты", "бухаринцы"..., позднее – "носители пережитков прошлого", "стиляги", те, кто "извращал марксистско-ленинскую теорию", "диссиденты", "неформалы" и т.п. Как писал А. Солженицын, "врагом народа стал и, добавлю, оставался, сам народ!" Непрерывное идеологическое насилие ломало и дезориентировало сознание части общества и усиливало внутренний протест и отчуждение от власти другой его части... Вернулись ли опять отвергнутые и клеймящие ярлыки? Что мы сегодня слышим про соседей? Верно, что гейропа и америкосы – это сплошные русофобы. Украина (бандеровцы!) и демократическая Грузия (подходящее клеймо пока не найдено!) – наши злейшие враги. Ну а внутри страны – самые честные и порядочные соотечественники, граждански активные (а вовсе не обворовавшие страну коррупционеры) – сплошь и рядом попадают под суд... "Троцкисты" и "антисоветчики" теперь переименованы в "экстремистов всех мастей" и в "иностранных агентов"... А после мирного шествия 27 июля опять появился абсурдный пропагандистский бренд про "массовые беспорядки". Но если протест массовый, значит власть не представляет народ, а ему противостоит. Спустя столетие, большевицкий массовый террор вернулся в виде массовых беспорядков...
Ненависть №3 – отрицание права. Хотите еще пример возвращения "из сегодня во вчера"? Пожалуйста... В тоталитарном государстве власть обязательно создает квазиправовой механизм, позволяющий любого недовольного привлечь к уголовной ответственности. В Советском Союзе это называлось "58 статья УК". Законодательство было устроено так, что любой человек, высказывающий какое-то несогласие, мог быть привлечен по статье "антисоветская агитация и пропаганда" – по 58-ой статье. Гражданский и политический протест времен Перестройки, стоявший на плечах всего русского Сопротивления, возникшего вслед за Октябрьским переворотом, привел (как оказалось, к временному) запрету компартии, к отмене 6-ой статьи Конституции, к отмене самой советской конституции ну и, разумеется, к отмене 58-ой статьи УК. Прошли годы, тоталитаризм сменил столь ему родной и более удобный для власти авторитаризм. Власть опять контролирует и направляет в нужное ей русло, как общественную мысль, так и экономическую активность. А это значит, что ей опять нужна надежная, универсальная статья УК. К чему я веду? Куда как просто подкинуть любому "уклонисту" пару пакетиков с белым порошком... Это называется "статья 228", по которой "сидит" 130 тысяч человек, каждый четвертый российский зек. (В начале ХХ века население России было больше нынешнего, но в тюрьмах и в ссылке находилось 70 тысяч человек, почти в 10 раз меньше, чем сейчас). Хотите новые аналогии или сделаем выводы? Хватит? Мне тоже кажется – достаточно. Нынешняя РФ – это просто новый извод т.н. СССР.
Выдержать и очиститься от беспредела чекизма, продолжить обновленный российский маршрут, использовать опыт демократического Запада и наших соседей – Балтии, Украины, Грузии! Игорь Чубайс
Отправлено: 18.03.20 12:32. Заголовок: Августовский провал 1991 года и деньги КПСС
Записки бывшего подполковника КГБ: Августовский провал 1991 года и деньги КПСС
ГКЧП – планирование операции
Августовский путч 1991 года не был спонтанным, каким его пытались представить после провалившейся попытки те, кто стоял во главе заговора. Все готовилось заблаговременно и тайно. В частности, были заранее по приказу председателя КГБ Владимира Крючкова составлены и согласованы первые политические документы ГКЧП: "Заявление советского руководства", "Обращение к советскому народу", "Постановление №1 ГКЧП СССР" и "Обращения к главам государств и правительств и генеральному секретарю ООН".
Проекты этих документов в КГБ готовили помощник первого заместителя председателя КГБ СССР Алексей Егоров и замначальника ПГУ КГБ СССР Владимир Жижин. В подготовке "Обращения к советскому народу" было также задействовано информационно-аналитическое управление КГБ, прежде всего начальник аналитического управления КГБ СССР, впоследствии – преподаватель МГИМО и депутат Госдумы от блока "Родина" Николай Леонов. (Аналитическое управление было создано в 1990 году на базе Службы оперативного анализа и информации КГБ СССР.)
После поражения путчистов КГБ под председательством нового руководителя, назначенного Борисом Ельциным, генерал-лейтенанта Вадима Бакатина, провело служебное расследование, в ходе которого выяснялась степень причастности сотрудников КГБ к организации путча и степень их участия в нем. На масштабы, планируемой Крючковым, операции указывало заключение следствия, многостраничный документ, из которого, будем откровенны, в отношении КГБ, как структуры, никто не сделал никаких выводов. Приведем этот теперь уже исторический документ полностью:
«Из материалов расследования усматривается, что еще в декабре 1990 года Крючков В. А. поручил бывшему заместителю начальника ПГУ КГБ СССР Жижину В. И. и помощнику бывшего первого заместителя председателя КГБ СССР Грушко В. Ф. Егорову А. Г. осуществить проработку возможных первичных мер по стабилизации обстановки в стране на случай введения чрезвычайного положения. Указанные материалы были подготовлены, однако, по словам исполнителей, до начала августа 1991 года не использовались.
С большой степенью достоверности можно предположить, что с конца 1990 года до начала августа 1991 года, учитывая сложившуюся в стране обстановку, Крючков В. А. совместно с другими будущими членами ГКЧП предпринимали возможные политические и иные меры по введению в СССР чрезвычайного положения конституционным путем. Однако, не получив поддержки президента СССР и Верховного Совета СССР, указанные лица с начала августа 1991 года начали осуществлять конкретные меры по подготовке введения чрезвычайного положения незаконным путем. С 7-го по 15 августа Крючков В. А. неоднократно проводил встречи с некоторыми членами будущего ГКЧП на секретном объекте ПГУ КГБ СССР под кодовым названием АБЦ. В этот же период времени Жижин В. И. и Егоров А. Г. по указанию Крючкова провели корректировку декабрьских документов по проблемам введения в стране чрезвычайного положения. Они же с участием бывшего в то время командующего воздушно-десантными войсками генерал-лейтенантом Грачевым П. С. подготовили для Крючкова В. А. данные о возможной реакции населения страны на введение в конституционной форме режима чрезвычайного положения. Содержание указанных документов потом нашло отражение в официальных указах, обращениях и распоряжениях ГКЧП. 17 августа Жижин В. И. участвовал в подготовке тезисов выступления Крючкова В. А. по телевидению в случае введения чрезвычайного положения.
Полученные в ходе расследования материалы свидетельствуют о том, что участники заговора на различных этапах его реализации отводили КГБ СССР решающую роль в осуществлении следующих задач: устранение от власти президента СССР [М. С. Горбачева] путем его изоляции; блокирование вероятных попыток президента РСФСР [Б. Н. Ельцина] оказать сопротивление деятельности ГКЧП; установление постоянного контроля за местонахождением руководителей органов власти РСФСР, Москвы, известных своими демократическими взглядами народных депутатов СССР, РСФСР и Моссовета, крупных общественных деятелей с целью их последующего задержания; осуществление совместно с частями Советской Армии и подразделениями МВД штурма здания Верховного Совета РСФСР с последующим интернированием захваченных в нем лиц, включая руководство России. Для этих задач бывший председатель КГБ СССР Крючков В. А., используя свое служебное положение, привлек отдельные, в том числе специальные силы и средства подразделений центрального аппарата, и войска КГБ СССР.
В результате этого в период времени с 17-го по 19 августа некоторые войска специального назначения КГБ СССР и спецподразделения ПГУ КГБ СССР были приведены в повышенную боевую готовность и передислоцированы в заранее выделенные места для участия совместно с подразделениями СА и МВД в мероприятиях по обеспечению режима чрезвычайного положения. Силами специально созданных групп 18 августа президент СССР Горбачев М. С. был изолирован в месте отдыха в Форосе, а за президентом РСФСР Ельциным Б. Н. и другими оппозиционно настроенными по отношению к заговорщикам лицами установлено наружное наблюдение.
С участием сил и средств КГБ СССР проводились также и другие мероприятия, направленные на создание условий для осуществления заговора. Так, после объявления 19 августа об образовании ГКЧП и о введении чрезвычайного положения, руководством комитета предпринимались меры, направленные на повышение боевой готовности органов и войск КГБ и обеспечение их участия в выполнении решений и указаний ГКЧП. С использованием сил КГБ СССР был организован контроль за деятельностью средств массовой информации, производилось изучении реакции населения в СССР и зарубежных кругов на события в СССР.
20 августа была проведена подготовка не планируемого ранее захвата здания Верховного Совета РСФСР группами специального назначения КГБ СССР с использованием в этой операции подразделений СА, МВД и спецвойск КГБ СССР. Тогда же, из-за невозможности ее проведения без значительных человеческих жертв со стороны мирного населения, штурм был отменен. Осуществляя общее руководство проводимыми мероприятиями, Крючков В. А. активно использовал в этих целях, приближенных к себе, лиц из числа руководства КГБ СССР, которыми по его указаниям организовывалось задействование отдельных сил и средств подразделений центрального аппарата и войск КГБ СССР на конкретных участках и направлениях.
В частности:
Первый заместитель председателя КГБ СССР генерал-полковник Грушко Ф. В. являлся непосредственным участником заговора, неоднократно вместе с Крючковым В. А. присутствовал на его встречах с членами ГКЧП. Систематически принимал участие в работе т.н. рабочей группы Бакланова О. Д. Наряду с Крючковым В. А. отдавал наиболее важные распоряжения по использованию возможностей Комитета госбезопасности СССР для реализации замыслов заговорщиков. Непосредственно отдал указание о подготовке мероприятий по изоляции президента РСФСР, задействованию спецподразделений ПГУ КГБ СССР, усилении режимных мер на Гостелерадио СССР.
Первый заместитель председателя КГБ СССР генерал-полковник Агеев Г. Е. непосредственно руководил мероприятиями по изоляции президента СССР путем отключения средств связи на объекте ''Заря'' в Форосе и переподчинения 79-го погранотряда и 5-й отдельной бригады пограничных сторожевых кораблей начальнику Службы охраны КГБ СССР Плеханову Ю. С. и его заместителю Генералову В. В.
По его прямому указанию осуществлялась подготовка к задержанию и изоляции президента РСФСР и руководства Российской Федерации, блокированию в контакте с подразделениями Советской Армии и МВД СССР здания Верховного Совета РСФСР, его последующего штурма, разоружению находящихся в нем лиц и их интернированию. Отдал распоряжение по формированию и направлению в Латвию, Литву и Эстонию групп оперативных сотрудников для обеспечения режима чрезвычайного положения.
15 августа лично осуществил инструктаж вызванного из отпуска начальника 12-го отдела КГБ СССР генерал-майора Калгина Е. И. и начальника УПС КГБ СССР генерал-лейтенанта Беды А. Г. по организации слухового контроля в отношении ряда руководителей СССР и РСФСР, обслуживаемых совершенно секретной, секретной и городской телефонной связью по местам их работы и жительства. С 18 августа осуществлял общее руководство по использованию задействованных в осуществлении заговора сил и средств подразделений центрального аппарата и войск КГБ СССР. Как представитель КГБ СССР принимал участие в заседании Кабинета Министров СССР 19 августа с.г., руководил подготовкой отдельных документов о деятельности органов и войск КГБ СССР в условиях чрезвычайного положения, направляемых на места.
Заместитель председателя КГБ СССР генерал-майор Лебедев В. Ф. дал указание об организации 18 августа наружного наблюдения за рядом руководителей СССР и РСФСР, народных депутатов СССР и РСФСР, видных общественных деятелей, [и] административному задержанию отдельных из них. В частности, по его прямому указанию были задействованы силы управления ''З'' и 7-го управления КГБ СССР по задержанию Уражцева, Гдляна, Проселкова, Камчатова. Создал группу информационного обеспечения режима чрезвычайного положения, осуществлял руководство мероприятиями по подготовке и распространению документов ГКЧП, а также касающихся деятельности средств массовой информации, в том числе в отношении радиостанции ''Эхо Москвы''.
Заместитель председателя КГБ СССР генерал-лейтенант Петровас И. К. отдал распоряжение о приведении войск спецназначения в боевую готовность, направил в органы и войска КГБ СССР конкретные указания, регламентирующие их действия в условиях повышенной боевой готовности. Осуществлял руководство и координацию действий с МО СССР по продвижению войск к Москве, в том числе при подготовке штурма здания Верховного Совета РСФСР. По его команде в Прибалтику были направлены 300 человек личного состава 103-й воздушно-десантной дивизии.
Полученные комиссией данные в отношении указанных выше лиц дают основания полагать, что еще за несколько дней до 19 августа они в той или иной степени были осведомлены о замыслах заговорщиков и осознанно действовали в их интересах. Одновременно из материалов расследования усматривается, что ряд руководителей подразделений центрального аппарата и войск КГБ СССР активно участвовал в выполнении их указаний, при этом отдельные из них еще до начала событий располагали информацией о направленности и целях проводимых ими мероприятий, однако до появления признаков провала заговора конкретных шагов по противодействию ему не предпринимали.
В ходе работы комиссии некоторые из них проявили неискренность и пытались умалить долю своей ответственности. В частности: начальник управления ''З'' КГБ СССР, генерал-майор Воротников В.П.
По утверждению заместителя начальника управления ''З'' Мороза А. В. Воротников информировал его о том, что в 18 часов 18 августа в стране будет введено чрезвычайное положение. В этот же день к 16 часам он обеспечил вызов и направление сотрудников управления совместно с представителями 3-го главного управления спецрейсом в Эстонию, Латвию и Литву. Одновременно по его указанию была сформирована группа из 11 сотрудников управления ''3'' и 7 работников УКГБ по Москве и Московской области для проведения административных задержаний. (При инструктаже каждому члену группы вручались незаполненные бланки распоряжения на административное задержание, осуществление которых предусматривалось во взаимодействии с бригадами ''НН'' [наружнего наблюдения]). 19 августа [Воротников] получил у Лебедева В. Ф. список лиц, подлежащих негласному наблюдению и задержанию, и передал его Добровольскому Г. В.
Заместитель начальника управления ''3'' КГБ СССР генерал майор Добровольский Г. В., являясь руководителем указанной выше группы, непосредственно руководил мероприятиями по задержанию Уражцева, Гдляна, Комчатова и Проселкова.
Заместитель начальника управления ''3'' генерал-майор Перфильев И. В. во взаимодействии с заместителями начальника УКГБ по Москве и Московской области, генерал-майором Кучеровым И. В. 19 августа организовал группы сотрудников для обеспечения решения ГКЧП о временном приостановлении выпуска ряда газет и журналов. Вечером 19 августа соответствующие требования были доведены до издательства ''Правда'', ''Московская правда'', ''Литературная газета'' и 20 типографий издательства ''Известия''.
Начальник погранвойск КГБ СССР генерал-полковник Калиниченко И. Я. 18 августа поставил задачи Симферопольскому погранотряду и Балаковской бригаде пограничных сторожевых кораблей по усилению внимания охране района зоны отдыха президента СССР и подчинению командиров этих частей только начальнику службы охраны генерал-лейтенанту Плеханову Ю. С. и его заместителю генерал-майору Генералову В. В. Узнав 19 августа о введении чрезвычайного положения в стране, [Калиниченко] отдал распоряжение об усилении охраны госграницы, а на совещании руководителей главка объявил распоряжение о переводе войск в состояние повышенной боевой готовности. Подписал и направил в войска подготовленное начальником военно-политического управления погранвойск генерал-лейтенантом Бритвиным Н. В. указание, в котором предлагалось широко вести пропаганду среди всех категорий военнослужащих документов ГКЧП и принять участие в работе создаваемых на местах КЧП в интересах выполнения служебных задач. Этим документам, подписанным также секретарем парткома погранвойск генерал-майором Анцуповым В. Г., рекомендовалось обсудить меры по реализации решений ГКЧП на партийных собраниях.
Заместитель начальника управления особых отделов КГБ СССР по внутренним войскам МВД СССР генерал-майор Гуща Ю. А. 19 августа выдвигался с группой на подступы к зданию ВС РСФСР вместе с батальоном ВДВ и 20 августа поступил в распоряжение заместителя начальника УКГБ по Москве и Московской области Корсака А. Б. Узнав о готовящемся на 3 часа ночи 21 августа штурме здания ВС РСФСР после [решения,]принятого на совещании у руководства группы “А” Карпухина, [генерал-майор Гуща] отказался от участия в нем, о чем доложил Жардецкому.
Заместитель начальника УКГБ СССР по Москве и Московской области полковник Карабанов Е. П. принимал личное участие в совещании у руководства КГБ СССР и в МО СССР при проработке вопросов о штурме здания ВС РСФСР, административном задержании ряда лиц, находящихся там, непосредственно руководил разработкой плана по обеспечению режима чрезвычайного положения в Москве, лично отдавал распоряжения о планировании и подготовке мер по участию УКГБ в штурме.
Утром 19 августа [генерал-майор Кучеров] направил семь человек в распоряжение зам. начальника управления ''З'' КГБ СССР Добровольского Г. В. для участия в административном задержании некоторых народных депутатов.
Заместитель начальника УКГБ по Москве и МО генерал-майор Корсак А. Б., являясь заместителем руководителя оперативного штаба, осуществлял координацию действий с воздушно-десантными войсками по блокированию Моссовета, Останкинского телецентра, Госбанка и Гохрана СССР. Отдал указание о выдаче семи сотрудникам УКГБ табельного оружия. Принимал личное участие в совещаниях у руководства КГБ СССР и МО СССР, на которых рассматривались вопросы оперативно-войсковой операции в районе здания ВС РСФСР. Отдавал необходимые распоряжения о подготовке сотрудников УКГБ к участию в штурме здания ВС РСФСР. Несмотря на решительный отказ руководителей оперативных подразделений УКГБ от участия в этой акции, отдал указания продолжать необходимую подготовку к штурму. Генералы Алферов, Корсак, Кучеров не доводили до сотрудников управления поступающие через офицеров связи документы, принятые российским и московским руководством, до вечера 20 августа [и] не пытались дать принципиальной оценки действиям ГКЧП.
17 августа перед возвращением президента РСФСР из Алма-Аты совместно с начальником группы ''А'' 7-го управления КГБ СССР генерал-майором Карпухиным В. Ф. изучал условия для проведения мероприятий по возможному задержанию Ельцина Б. Н. в аэропорту 'Чкаловский'. В этих целях лично выезжал на место, поставил задачу подготовить для этого 25–30 сотрудников группы ''А'' и согласовать действия с МО СССР. На следующий день аналогичные мероприятия проводились по комплексам ''Сосенки-4'' и ''Архангельское-2''.
По особому указанию Расщепова Е. М. силами наружного наблюдения 18 августа фиксировались прилет Ельцина Б. Н. в аэропорт Внуково и прибытие его на дачу в поселок Архангельское-2. Кроме того, Расщеповым Е. М. было дано указание подготовить необходимые силы для организации наружного наблюдения за Бакатиным В. В., однако работу по нему не начинать до особого распоряжения.
Командир группы ''А'' 7-го управления КГБ СССР генерал-майор Карпухин В. Ф. по распоряжениям Крючкова В. А. и Грушко В. Ф., Агеева и Расщепова 17-го и 18 августа привел в боеготовность личный состав группы, осуществлял подготовку спецмероприятий в отношении президента РСФСР, проводил рекогносцировку в аэропорту Чкаловский, в дачных комплексах ''Сосенки'' и ''Архангельское''. По его команде группа ''А'' в количестве 60 человек выдвигалась 19 августа в район ''Архангельского''. По указанию Агеева осуществлял подготовку штурма группой ''А'' совместно с подразделениями Советской Армии и МВД СССР здания ВС РСФСР. С учетом сложившейся обстановки вокруг здания ВС РСФСР, отрицательного отношения личного состава группы и приданных подразделений, доложил Агееву о нецелесообразности проведения операции.
Начальник Отдельного учебного центра КГБ СССР полковник Бесков Б. П. по указанию начальника ПГУ КГБ СССР генерал-лейтенанта Шебаршина Л. В. привел 18 августа в повышенную боевую готовность боевые группы и подразделения и поступил в распоряжение Агеева. 20 августа, получив указание на участие в штурме здания ВС РСФСР, доложил об этом Шебаршину, который запретил ему предпринимать какие-либо действия без его приказов.
В критический момент [полковник Бесков] поддержал позицию Карпухина и командиров других приданных подразделений о нецелесообразности проведения штурма. Аналогичную позицию заняли начальник 15-го ГУ КГБ СССР генерал-лейтенант Горшков В. Н. и его заместитель генерал-майор Ионов В. Я., которым по указанию Агеева 20 августа была создана резервная группа в количестве 200 человек.
Начальник 12-го отдела КГБ СССР генерал-майор Калгин Е. И. по личному указанию Крючкова В. А., получив инструктаж у Агеева Г. Е., в нарушение законов СССР и действующих нормативных актов, отдал распоряжение первому заместителю начальника 12-го отдела генерал-майору Гуськову Г. В. об организации технического исполнения контроля в отношении руководителей СССР и России. Слуховой контроль осуществлялся с 18-го по 21 августа, поступающая информация устно докладывалась Калгину и по его указаниям частично излагалась в письменной форме без соответствующего учета. С полученными материалами Калгин знакомил Крючкова, а в его отсутствие – Агеева. Калгин и его заместители генералы Гуськов, Смирнов, полковники Кутный, Абакумов, Фетисов в ходе служебного расследования вели себя неискренне, правдивую информацию сообщали лишь по предъявлению фактов, уличающих их в противоправных действиях.
Начальник управления правительственной связи [УПС] КГБ СССР генерал-лейтенант Беда А.Г. по личному указанию Крючкова 15–17 августа организовал подачу в 12-й отдел КГБ СССР линий правительственной связи абонентов – руководителей СССР и России. 15 августа по указанию Агеева направил в составе оперативной группы Службы охраны КГБ СССР, вылетевшей в Крым, сотрудников УПС во главе со своим заместителем генерал-майором Глущенко А. С., подчинив его начальнику Службы охраны КГБ СССР. По указанию Плеханова Ю. С. 18 августа в 16.30 Глущенко А. С. отдал распоряжение начальнику 21-го отдела УПС КГБ СССР Парусникову С. В. выключить все виды связи на даче президента СССР в Форосе (Объект ''Заря'').
Одновременно с 18.00 18 августа до 9.00 22 августа Службой охраны КГБ СССР была отключена связь с подразделениями погранвойск, несущих охрану внешнего периметра дачи президента СССР. 19 августа по приказу Крючкова В. А. [генерал-лейтенант Беда] отдал указание о выключении аппаратов правительственной междугородной связи Ельцина Б. Н., Силаева И. С., Бурбулиса Г. Э.
Заместитель начальника 2-го ГУ КГБ СССР генерал-майор Кононов В. И. 19 августа по указанию Грушко В.Ф. отдал соответствующие распоряжения начальникам отделов главка по усилению режима безопасности ТАСС и АПН в связи с введением режима чрезвычайного положения. Начальник юридического отдела с арбитражем КГБ СССР генерал-майор юстиции Алексеев В. И. совместно со старшим консультантом группы консультантов при председателе КГБ СССР Сидоренко А. Г. и начальником секретариата КГБ СССР Сидаком В. А. 20 августа подготовили проект указа Янаева ''Об указах президента РСФСР №59, 61 и 63 от 19 августа 1991 года''.
Однако, несмотря на кажущийся исчерпывающим список участников путча, истинные идейные вдохновители и тайные руководители ГКЧП остались неназванными, неузнанными и, соответственно, не наказанными.
ГКЧП – последствия
Подавляющее большинство рядовых сотрудников, руководителей низшего и среднего звена Центрального аппарата и войск КГБ СССР не поддержали заговорщиков. В эти критические для судеб страны дни, народа и демократии они фактически блокировали проведение в жизнь планы ГКЧП, чем в немалой степени способствовали провалу переворота. В частности, путчистов отказался поддержать личный состава отдельных подразделений УКГБ СССР по Москве и Московской области (МО), группы "А" 7-го управления КГБ СССР, группы "Б" ПГУ КГБ СССР, войск спецназа, частей погранвойск и многих других подразделений.
В то же время участники путча и те, кто оказывал им содействие, несмотря на тяжесть содеянного, получили символические наказания. И это при том, что деяния их были квалифицированы по статье 64-й Уголовного кодекса Российской Федерации – измена Родине, в соответствии с чем предусматривалось наказание в виде лишения свободы на срок от 10 до 15 лет с конфискацией имущества или смертная казнь с конфискацией имущества. В 1994 году все они были амнистированы. Пострадали лишь те, кого использовали "втемную", как и те, кто был причастен к выводу партийных и государственных средств за рубеж. Страну охватила волна самоубийств высокопоставленных сотрудников ЦК КПСС, вовлеченных в "невидимую партийную экономику", представлявшую из себя одну из наиболее охраняемых государственных тайн. Эти самоубийства не могли не породить слухи о том, что кто-то из покончивших с собой был на самом деле убит.
Застрелился министр внутренних дел Борис Пуго, вовлеченный в заговор лишь 18 августа 1991 года и находившийся до того дня в отпуске. Жизнь его оборвалась пистолетным выстрелом в голову 22 августа 1991 года. Перед тем, как покончить с собой, он убил свою жену Валентину.
24 августа покончил с собой герой Советского Союза маршал Сергей Ахромеев, занимавший должность советника президента СССР по военным делам. Он не входил в состав ГКЧП, а узнав о создании ГКЧП 19 августа 1991 года из средств массовой информации, прервал свой отдых и вылетел из Сочи в Москву. В его записной книжке он оставил следующую запись: "Почему я приехал в Москву из Сочи? Никто меня не вызывал. Я был уверен, что эта авантюра потерпит поражение, а приехав в Москву, лично убедился в этом. Но с 1990 года наша страна идет к гибели. Горбачев дорог, но Отечество дороже! Пусть хоть в истории останется след – против гибели такого великого государства протестовали".
Еще через два дня – 26 августа – в 5 часов 15 минут утра из окна своей квартиры, расположенной на пятом этаже элитного дома в Москве, выбросился управляющий делами ЦК КПСС Николай Кручина, занимавший эту должность с 1983 года.
6 октября 1991 года точно таким же образом, выбросившись из окна своей квартиры, покончил с собой предшественник Кручины на посту управляющего делами ЦК КПСС Георгий Павлов, занимавший эту должность с декабря 1965-го по сентябрь 1983 года. Через 11 дней после этого, 17 октября, выбросился из окна своей квартиры бывший секретарь парткома советского посольства в США, заведующий сектором США и заместитель заведующего международного отдела ЦК КПСС Дмитрий Лисоволик.
2 декабря 1991 года в подъезде дома №10 по Кутузовскому проспекту в Москве был убит председатель правления Московского профбанка Александр Петров. Банк этот был создан на деньги КПСС. Дата его регистрации – 31 января 1990 года. Как было установлено следствием, убийство имело все признаки заказного. Петров часто выезжал за рубеж и имел знакомства с крупными английскими финансистами.
8 ноября 1994 года был убит бывший сотрудник разведки Юрий Королев. Перед смертью его пытали. Погибший работал завотделом фотоиллюстраций журнала "Деловые люди". Мотивы преступления следствием установлены не были.
22 декабря 1996 года в пригороде Минска Самохвалович был найден труп Леонида Кучерука, полковника КГБ в отставке, ставшего довольно успешным бизнесменом. Кучерук работал в ряде стран под журналистским прикрытием и был хорошо знаком с Королевым. Во время командировки во Францию Кучерук принимал участие в операциях советской разведки по передаче средств французской компартии. Перед смертью его пытали.
25 февраля 1997 года со следами пыток на теле был найден в гараже на Новолесной улице в Москве труп сослуживца Королева и Кучерука, бывшего сотрудника советской внешней разведки Вадима Бирюкова – заместителя гендиректора журнала "Деловые люди" (где осели бывшие разведчики).
Вадим Бирюков родился в 1932 году в семье служащих. Окончил в 1955 году Институт иностранных языков имени Мориса Тореза по специальности переводчик-преподаватель (английский и французский языки). С 1977 года на протяжении 13 лет работал в информационном агентстве ТАСС. Воспользовавшись этим агентством, как трамплином, он в 1990 году стал главным редактором журнала "Деловые люди" и, по словам сотрудников журнала, во многом определил лицо издания. Собственно, он был одним из его фактических создателей С 1995 года был шефом-редактором англозычного варианта журнала "Business in Russia". Во второй половине 1980-х годов, будучи одним из руководителей Главной редакции информации для заграницы ТАСС, стал одним из инициаторов создания в агентстве группы журналистов, которые специализировались на освещении международной политики. Впоследствии подобные группы были созданы во многих других отечественных СМИ. Вместе с Бирюковым в ТАСС работали некоторые нынешние сотрудники "Интерфакса". По словам одного из них, который был с Бирюковым в конце января [1997 года] на Всемирном экономическом форуме в Давосе (Швейцария), тот был полон идей и творческих планов. До издательской деятельности работал в КГБ СССР. Кто-то очень тщательно зачищал следы и одновременно карал тех, кто самочинно воспользовался не для них украденными «деньгами.»
Справка газеты "Московский комсомолец"
Так вот, оказывается, в чем дело: пытавшие хотели узнать, где спрятаны выведенные за границу деньги КПСС. Потому что после августовского провала 1991 года силы, породившие ГКЧП, жаждали реванша. Для его осуществления необходимы были серьезные финансовые ресурсы. "Невидимая партийная экономика" должна была стать базой для возврата утраченной КПСС власти.
Отправлено: 25.03.20 13:19. Заголовок: Тайная агентура Филиппа Бобкова
Записки бывшего подполковника КГБ: Тайная агентура Филиппа Бобкова В этой части "Записок" Попов рассказывает о людях, которые стояли за подготовкой августовского путча 1991 года. Ч.1. Птенцы из гнезда Бобкова: Лебедев и Перфильев
Роль Филиппа Бобкова, как одного из тайных вдохновителей ГКЧП, трудно переоценить. Будучи превосходным мастером своего дела, он умело организовывал и осуществлял различные тайные операции и всегда оставался невидимым и неуязвимым. Для осуществления своих далеко идущих планов он расчетливо взращивал и расставлял, лично ему преданные, кадры и агентуру. Одного из своих подчиненных из числа офицеров 5-го управления КГБ СССР Валерия Федоровича Лебедева он долго и старательно растил.
Валерий Лебедев, 1945 года рождения, в 1969 году окончил Московский инженерно-физический институт, а в 1981-м – Академию общественных наук при ЦК КПСС. С 1972 года он служил в 4-м (курирование руководящих органов Русской православной церкви и разработка нелегальных религиозных сект), затем в 8-м (противодействие подрывным сионистским организациям) отделах 5-го управления КГБ. С августа 1981 года – заместитель начальника 2-го отдела 5-го управления КГБ. В 1983–1987 годах – начальник 2-го отдела 5-го управления (разработка зарубежных националистических центров и их адептов на территории СССР). С 27 января 1988 года Лебедев – консультант, затем старший консультант группы консультантов при председателе КГБ СССР. В 1990–1991 годах – начальник аналитического управления КГБ. С января по сентябрь 1991 года – заместитель председателя КГБ. В настоящее время – советник председателя отдела внешних церковных связей Русской православной церкви, глава Фонда православного телевидения.
Тихий и неприметный среди сотрудников 5-го управления КГБ СССР Лебедев на удивление быстро двигался по карьерной лестнице. Очевидным его достоинством был ровный без откровенной амбициозности характер. На всех занимаемых им должностях он сохранял с коллегами товарищеские отношения. Одним из этих коллег был уже упоминавшийся нами Игорь Перфильев, 1944 года рождения. Он окончил Московский институт инженеров транспорта и двухгодичные курсы при Высшей школе КГБ СССР. С 1970 года Перфильев занимал в 5-м управлении КГБ должности младшего оперуполномоченного, старшего оперуполномоченого, заместителя начальника и начальника 1-го отделения 1-го отдела 5-го управления КГБ.
Отделение курировало гуманитарные институты Академии наук СССР. В 1977 году он был назначен на должность заместителя начальника 11-го отдела 5-го управления, занимавшегося обеспечением государственной безопасности в период подготовки и проведения ХХII летних Олимпийских игр в Москве. В 1984 году он возглавил это подразделение, в 1986 году был назначен на должность начальника 1-го отдела 5-го управления КГБ, курировавшего гуманитарные институты АН СССР, творческие союзы страны, Госкино и Гостелерадио СССР.
При реорганизации 5-го управления в управление по защите конституционного строя (управление "З") Перфильев был назначен на должность заместителя начальника. 18 августа 1991 года он был произведен в генерал-майоры и пребывал в уверенности, что в скором времени возглавит управление "З".
Но с генеральством Перфильева вышел конфуз. Указ о произведении его в генералы был якобы подписан президентом СССР Михаилом Горбачевым 18 августа 1991 года. И, если бы ГКЧП победил, все бы прошло гладко. Однако после провала путча следствием было установлено, что на указе президента СССР стоит факсимиле Горбачева, который 18 августа 1991 года находился в официальном "отпуске" в Форосе и, соответственно, никаких документов в тот день не подписывал. Факсимиле поставил активный член ГКЧП, руководитель общего отдела аппарата президента СССР Валерий Болдин. Перфильев пробыл генералом всего три дня.
В числе сотрудников отдела Болдина был офицер действующего резерва КГБ СССР Юрий Кобяков, тоже взращенный Бобковым в 5-м управлении КГБ. С должности начальника 2-го отдела 5-го управления КГБ, которую Кобяков занял в звании подполковника в 30 с небольшим лет (как правило, начальники отделов управлений центрального аппарата были старше 50), при содействии еще одного ставленника Бобкова – генерала Евгения Кубышкина, являвшегося вторым секретарем парткома КГБ СССР, Кобяков был переведен в отдел административных органов ЦК, а затем в аппарат президента СССР, получив тем самым доступ к документам, готовившимся на подпись президенту страны. Закончил он службу в КГБ в звании генерал-майора. Так что генералом Перфильев становился при пособничестве Бобкова – Кубышкина – Болдина.
Во время следствия по делу ГКЧП Перфильев привычно лгал и клеветал на своих подчиненных, которые якобы неверно поняли его устные приказы, из-за чего и совершили противоправные действия. Один из подчиненных Перфильева, подполковник Борис Молотков, потрясенный низостью своего руководителя, получил обширный инфаркт в 40-летнем возрасте.
Геннадий Янаев
При подготовке ГКЧП и в период его трехдневного существования Бобков через своих ставленников всеми доступными способами пытался содействовать успеху заговоршиков. Задолго до создания ГКЧП он внедрил своего старшего сына Сергея в аппарат вице-президента СССР Геннадия Янаева на должность помощника.
В 1968 году первый секретарь горьковского обкома ВЛКСМ Геннадий Янаев был назначен на должность председателя Комитета молодежных организации (КМО) СССР. В том же году генерал-майор Бобков возглавил 5-е управление КГБ, в котором он с момента его создания в 1967 году занимал должность первого заместителя.
КМО СССР курировали офицеры-оперативники 1-го отделения 1-го отдела 5-го управления КГБ. По установленному в органах госбезопасности порядку вопросы, требующие рассмотрения руководителей союзных ведомств, адресовывались руководителям управлений центрального аппарата КГБ СССР. В силу этого между начальником 5-го управления Бобковым и председателем КМО СССР Янаевым с начала их деятельности на руководящих должностях был установлен тесный деловой контакт.
В 1980 году Янаев был назначен на должность заместителя председателя Союза советских обществ дружбы и культурных связей с зарубежными странами (ССОД), которое также курировалось офицерами 1-го отделения 1-го отдела 5-го управления КГБ СССР. В 1986 году Янаев получил очередное повышение и стал секретарем Всесоюзного центрального совета профессиональных союзов (ВЦСПС) по международным вопросам, в 1989 году занял должность заместителя председателя и в 1990 году возглавил эту организацию. По всей видимости, продвижению вверх по карьерной лестнице ему способствовал становившийся год от года все более могущественным генерал Бобков.
КГБ по долгу службы информировало "Инстанции", как в советский период называли ЦК КПСС, о положении дел в курируемых КГБ ведомствах, посылая в ЦК КПСС о ведомствах положительные или отрицательные отчеты, что не могло не сказаться тем или иным образом на карьере руководителя. Шедшая по восходящей карьера Янаева говорила о его прекрасных отношений с органами госбезопасности. Поэтому он и оказался во главе ГКЧП, инспированного КГБ.
Сергей Бобков в должности помощника вице-президента СССР Янаева был все это время связующим звеном между Бобковым и Янаевым, а также глазами и ушами отца в аппарате президента СССР.
Семейство Питоврановых
Точно так же надежным помощником отцу – генералу Питовранову, одному из руководителей Торгово-промышленной палаты СССР, был его сын Сергей Питовранов, главный научный сотрудник Института системных исследований РАН РФ, доктор физико-математических наук, консультант World Bank Group.
Окончивший Московский физико-технический институт младший Питовранов был принят на работу в академический институт, созданный как Всесоюзный научно-исследовательский институт системных исследований (ВНИИСИ) Государственного комитета Совета министров СССР по науке и технике и Академии наук СССР для комплексного исследования научно-технических и социально-экономических проблем, имеющих большое народно-хозяйственное значение. С момента его создания в 1976 году руководил им Джермен Гвишиани.
Имя Джермен состояло из начальных букв фамилий основоположников советских органов госбезопасности – Дзержинского и Менжинского. Назвал так своего сына Михаил Максимович Гвишиани, имевший всего лишь два класса образования, но дослужившийся в органах ОГПУ – НКВД – МГБ СССР до звания генерал-лейтенанта. Удачной карьере Гвишиани способствовала его близость к Берии, личной охраной которого он руководил в период нахождения Берии на должности первого секретаря ЦК КП(б) Грузии. После ареста Берии в 1953 году Гвишиани был уволен из органов госбезопасности и лишен генеральского звания. От дальнейших репрессий его спас, видимо, Алексей Николаевич Косыгин. В 1949 году Джермен Гвишиани женился на дочери Косыгина Людмиле. А Косыгин с декабря 1953 года занимал должность заместителя председателя Совета министров СССР.
ВНИИСИ появился на свет 4 июня 1976 года – как советский филиал Международного института прикладного системного анализа (МИПСА). МИПСА, в свою очередь, был основан в октябре 1972 года. Его учредителями были США, СССР, Канада, Япония, ФРГ, ГДР и некоторые другие страны. Разместился этот институт в нейтральной Австрии, под Веной, в Лаксенбургском замке. Старшему Питовранову важно было иметь своего человека в престижном венском учреждении, которое он неоднократно посещал для установления контактов с представителями деловой элиты мира, и Питовранов определил в Институт сына, как своего консультанта и помощника.
Борис Бирштейн
Борис Бирштейн (некоторые авторы пишут эту фамилию через "е" – Берштейн. – Попов) родился 11 ноября 1947 года в Вильнюсе. В 1972 году он стал директором текстильной фабрики в своем родном городе, но вскоре решил уехать в Израиль. Однако, прежде чем получить желанное для многих советских евреев право на эмиграцию, ему пришлось несколько лет активно поработать в качестве агента на 5-й отдел КГБ Литовской ССР. В задачу Бирштейна входило выявление евреев, ведущих "сионистскую пропаганду", желающих выехать на постоянное местожительство в Израиль и организовывающих в связи с этим "ульпаны" по изучению иврита. Бирштейн оправдал доверие своих кураторов из республиканского КГБ и в награду получил в 1977 году разрешение на эмиграцию, оставшись на всю жизнь агентом КГБ, теперь уже за границей.
Работу по подготовке и выводу агентуры по линии репатриации евреев в Израиль со всей территории Советского Союза организовывал и координировал 8-й отдел 5-го управления КГБ СССР. В 1982 году из Израиля через Швейцарию Бирштейн переехал в Канаду и стал затем канадским гражданином. Кроме того, в 1982 году он зарегистрировал в Швейцарии компанию, название которой состояло из первых букв имен его детей – Симоны и Алекса, фамилии (Берштейн, через "е") и слова "Компания" – "Сиабеко". После этого в предельно короткий срок Бирштейн с помощью своих кураторов из КГБ стал одним из влиятельнейших бизнесменов на постсоветском пространстве и в мире, выступая в том числе посредником при продаже сырья из стран бывшего Советского Союза. В декабре 1988 года Бирштейн создал фирму "СОНА" – совместное предприятие с советским институтом США и Канады, глава которого, академик Георгий Арбатов, был номенклатурным работником высшего ранга, входившим в руководство СССР.
В 1995 году Бирштейн с женой приобрели во Франции за $1,2 млн виллу La Cloute на Лазурном берегу. Вилла была оформлена на девичью фамилию жены Бирштейна. По информации на 2011 год Бирштейн был также владельцем Побужского ферроникелевого комбината.
"Сиабеко"
Компания "Сиабеко АГ" была основана в Швейцарии 6 сентября 1982 года со стандартной формулировкой в уставе: "для покупки, продажи и посредничества в торговле всевозможными товарами, а также для деятельности в интересах других компаний". Примерно 30% деятельности фирмы приходилось на Европу, 5% – на США, 65% – на страны бывшего "восточноевропейского блока". Начальный капитал фирмы составлял 50 тыс. швейцарских франков. К октябрю 1984 года капитал фирмы вырос до 300 тыс. франков. У "Сиабеко АГ" был банковский счет №8402 в цюрихском банке "Индосуэц" (Banque Indosuez).
Со дня основания фирмой руководили Герман Альтман (гражданин Швейцарии) и умерший к настоящему времени Вениамин Керет (гражданин Израиля). 28 сентября 1983 года в Швейцарии же была создана фирма "Сиабеко трейдинг АГ" с начальным капиталом в 50 тыс. швейцарских франков. До 7 апреля 1992 года ею руководил Герман Альтман, затем президентом стал Борис Бирштейн.
14 апреля 1982 года в Гонконге была зарегистрирована фирма "Сиабеко интернешнл лимитед" с начальным капиталом в 1 тыс. гонконгских долларов. 25 мая 1984 года директорами этой фирмы стали Бирштейн, Альтман и проживавшие в Израиле граждане США Давид Кац и Давид Цвибель. На 31 декабря 1991 года директорами "Сиабеко интернешнл лимитед" значились Бирштейн и Керет.
26 ноября 1984 года в канадском городе Торонто, провинция Онтарио, была зарегистрирована фирма "606394 Онтарио лимитед", которая 2 июля 1985 года была переименована в "Сиабеко интернешнл (Канада)", а 24 декабря 1985 года стала "Сиабеко-Групп Корп". Директором, президентом и единственным держателем акций этой фирмы был Бирштейн, хотя официально он сменил израильский адрес на канадский только 1 ноября 1991 года.
2 марта 1990 года в Нью-Йорке была зарегистрирована компания "Сиабеко Ю-Эс-Эй Инк" (Siabeco USA Inc.). Президентом компании стал 46-летний американец Зейн Альперт, а вице-президентом — бывший москвич Игорь Воскобойников, почти не говоривший по-английски. Альперт одновременно являлся вице-президентом "Сиабеко-Групп".
В 1991 году Бирштейн начал заниматься вывозом золотосодержащего порошка из Киргизии в Швейцарию для аффинажа через, созданное Бирштейном, совместное предприятие "Сиабеко-Киргизия". 24 декабря 1991 года США официально признали независимый Киргизстан, и через неделю указом первого президента Аскара Акаева глава "Сиабеко Ю-Эс-Эй" Альперт был назначен торговым представителем этой республики в США. Бирштейн тогда же стал руководителем комитета реконструкции и развития Киргизстана. 4 мая 1992 года Бирштейн на своем самолете Jetstream доставил из Киргизии в Цюрих очередные 240 кг золотого песка. В итоге после аффинирования 1500 кг золота в Киргизию не вернулись, а были переданы на хранение в банк "Индосуэц", как залог под, оформленные Бирштейном, кредиты, которые затем были быстро разворованы.
Курировал продажи тогдашний премьер Киргизии Турсунбек Чынгышев. Часть золота вывозилась на его служебном самолете в обход таможни. В октябре 1993 года под давлением оппозиции и по результатам расследования президент Киргизии Акаев расторг договор с Бирштейном и снял Чынгышева с должности. Чынгышев, впрочем, вошел после этого в правление одной из фирм "Сиабеко-групп".
Одним из участников контракта Бирштейна в Киргизии был Герман Кузнецов, занимавший тогда пост вице-президента Киргизии. В результате разрыва договора Кузнецов был смещен с должности и переехал в Россию (где со временем стал руководителем Гохрана и заместителем министра финансов РФ).
В декабре 1991 года "Сиабеко Трейд энд Файненс АГ" и российская компания "Агрохим" заключили контракт о поставке детского питания на сумму в $ 13,5 млн. После одобрения сделки правительством Москвы деньги были переведены на счет "Сиабеко" в банк "Индосуэц" в Швейцарии. Хотя контракт не был выполнен, валюта обратно в страну не вернулась.
В Молдове Бирштейн создал несколько совместных предприятий, в которых участвовали лица, приближенные к президенту республики Мирче Снегуру, занимавшему этот пост с 1990 по 1997 годы. В частности, Бирштейн купил бывшую гостиницу ЦК КПСС Молдавии. Но из-за напряженности между Молдовой и непризнанной Приднестровской республикой гостиничный бизнес Бирштейна нес убытки. Тогда в августе 1992 года Бирштейн организовал поездку в Молдову на своем личном самолете министра госбезопасности РФ Виктора Баранникова и вице-президента РФ Александра Руцкого для ведения переговоров об установлении мира.
В 1996 году Бирштейн через "Сиабеко" финансировал предвыборную кампанию Снегура. Зять президента был в тот период членом правления филиала "Сиабеко" в молдавской столице. Однако после ухода Мирчи Снегура с политической арены Бирштейн в начале 1997 году продал одной из американских фирм 65% акций принадлежавшей ему "Сиабеко-Молдова" и покинул Кишинев.
Свою деловую активность фирмы Бирштейна большей частью проявляли на территориях бывшего СССР через тесные связи с государственными структурами и высокопоставленными чиновниками, спецслужбами и преступным миром. Консультантом цюрихской "Сиабеко-Групп" до последнего времени работал полковник КГБ Леонид Веселовский, офицер советской внешней разведки, занимавшийся, в частности, через "Сиабеко-Групп" созданием подставных совместных предприятий, "отмывающих" деньги КПСС.»
Отправлено: 25.03.20 13:20. Заголовок: Тайная агентура Филиппа Бобкова
Ч.2. Леонид Веселовский
С офицером советской внешней разведки Леонидом Веселовским генерал Питовранов сблизился в Португалии, где часто бывал по заданию Андропова. Постепенно Питовранов стал привлекать Веселовского к работе в интересах своей группы, внедрив его не куда-нибудь, а в ЦК КПСС. Именно Веселовским была разработана целая система по выводу денежных средств КПСС за пределы Советского Союза: он перенаправлял миллионы долларов с партийных счетов на указанные Питоврановым счета в зарубежных банках.
1 февраля 1993 года газета The Washington Post опубликовала о деятельности Веселовского пространную статью под названием "Вчерашние коммунисты в погоне за быстрой наживой":
«Типичным для новой поросли международных коммунистов-капиталистов можно считать Леонида Веселовского, которого прокуратура России официально объявила важной фигурой в ведущемся расследовании финансовых операций ЦК КПСС. Превращение Веселовского из сотрудника КГБ в предпринимателя-капиталиста отражает последние минуты деятельности старой советской номенклатуры, которая осознала, что зародившаяся система хаотического капитализма сулит больше возможностей личного преуспевания, чем умирающая коммунистическая диктатура.
Коренастый, атлетического сложения мужчина с пудовыми кулаками, Веселовский изображался российскими газетами, как "крестный отец" сети коммерческих фирм и первых совместных предприятий, основанных Коммунистической партией на закате ее существования. Сам же Веселовский утверждает, что в прошлом он незначительный, среднего уровня бюрократ КГБ, которому излишняя известность мешает честно зарабатывать на жизнь...
В трудовой стаж Веселовского входит пребывание в Португалии в конце 70-х – начале 80-х годов, когда он служил офицером разведки КГБ. Он отказывается обсуждать подробности своей работы того периода. Но то, чем занимался Веселовский, вполне могло научить его искусству "бизнеса по-советски". Одной из основных задач 1-го главного управления – внешней разведки КГБ – было тайное финансирование западных компартий через сеть "дружественных фирм".
Рассекреченные документы КПСС показывают, что наиболее обычной финансовой практикой в этой деятельности было создание фондов при помощи экспорта искусственно удешевленных советских товаров или сырья. Например, западноевропейские издательства левой ориентации ежегодно получали десятки тысяч тонн типографской бумаги бесплатно или почти бесплатно.
Часть этой бумаги продавалась по рыночным ценам, а вырученные деньги шли в секретную кассу партии. Трудно выяснить, чего именно добился Кремль, тайно субсидируя левые организации сотнями миллионов долларов. Однако ясно, что эти официально одобренные внешнеторговые сделки стали стандартным методом вывоза денег из страны и быстрого получения прибылей в твердой валюте. Компартия и КГБ первыми проложили дорожку к обогащению...
По свидетельству бывших партаппаратчиков, когда в 1985 году Генсеком ЦК КПСС стал Горбачев, советская Компартия начала думать, как расширить свою коммерческую активность. Основной идеей в этом направлении был обмен власти на имущество. Иными словами, партия была готова отдать свою монополию на право принимать политические решения, получив взамен долгосрочные экономические привилегии.
Согласно тем же свидетельствам, к 1990 году КПСС оказалась под угрозой серьезного финансового кризиса, и партийное руководство было вынуждено действовать оперативно...
Примерно в то же время полковник КГБ Леонид Веселовский подыскивал новую работу. Вакансия объявилась в Центральном комитете, политическом нервном центре бывшего Советского Союза. Веселовский утверждает, будто он направил своим будущим хозяевам докладную записку, в которой описал механизм того, как переправить на Запад фонды КПСС путем создания совместных финансовых предприятий в странах "с умеренной системой налогообложения", типа Швейцарии. Управляющий делами ЦК Николай Кручина оказался под впечатлением этой докладной настолько, что пригласил полковника на работу и предложил реализовать его замысел.
По словам Веселовского, большинство его идей "отмывания" партийных средств так и не пошло дальше стадии разработки. Однако Российская прокуратура отнюдь не уверена, что это так. Следователи прокуратуры говорят, что им удалось напасть на след семи миллиардов рублей (примерно одного миллиарда долларов по курсу того времени), принадлежащих КПСС и вложенных в российские компании и совместные предприятия.
...Леонид Веселовский утверждает, что поворотным моментом в его жизни стала встреча с франтоватым канадским предпринимателем Борисом Бирштейном. Бывший советский иммигрант, обосновавшийся в Канаде в середине 80-х годов, Бирштейн своей деловой активностью демонстрировал, что твердо контролировал российскую систему личных связей, своими личными самолетами, бриллиантами и подбитой соболями шубой он олицетворял образ удачливого капиталиста.
Как рассказывает Веселовский, впервые он столкнулся с Бирштейном в начале 1991 года на переговорах, которые вел с канадским бизнесменом от лица управления делами ЦК КПСС. Бирштейн хотел снять в аренду принадлежавший партии роскошный особняк на Ленинских горах, ранее предназначавшийся для самых почетных иностранных гостей типа Фиделя Кастро или Генри Киссинджера. После успешного завершения переговоров о сдаче особняка внаем, Бирштейн предложил Веселовскому подписать контракт и стать его "консультантом".
По словам представителей прокуратуры России, они располагают документами, свидетельствующими о том, что, еще работая в ЦК КПСС, бывший полковник КГБ [Веселовский] начал убеждать свое начальство вести дела с зарегистрированной в Цюрихе компанией Бирштейна "Сиабеко АГ". Веселовский оспаривает подлинность этих документов и отрицает, что делал что-либо подобное.»
В книге "Золото партии" Игоря Бунича, умершего в июле 2000 года при не вполне выясненных обстоятельствах, утверждалось, что валютные запасы СССР на зарубежные счета КПСС переправлялись именно через фирму "Сиабеко":
«Веселовский предложил создать многопрофильную акционерную компанию совместно со швейцарско-канадской фирмой "Сиабеко-Групп" и Союзом ветеранов Афганистана. В ее рамках предполагались: банковская система, авиакомпания, международный торговый дом, фонд приватизации, сеть холдинговых компаний в различных регионах страны. Срок этого проекта полковник определил в 50 лет.»
Для всего этого заранее была разработана многоходовая агентурная операция, в основу которой были положены принципы, изложенные Веселовским в написанном им меморандуме "Основные принципы организации экономической деятельности в интересах КПСС". "Сиабеко-Групп", основанная агентом КГБ Бирштейном, стала одной из торгово-коммерческих структур, занимавшихся внешнеторговой деятельностью для отдела контроля при ЦК КПСС и КГБ. Наибольшее количество финансовых операций Веселовский проводил именно через эту фирму. Товары стоимостью от $50 млн до $150 млн в год экспортировались из СССР по ценам на 50–60% ниже рыночных. Часть средств от продаж перечислялась на банковские счета, контролируемые ЦК КПСС и КГБ. Глава фирмы Бирштейн находился под личным покровительством управляющего делами ЦК КПСС Кручины, председателя КГБ Крючкова и его заместителя Бобкова. Вот что показал в сентябре – октябре 1991 года привлеченный к следствию по делу ГКЧП Веселовский:
«В ноябре 1990 года по просьбе руководства ЦК КПСС (Ивашко и Кручина) решением руководства ведомства (Крючков и Бобков) я был переведен из ПГУ на работу в у[правление] д[елами] ЦК КПСС. Решением Секретариата ЦК КПСС я был назначен на должность замзавсектором по координации экономической деятельности хозяйственных служб. Основанием для моего перевода в ЦК явилась срочная потребность УД ЦК создать подразделение способное координировать экономическую деятельность хозяйственных структур партии в изменившихся условиях. Выбор пал на меня, поскольку по своему образованию я являюсь экономистом-международником, имею опыт зарубежной работы и был известен большинству руководящих работников ЦК по своей деятельности в ЦК ВЛКСМ и ВЦСПС… Я полагаю, что не последнее место в выборе моей кандидатуры сыграло то обстоятельство, что, будучи в длительной командировке по линии ведомства в стране со сложной обстановкой [Португалии], мне было поручено осуществлять связь с компартией [Португалии], которая в тот период времени находилась на полулегальном положении… Была достигнута договоренность о периодическом информировании Бобкова о моей деятельности в УД ЦК КПСС…
Изучив меморандум "Основные принципы организации экономической деятельности в интересах КПСС", я подтверждаю, что я написал их до моего назначения на должность заместителя председателя секции контроля ЦК КПСС. Кручина, занимавший тогда должность управляющего делами, поручил мне изучить данный предмет, что я и сделал в меру своего представления о нем. Однако написанная мною памятная записка так и не нашла применения на практике. На начальном этапе работы по этому вопросу я работал вместе с Постоваловым из Министерства внешнеэкономических связей. В данное время я пытаюсь осуществить соучастие в данном проекте четырех компаний из других стран: "Оски" в Чили, "ХСС/ИНШ" в Северной Германии, "КРС" в США, "Сиабеко" в Канаде. Я отлично знаю эти фирмы...»
Как именно должны были выводиться и отмываться партийные деньги, Веселовский разъяснял в своем исходном меморандуме:
«Денежные ресурсы, отраженные в финансовых документах, открыто могут быть инвестированы только в общественные, социальные и благотворительные фонды, что затруднит их конфискацию в будущем. Средства, поступающие в виде доходов в партийную кассу и отраженные в финансовых документах, должны быть использованы для приобретения анонимных акций, фондов отдельных компаний, предприятий, банков, что, с одной стороны, обеспечит стабильный доход независимо от дальнейшего положения партии, а с другой – в любой момент эти акции могут быть использованы на фондовых биржах с последующим размещением капитала в иных сферах с целью обезличивания партийного участия, но с сохранением контроля… Принятия данных мер потребует организовать срочно отбор особо доверенных лиц, которым будет поручено выполнение отдельных пунктов программы. Не исключается создание категории негласных членов партии, которые будут обеспечивать ее жизнедеятельность в любых условиях чрезвычайного периода.»
При этом Веселовский утверждал, что его вовлеченность в процесс ограничилась написанием меморандума и что на практике он "не принимал участия ни в одной операции по сокрытию денег, полученных от КПСС" и ничего не знает относительно этих операций: "Я не имею ничего общего с валютными поступлениями от КПСС. Вообще, я не одобряю экспорт золота из страны и считаю, что такая операция вряд ли может быть проведена секретно",– заявил он на допросе в октябре 1991 года.
Действительно, "золото партии" из страны никто не вывозил, так как такую операцию невозможно было осуществить тайно. Из страны, перечисляя их на счета заблаговременно созданных на Западе компаний, под руководством и контролем офицеров КГБ и разветвленной зарубежной агентуры госбезопасности, за границу выводились деньги. Однако после провала ГКЧП группа Питовранова – Бобкова – Иванова торопилась замести следы своих финансовых операций. "Разведчикам специального назначения", бывшим подчиненным генерала Бориса Семеновича Иванова, с их практическим опытом деятельности в Афганистане, африканских и латиноамериканских странах, не требовалось для этого больших усилий.
Дмитрий Якубовский
Якубовский Дмитрий Олегович родился 5 сентября 1963 года в подмосковном городе Болшево. После завершения срочной службы в армии с 1982 по 1984 годы он работал снабженцем в системе Госснаба и в Главмосремонте. Одновременно учился во Всесоюзном юридическом институте на факультете советского строительства. В 1984 году он был принят на работу в качестве помощника председателя Московской городской коллегии адвокатов Апраксина. В 1989 году Якубовский поступил на работу в Союз адвокатов СССР на должность секретаря. Союз адвокатов СССР был принят под оперативное обеспечение 1-м отделением 11-го отдела 5-го управления КГБ СССР. Курирование данной организации было поручено старшему оперативному уполномоченному майору Михаилу Васильевичу Щербакову, бывшему сотруднику 9-го управления КГБ СССР. Автор этих строк, окончивший Всесоюзный юридический заочный институт (ВЮЗИ) в 1974 году помогал коллеге Щербакову в установлении оперативных контактов среди известных московских адвокатов из числа бывших однокашников. От них стало известно об энергичном секретаре Союза адвокатов СССР Якубовском, который попал в поле зрения КГБ и вскоре пополнил агентурный аппарат 11-го отдела 5-го управления КГБ СССР.
В конце 1980-х годов Якубовский был взят своим коллегой по КГБ – агентом КГБ и основателем фирмы "Сиабеко" Бирштейном – на должность руководителя СП "Агрохим-Сиабеко". Бирштейн вспоминает:
«Я участвовал в разговорах с большими людьми: министры, президент, вице-президент. Все говорили о Якубовском. У него дела шли очень хорошо. Он делал так, что сегодня шел к одному министру, давал ему полмиллиона. Завтра шел к другому и говорил, что дал первому... Однажды он позвонил мне в Цюрих, спросил, когда я прилечу в Москву. Я сказал: "Завтра". Выхожу из самолета и чуть не падаю: внизу три машины, перед ними Якубовский в форме полковника КГБ... Потом я с Якубовским встретился в Цюрихе. Он сказал, что нелегально бежал из России. Замминистра МВД [Андрей] Дунаев привез его в багажнике своего автомобиля в аэропорт, откуда он улетел» (А. Росляков. "Кремлевский вор". Газета "Опасная зона", 30 июня 1997 г., №26. – Попов).
Что из рассказанного Якубовским было правдой, что вымыслом – определить трудно, как и то, принадлежал ли ему мундир полковника КГБ. Якубовский был известным аферистом и лгуном, за которым стояла советская госбезопасность.
После коллапса СССР бывший "девяточник" Щербаков передал Якубовского, как агента, на связь старому своему сослуживцу по 9-му управлению КГБ СССР Александру Коржакову, возглавившему Службу охраны (безопасности) президента. Знакомство с, ставшим со временем могущественным, Коржаковым способствовало успешному продвижению по службе Щербакова, закончившего службу в ФСБ РФ в звании генерала-полковника. Руководителем Щербакова был ставленник Бобкова Игорь Перфильев. Вместе со Щербаковым проходил службу начальник 1-го отделения 11-го отдела 5-го управления КГБ СССР Игорь Курганов, многолетний друг Перфильева. Именно через них Бобков использовал Якубовского в интересах группы Питовранова – Иванова – Бобкова – основного конкурента СБП Коржакова. Так что в лице Якубовского Коржаков приобрел двуликого Януса.»
Отправлено: 02.04.20 09:56. Заголовок: Как вербовали западных медиамагнатов Теда Тернера и Роберта Максвелла
Записки бывшего подполковника КГБ: Как вербовали западных медиамагнатов Теда Тернера и Роберта Максвелла Ч.1. Отставка Виктора Баранникова и Андрея Дунаева
«Цели Бирштейна совпадали с планами группы Питовранова – Бобкова, стремившейся устранить президента России Ельцина и поставить на его место, подконтрольного им, человека. В то время таким человеком виделся вице-президент РФ Александр Руцкой, с которым Бирштейн был хорошо знаком и неоднократно встречался. Но прежде, чем взяться за устранение Ельцина, необходимо было поставить своих людей руководить силовым блоком России. Пока что им руководили преданные Ельцину Виктор Баранников, как министр государственной безопасности, и Андрей Дунаев, как министр внутренних дел РСФСР (в 1992 году он стал первым заместителем министра внутренних дел России). В дни противостояния с ГКЧП Баранников и Дунаев организовали защиту Белого дома силами подчиненных им милицейских подразделений и курсантов милицейских школ.
Через много лет после описываемых событий бывший руководитель администрации президента Ельцина Сергей Филатов напишет: "Меня постоянно преследует ощущение, что в деле Баранникова мы сами попали в чью-то разработку". Это действительно была разработка Питовранова – Бобкова и Бирштейна, причем очень скоро настала очередь самого Руцкого. Что же это была за "разработка"? Скрытый текст
Из стенограммы сессии Верховного Совета РФ 3 сентября 1993 года, депутат Иона Андронов:
"Уважаемые товарищи, я хотел бы максимально информировать вас о малоизвестных фактах причастности иностранных спецслужб к отстранению вице-президента Руцкого. Если вы внимательно следите за очень скупой и куцей информацией российских газет по поводу расследования нынешних дел о коррупции, то могли заметить, что весь компромат против высших должностных лиц исходит из одного и того же источника. Этот компромат попадает к нам сюда из-за границы, а его распределитель – Борис Иосифович Бирштейн, загадочный бизнесмен и миллионер, который уехал из нашей страны в Израиль в 1979 году".
Андронов заблуждался. Иностранные спецслужбы ко всему этому не имели никакого отношения. А вот российская госбезопасность – наоборот, самое прямое.
Вот свидетельство генерал-майора Виктора Иваненко, председателя КГБ РФ в мае 1991-го – ноябре 1992 года, генерального директора Агентства федеральной безопасности РФ в ноябре 1992-го – январе 1993 года: "Бирштейн предлагал свои услуги по созданию фирмы в Европе, на деньги которой должны были вербоваться агенты для новой России".
Связь Бирштейна с КГБ-АФБ-ФСК-ФСБ экс-секретарь Совета безопасности РФ Юрий Скоков оценивал иначе: "Баранников сообщил мне, что Бирштейн завербован".
А это рассказ Виктора Стрелецкого, бывшего заместителя главы СПБ Коржакова:
"В 1992 году на одной подмосковной даче собралась тесная компания: Бирштейн, Баранников, [Владимир] Шумейко (вице-премьер правительства РФ) и [Владимир] Романюха (помощник Шумейко). Как водится, выпили. Пошли париться в баню, чтобы в теплой (даже жаркой) обстановке обсудить извечный русский вопрос: где бы подзаработать? Решили создать акционерное общество "Русь", которое занималось бы экспортом-импортом металлов и металлургического сырья. Романюхе предложили должность исполнительного директора, но он отказался. Должность не принял, но из игры не вышел. На следующий день Бирштейн вручил Романюхе в присутствии своего заместителя 50 тысяч долларов наличными. Деньги Романюха отдал Шумейко. Тот сказал, что они пойдут в фонд предвыборной поддержки президента". Сам Шумейко, уже будучи главой Совета Федерации, в интервью "Комсомольской правде" несколько иначе описал эти переговоры в бане:
"Как-то звонит Баранников: "Володя, приезжай вечерком на дачу". Ну, я приехал. Знакомит с человеком: "Борис Иосифович Бирштейн". Потом – разговор: "Как бы можно было сделать компанию по торговле металлом за границей?" А я же все-таки был первый вице-премьер! Но тут выясняется, что эта компания сомнительного свойства. На мой прямой вопрос, для чего все это, идет прямой ответ: "Борис Иосифович тебе счет за границей откроет, может набежать за год до 8 миллионов долларов". Я улучаю момент, отвожу Баранникова в сторону: "Виктор Павлович, что здесь происходит?" А Баранников: "Не бери в голову, это все согласовано. Он [Бирштейн] же еще и разведчик". И потом, мол, ты должен понять, что за границей всегда организуются какие-то фирмы, где работают наши спецслужбы под видом каких-то фирмачей. Им же из бюджета деньги не выделяют".
Однако несмотря на уговоры Баранникова, Шумейко с Бирштейном работать не стал. Тогда в мае 1993 года Баранников рискнул заманить президента Ельцина к себе на дачу с целью представить бизнесмена главе государства и заручиться его поддержкой в деле создания акционерного общества "Русь" с широкими коммерческими возможностями, по образцу аналогичной компании "Украина", уже созданной Бирштейном в Украине. Ельцину хорошо запомнилась эта поездка к Баранникову. Вот что он записал в своем дневнике 22 мая 1993 года:
"В Москве в субботу открывался “Палас-отель” на Тверской, в центре города. На открытие были приглашены многие известные российские деятели, руководители, бизнесмены, дипломаты. По просьбе мэра Москвы Юрия Лужкова приехал и я. После всех формальных и обязательных по такому случаю мероприятий – разрезания ленточек, фуршетов, торжественных речей – я было собрался ехать домой. И тут вдруг министр безопасности Виктор Баранников, который тоже был приглашен на торжество, неожиданно попросил меня заехать к нему в гости на часок. Он очень сильно меня упрашивал, говорил, что это очень важно, очень нужно. Я ответил, что в понедельник мы могли бы встретиться в Кремле. Баранников сказал, что хотел поговорить в неформальной обстановке, много вопросов накопилось. Я не слишком люблю экспромты, незапланированные визиты, однако Виктор Павлович настаивал. Это был редкий случай, уважительных причин для отказа у меня не было, пришлось согласиться.
Мы сели вместе в мою машину, уже по пути я сказал водителю и Коржакову, что едем не домой, а к Виктору Павловичу. На меня выразительно и насуплено посмотрел Коржаков. Он тоже не любит неожиданных изменений планов и маршрутов. Это у него профессиональное. Вскоре мы приехали на дачу к Баранникову, зашли в дом, я поздоровался с супругой Виктора Павловича. Неожиданно Баранников представляет мне человека старше средних лет с улыбчивым лицом, который протягивает руку и говорит: "Борис Бернштейн" (так фамилия написана у Ельцина. – Попов).
Это уже было совсем, как говорится, не по правилам. О том, что у него будут какие-то гости, он обязан был меня предупредить. Но, как я сейчас понимаю, видимо, Баранникову настолько было важно, чтобы Бернштейн встретился со мной, он так от него зависел, что готов был переступить любые рамки приличия и протокола, лишь бы эта встреча состоялась. Я посмотрел на Баранникова выразительно, он только виновато улыбался, и чтобы снять возникшую неловкость, громко сказал: "Прошу всех к столу!" – и подвинул стул для меня.
После того, как расселись, Баранников стал представлять гостя. Он сказал, что Борис Бернштейн – блестящий бизнесмен, политик, наш соотечественник, который сделал чрезвычайно много для России. Ему мы обязаны тем, что в Молдове сейчас мир, а не война, он выступал одним из главных посредников в переговорах с молдавской стороной, он на личном самолете привозил в Кишинев российскую делегацию для ведения переговоров и мир состоялся. Он также является ближайшим советником президента Киргизии Аскара Акаева, у него колоссальные возможности для привлечения в Россию инвестиций крупнейших финансовых структур мира.
В общем, речь Виктора Павловича была эмоциональной, взволнованной, он очень хотел, чтобы его гость мне понравился. Бернштейн слушал похвалы в свой адрес с выражением человека хоть и скромного, но вполне знающего себе цену. Он мягко улыбался и покачивал головой, когда Баранников выдавал слишком сильные комплименты. Я продолжал молчать. Заговорил Борис Бернштейн. Он рассказал о своей миссии в Молдавии, затем перешел на российский бизнес, объяснил мне, какие большие перспективы у России. В разговоре он демонстрировал свои связи с бизнесменами и политиками мира – невзначай упоминал имена президентов, министров, глав корпораций. В общем, и ему хотелось произвести значительное и одновременно приятное впечатление, что, впрочем, вполне естественно. Однако я плохо поддерживал разговор. Вся эта тягомотина продолжалась минут 40.
Наконец Баранников почувствовал, что не стоит перегибать палку – он и так слишком много сделал для своего иностранного гостя, – и как-то намекнул Бернштейну, что пора уходить. Тот вдруг заторопился, сказал, что через полчаса взлетает его личный самолет, поэтому, к сожалению, он не может дольше находиться с нами. Больше я его никогда не видел".
Иными словами, реализовать этот проект в России Бирштейн с помощью Баранникова не сумел. Так что еще и по этой причине Баранников перестал быть Бирштейну нужен.
Для устранения Баранникова и Дунаева, в соответствии с, разработанным чекистами, планом, Бирштейн пригласил за границу жену Баранникова и жену Дунаева. Поездка оплачивалась Бирштейном так же, как и многочисленные покупки на сотни тысяч долларов, сделанные женами руководителей правоохранительных органов России.
Технической организацией поездки и сопровождением за границей занимался партнер Бирштейна и агент КГБ СССР Дмитрий Якубовский. Отличался он многими "талантами", в том числе был мастером по сбору различного компромата, который умело использовал, как в своих целях, так и при реализации планов своих кукловодов. В нужный момент Ельцину были представлены счета, которые были оплачены Бирштейном через компанию брата Дмитрия Якубовского Distal AG, по организации поездки за границу жен Баранникова и Дунаева и счета из магазинов, где их женами были сделаны покупки, отправленные в Россию в 21 чемодане. Вот что вспоминал Ельцин об этой истории:
"Из представленных мне справок, счетов, целого вороха других бумажек становилось абсолютно ясно, что Виктор Баранников, министр безопасности России, генерал армии, один из моих самых близких и доверенных людей, к которому я всегда относился с симпатией, был примитивно и пошло куплен. Сначала я все же решил: не надо торопиться с выводами, документы могут быть и фальшивыми. Такое ведь вполне вероятно. Министр безопасности – фигура достаточно серьезная, чтобы появились желающие ее скомпрометировать. Не хотел я верить в плохое. Но – пришлось.
Фирма "Сиабеко", которой руководил Борис Бернштейн, пригласила в Швейцарию на три дня жену Виктора Баранникова и жену первого замминистра внутренних дел России Дунаева. И там они килограммами, авоськами скупали и сгребали духи, шубы, часы и прочее, и прочее. Всего на сумму более чем 300 тысяч долларов...
Что мне было делать? Как сказать обо всем этом Виктору Павловичу? Первая мысль: мужик стал жертвой какой-то замысловатой комбинации, отправил жену отдохнуть на три дня, а там на нее обрушился долларовый дождь, она и сломалась.
Понятно, что в любом случае теперь его придется снять с должности. Баранниковым теперь легко манипулировать, так же просто его и шантажировать".
Борис Ельцин. "Записки Президента"
В компрометации Дунаева и Баранникова принимал участие еще один многолетний агент 5-го управления КГБ СССР Андрей Макаров (по кличке Таня), попавший в поле зрения непосредственно Бобкова в период шахматного противостояния Виктора Корчного и Анатолия Карпова (еще одного ценного завербованного агента 5-го управления КГБ), а затем Карпова и Гарри Каспарова.
Анатолий Карпов в годы молодости был завербован офицером 5-го отдела УКГБ по городу Ленинград и Ленинградской области. После переезда Карпова в Москву он был принят на агентурную связь в 11-й отдел 5-го управления КГБ.
Бобков непосредственно руководил организаций деятельности подчиненных ему подразделений, осуществлявших разработку Корчного и его сторонника (как ошибочно считали в КГБ), гроссмейстера Бориса Гулько.
Макаров активно использовался в разработке Бориса Гулько, в течение ряда лет добивавшегося права на эмиграцию из СССР в Израиль. Вот тогда-то Макаров и приглянулся Бобкову. Тем же Бобковым Макаров был устроен в качестве адвоката зятя Леонида Брежнева, замминистра внутренних дел Юрия Чурбанова и замминистра внешней торговли Владимира Сушкова. Чурбанов в своей книге "Я расскажу все, как было" характеризовал Макарова, как верткого человека, от которого он не ждал помощи. Осужден был Чурбанов на 12 лет лишения свободы. Другой подзащитный Макарова – Сушков – с помощью своего "защитника" получил 13 лет.
Так группа Питовранова – Бобкова устранила своих противников. Чурбанов был зятем Брежнева, но основной удар был направлен против сына Брежнева Юрия, занимавшего должность замминистра внешней торговли и мешавшего деятельности чекистов. Юрия Брежнева сразу свалить не удалось и на время ограничились посадкой Сушкова.
С 1990-го по 1992 год Макаров, выполняя задания Бобкова, работал в Фонде Джорджа Сороса и некоторое время этим фондом руководил. Следует отметить, что Макаров был далеко не единственным агентом, работавшим в фонде.
В 1993 году Макаров стал главой межведомственной комиссии Совета безопасности РФ по борьбе с преступностью и коррупцией, поэтому через своего агента Макарова Бобков был всегда информирован о деятельности правоохранительных органов в отношении организованной преступности и коррупции в высших эшелонах власти. Например, через Макарова шел компромат из швейцарских фирм Бирнштейна – Якубовского на Баранникова и Дунаева.
27 июля 1993 года Ельцин подписал указ об отстранении от должности Баранникова. Несколькими днями раньше был уволен со своего поста Дунаев. Умелой оперативной комбинацией чекистов два наиболее преданных Ельцину "силовика" были выведены из политической игры. Новым министром госбезопасности стал протеже Бобкова, генерал-полковник Голушко.
Николай Голушко
Голушко Николай Михайлович, 1937 года рождения, родился в селе Андреевка (Казахстан). В 1959 году окончил юридический факультет Томского университета, непродолжительный срок работал следователем в прокуратуре города Кемерово. Женился на однокурснице, главным достоинством которой был ее отец – секретарь Кемеровского обкома КПСС. С помощью тестя Голушко в 1963 году был зачислен на службу в органы госбезопасности Кемеровской области. В 1974 году Голушко был переведен в центральный аппарат КГБ на должность старшего оперуполномоченного 1-го отделения 2-го отдела (борьба с национализмом) 5-го управления КГБ СССР и вскоре стал начальником 1-го отделения 2-го отдела 5-го управления. Отдел курировал 5-е подразделения по всей стране. В 1976—1983 годах Голушко был начальником всего 2-го отдела 5-го управления КГБ. В 1983–1984 годах – сначала начальником 5-го отдела 5-го управления КГБ, затем заместителем начальника 5-го управления КГБ.
В 1984 году, ставший заместителем председателя КГБ, Бобков продвинул Голушко на должность первого заместителя начальника секретариата КГБ, поскольку, как и Андропов, хотел видеть на должности заместителя начальника "своего человека" ("своим человеком" Андропова на должности начальника секретариата КГБ был будущий руководитель КГБ и ГКЧП Владимир Крючков).
В те годы КГБ СССР возглавлял генерал армии Виктор Чебриков, значительно уступавший своему первому заместителю Бобкову в интеллектуальном и профессиональном планах, а потому Бобков стал фактическим руководителем КГБ. Таким образом, должность Голушко при Бобкове была очень высокой, весомой и влиятельной.
В мае 1987 года Голушко был назначен председателем КГБ Украинской ССР. С того времени у него сохранились тесные контакты с видными руководителями украинской госбезопасности, в частности, с Евгением Марчуком, возглавлявшим УКГБ по Полтавской области, ставшим впоследствии первым заместителем Голушко. После распада СССР Марчук стал первым украинским председателем Службы безопасности Украины (СБУ), в то время как Голушко в ноябре 1991 года был возвращен в Москву и возглавил секретариат КГБ СССР, а после распада Советского Союза стал замминистра госбезопасности, пока не сменил Баранникова.
Владимир Цибизов и Владимир Гусинский
В середине 1980-х годов в "Останкино" была введена должность офицера действующего резерва КГБ СССР, ответственного за осуществление режимного контроля на объекте. На эту должность был назначен заместитель начальника отделения по действующему резерву, подполковник Владимир Цибизов, офицер 3-го отделения 1-го отдела 5-го управления КГБ. Его вышестоящим начальником был начальник 1-го отдела телецентра Валентин Малыгин, бывший начальник секретариата 5-го управления КГБ СССР, совмещавший свою работу на телевидении с функциями резидента госбезопасности.
Кроме них, во главе телерадиокомпании "Останкино", образованной в 1991 году, стоял давнишний агент 3-го отделения 1-го отдела 5-го управления КГБ СССР Валентин Лазуткин, бывший с момента создания "Останкино" заместителем ее председателей: Леонида Кравченко, Егора Яковлева, Вячеслава Брагина и Александра Яковлева. В 1995 году Лазуткин стал председателем "Останкино".
В начале 1980-х годов, будучи старшим оперуполномоченным 2-го отделения 1-го отдела 5-го управления КГБ, курировавшего театральную линию, Цибизов привлек к сотрудничеству в качестве агента театрального режиссера Владимира Гусинского. Таким образом, Гусинский под оперативным псевдонимом «Денис» стал агентом 1-го, а затем 11-го отдела 5-го управления КГБ.
Гусинский родился в Москве 6 октября 1952 года. По окончании школы он несколько лет проучился в Московском институте нефти и газа им. Губкина, но был отчислен оттуда за неуспеваемость. С 1973-го по 1975 год он служил в армии. После демобилизации поступил в Государственный институт театрального искусства (ГИТИС) на режиссерский факультет, который окончил в 1980 году. Однако по окончании института места в столице Гусинскому не нашлось и работать пришлось на периферии.
Гусинскому очень хотелось вернуться в Москву и кто-то из преподавателей ГИТИСа посоветовал ему обратиться за помощью к подполковнику КГБ Цибизову, тоже выпускнику режиссерского факультета ГИТИСа, большому любителю выпить.
Гусинский легко нашел способ познакомиться с Цибизовым в общей компании и быстро нашел с ним общий язык: Цибизов предложил Гусинскому сотрудничество, и Гусинский согласился. Так в агентурном аппарате 2-го отделения 1-го отдела 5-го управления КГБ появился и был зарегистрирован агент Денис.
Шустрого и пронырливого Дениса 5-е управление продвинуло сначала на организацию церемонии открытия спортивного праздника XII Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве в 1985 году, затем Гусинского "бросили" на организацию спортивных Игр доброй воли, проводимых в Москве в 1986 году.
Основным оперативным подразделением, осуществлявшим контрразведывательный контроль за этими мероприятиями, было 5-е управление КГБ СССР. Именно в это время произошло личное знакомство автора этих строк, который был в числе офицеров КГБ, обеспечивавших безопасность фестиваля и игр, с Денисом. Никому из общавшихся тогда с Гусинским не могло прийти в голову, что по прошествии немногих лет он станет "олигархом" и медиамагнатом.
24 мая 1989 года в Москве было зарегистрировано совместное советско-американское предприятие (СП) "Мост". С советской стороны учредителем СП стал информационно-консультационный кооператив "Инфакс", директором которого был Гусинский. "Инфакс", в свою очередь, был создан Гусинским в 1988 году при содействии Министерства внешнеэкономических связей (МВЭС) СССР, с которым с 1966 года плотно работал один из руководителей (в какой-то момент руководитель) Торгово-промышленной палаты СССР, генерал КГБ Евгений Питовранов. Именно он стоял тогда по линии КГБ за созданными Гусинским структурами. Финансовым инструментом "Моста" стал учрежденный в сентябре 1989 года под руководством Гусинского "Мост-банк". Американским партнером СП "Мост" являлась авторитетная юридическая фирма "Арнольд и Портер", имевшая головной офис в американской столице, в Вашингтоне. Она была создана вскоре после окончания Второй мировой войны тремя опытными юристами: Арнольдом, Фортасом и Портером.
Арнольд в прошлом был профессором права в Йельском университете, ассистентом генерального прокурора США и судьей апелляционного суда США. Его партнер Фортас через некоторое время оставил фирму и работал на высоких правительственных должностях. Еще один основатель фирмы – Портер – до ее создания занимал ведущие позиции в различных учреждениях США.
''Арнольд и Портер'' имела девять офисов: в Брюсселе, Лондоне, Нью-Йорке, Сан-Франциско, Лос-Анджелесе, в Силиконовой долине и в Вашингтоне. В фирме работало 800 опытных юристов. Оставалось только удивляться, как новоявленному кооперативу “Инфакс” удалось стать партнером уважаемой и авторитетной на международном уровне американской фирмы, тем более, что любому юридическому лицу в СССР в те годы для осуществления внешнеэкономической деятельности необходимо было получить в МВЭС лицензию на осуществление этой деятельности.
Впрочем, у скороспелого кооператива "Инфакс" проблем с получением лицензии не было. Связи Питовранова в МВЭС СССР сработали безотказно. Сложнее обстояло дело с нахождением зарубежного партнера для "Инфакса". Однако в этом Гусинскому помог член группы Питовранова, бывший первый заместитель начальника ПГУ (внешняя разведка) КГБ СССР, генерал-лейтенант Борис Иванов.
Он дважды в разные годы возглавлял резидентуру советской внешней разведки в США. Должностью прикрытия для него являлся пост советника постоянного представителя СССР в Организации Объединенных Наций (ООН) и члена Комиссии ООН по правам человека и Подкомиссии по предупреждению дискриминации и защите меньшинств. Во время работы в США генерал Иванов установил широкие связи в американском истеблишменте и для него не составляло труда в нахождении партнера для "Инфакса".
У Гусинского нашелся еще один влиятельный помощник. В США, начиная с 1970-х годов, бурно развивал свой бизнес будущий телемагнат Тед Тернер. К середине 1980-х годов он уже был миллиардером и владельцем целого ряда ведущих американских телеканалов, спортивных команд и иных бизнесов. Именно ему принадлежала идея проведения международных спортивных соревнований, которые должны были стать альтернативой Олимпийским играм.
После советского вторжения в Афганистан в конце 1979 года ХХII Олимпийские игры, которые в 1980 году проводил Советский Союз, были бойкотированы западными странами. Следующая летняя Олимпиада должна была состояться в американском городе Лос-Анджелесе в 1984 году. В виде ответной меры СССР и его страны-сателлиты, входившие в "Варшавский договор", заявили о своем неучастии в предстоящей Олимпиаде. Бойкоты Олимпийских игр ставили под угрозу международный спортивный обмен. Поэтому идея проведения альтернативных Олимпиадам международных спортивных соревнований, предложенная Тернером, была с энтузиазмом поддержана советским правительством. Новый международный спортивный турнир получил название "Игры доброй воли" и был проведен в Москве в июле 1986 года. В них приняли участие спортсмены из 70 стран общим числом более 3 тысяч человек. Естественно, в качестве почетного гостя на Играх присутствовал их инициатор и крупнейший спонсор Тернер.
Советские спецслужбы уже на начальной стадии подготовки московских Игр доброй воли приступили к тщательному изучению самого Тернера. Уж очень заманчивой была перспектива приобретения его, обладавшего огромными информационными возможностями, в качестве агента. Советская разведка обладала агентами такого уровня (и Тернер не был бы исключением). Одним из них был британский подданный Роберт Максвелл.»
Отправлено: 02.04.20 10:04. Заголовок: Как вербовали западных медиамагнатов Теда Тернера и Роберта Максвелла
Ч.2 Роберт Максвелл
Роберт Максвелл родился в 1923 году в поселке Солотвино, расположенном в Закарпатье, входившем тогда в состав Чехословакии. В настоящее время это территория Украины. Во время Второй мировой войны Максвелл воевал в составе чешской дивизии, являвшейся частью французской армии, но после оккупации Германией Франции перебрался в Англию и вступил добровольцем в вооруженные силы Великобритании. По окончании войны он служил в Британской информационной службе, базировавшейся в британском секторе оккупированного союзническими войсками Берлина. В это время в силу специфики его деятельности и интересов он установил широкие контакты с немецкими издательствами.
Энергичный, владевший многими европейскими языками, включая русский, Максвелл не мог не привлечь к себе внимание советских спецслужб. В послевоенной Германии активно работала советская разведка. Сотрудники "легальных" советских резидентур завербовали в тот период в Германии большое число лиц, работавших в администрации западных держав и на регулярной основе получали затем ценную информацию о планах теперь уже бывших союзников в отношении СССР, Германии и стран Восточной Европы.
Одним из советских разведчиков в Германии был Василий Ситников. Свою службу в органах госбезопасности он начал в августе 1939 года. С марта 1946 года он работал в советской зоне оккупации Германии под прикрытием журналиста – сотрудника Телеграфного агентства Советского Союза (ТАСС). Именно он познакомился в Германии с молодым натурализировавшимся англичанином Максвеллом и завербовал его. 15 мая 1948 года истекал срок британского мандата в Палестине, который действовал с 1922 года на части территории распавшейся Османской империи. Незадолго до окончания действия мандата Великобритания официально объявила о нежелании его продлевать. В соответствии с этим, ООН на второй сессии своей Генеральной Ассамблеи, состоявшейся 29 ноября 1947 года, приняла резолюцию №181 о создании на территории Палестины двух государств: еврейского и арабского.
Великобритания выступила против. В стремлении максимально навредить Великобритании советское правительство поддержало резолюцию ООН, а во время начавшегося вскоре вооруженного конфликта между евреями и арабским населением Палестины стало тайно помогать евреям по линии советской внешней разведки.
С согласия своих советских руководителей Максвелл, еврей по национальности, чьи ближайшие родственники погибли от рук нацистов в годы Второй мировой войны, приступил к массовой закупке в Чехословакии оружия чехословацкого производства и трофейного оружия гитлеровской Германии для контрабандной переправки еврейским поселенцам Палестины. Наверное, он действовал не только в интересах советской разведки, но и стремился помочь своим собратьям. Практически все оружие, шедшее евреям Палестины, было доставлено в те недели именно из Чехословакии, включая четыре самолета "Мессершмит".
Когда 14 мая 1948 года закончилось действие английского мандата и палестинские евреи провозгласили создание еврейского государства, Египет, Сирия, Ливан, Саудовская Аравия, Ирак, Йемен и Трансиордания объявили Израилю войну и начали военные действия. Однако Израилю уже было, чем защищаться, и он выстоял.
Вместе с тем, Максвелл не только помог своему народу, но и заработал на поставках оружия достаточные средства, давшие ему возможность после увольнения из армии начать свой бизнес: в 1948 году он открыл издательство "Пергамон Пресс", положившее начало его империи "Максвелл Коммуникейшн". К середине 1960-х годов издания "Пергамон Пресс" реализовывались в 125 странах, а сам Максвелл стал миллионером.
С 1949 года Максвелл активно сотрудничал с советским всесоюзным внешнеторговым объединением "Международная книга", а его издательство издавало книги руководителей КПСС и советского государства, а также лидеров стран Варшавского договора. С момента создания в 1973 году Всесоюзного агентства по авторским правам (ВААП) Максвелл стал эксклюзивным зарубежным партнером этой советской организации.
Одним из руководителей ВААПа практически с момента его создания был кадровый сотрудник советских спецслужб Василий Ситников – тот самый, который завербовал Максвелла. С 1953-го по 1966 год Ситников входил в руководство отдела ''Д'', позднее реорганизованного в службу ''А'' советской внешней разведки, занимавшуюся дезинформацией. В операциях по дезинформации, именовавшихся в КГБ СССР "активными мероприятиями", возможности издательской империи Максвелла использовались достаточно часто.
Тед Тернер и Владимир Гусинский
Вербовка Тернера в качестве агента советских спецслужб, безусловно, открыла бы новые возможности для советской пропаганды и дезинформации, поэтому во время визита Тернера в Москву в 1986 году он был плотно окружен офицерами советской госбезопасности и их агентурой. В числе агентов, направленных на изучение Тернера, оказался Денис (Гусинский).
Гусинский был главным организатором культурной программы для иностранных участников московских Игр доброй воли. В один из дней для иностранных и советских журналистов, аккредитованных на Играх, был устроен круиз по Пироговскому водохранилищу. Почетным гостем на круизе был Тернер. В числе офицеров КГБ, негласно сопровождавших Тернера во время плавания на корабле, был автор этих строк, в то время старший оперуполномоченный 3-го отделения 11-го отдела 5-го управления КГБ СССР, в звании майора, и старший оперуполномоченный 5-го отдела УКГБ СССР по городу Москве и Московской области, майор Александр Михайлов, впоследствии генерал, руководитель ЦОС ФСБ РФ и заместитель председателя Госнаркоконтроля России.
Известный советский фотокорреспондент Игорь Уткин, с которым автор этих строк был знаком много лет по совместным зарубежным поездкам на крупные международные спортивные соревнования, сделал в тот день памятный фотоснимок стоящего на палубе корабля Тернера в окружении двух офицеров госбезопасности – Попова (меня) и Михайлова.
Во время приятного круизного плавания, обильно сдобренного различными зарубежными напитками и традиционными российскими яствами, Денис сумел расположить к себе американского гостя. Это знакомство Гусинский использовал позже, когда стал создавать империю "Мост".
Изучение Тернера КГБ велось в вербовочном плане, но на перспективу, так как процесс подготовки вербовки иностранного гражданина, к тому же, занимавшего высокое положение в бизнес-сообществе и политических кругах, каким являлся Тернер, мог длиться несколько лет. И лишь тогда, когда все собранные материалы свидетельствовали о том, что попытка вербовки будет успешной, наступала решающая фаза – сам акт вербовки, венчавший весь предшествующий ей процесс.
По-иному реализовывались вербовочные разработки, если в ходе вербовки добывались компрометирующие материалы в отношении разрабатываемого лица, могущие серьезным образом скомпрометировать его перед членами семьи, на службе или в обществе. В этих случаях вербовочная разработка могла осуществляться в ускоренном порядке. Тернер в конечном итоге завербован не был.»
Отправлено: 08.04.20 13:30. Заголовок: Миллионеры по воле спецслужб
Записки бывшего подполковника КГБ: Миллионеры по воле спецслужб Ч.1. Вячеслав Кантор
Во все времена желающих достичь успехов в жизни с помощью спецслужб было предостаточно. Предоставим читателям историю жизни Вячеслава Кантора. Однако начнем с его отца.
В 1970–1980-х годах Владимир Исаакович Кантор был в Москве весьма заметной фигурой. Он руководил крупным московским универмагом "Сокольники". Отличался этот магазин от других ему подобных тем, что в нем часто продавались предметы так называемого дефицита. Многие руководители советской торговли делали на дефиците огромные по тем временам деньги. Это явление было составным элементом теневой экономики Советского Союза. Одним из представителей теневой экономики являлся завмаг Кантор.
Кантор поддерживал деловые отношения с рядом высокопоставленных сотрудников МВД СССР и московского уголовного розыска. Как и многие люди, в особенности состоятельные, он имел хобби: с конца 1970-х и до середины 1980-х годов он являлся главой федерации гребли на байдарках и каноэ Советского Союза. Это, разумеется, повышало социальный статус Кантора, но главное – давало возможность систематических выездов за границу. Скрытый текст
Все спортивные федерации страны, являясь общественными организациями, свою деятельность координировали с соответствующими подразделениями Госкомспорта СССР. В частности, федерация гребли на байдарках и каноэ замыкалась в своей деятельности на управление гребных и парусных видов спорта Госкомспорта СССР. По линии госбезопасности курировало всесоюзное спортивное ведомство 3-е отделение 11-го отдела 5-го управления КГБ СССР, возглавляемое полковником Борисом Васильевичем Тарасовым. На ниве большого спорта и произошло знакомство старшего офицера КГБ Тарасова и директора универмага "Сокольники" Кантора. Инициатором знакомства был Тарасов, но удовлетворены им оказались обе стороны.
Знакомство их состоялось за пару лет до московской Олимпиады, продолжалось до второй половины 1980-х годов и прервалось по причинам от них обоих не зависящих. Довольно быстро Тарасов перевел отношения с Кантором в агентурные, завербовав его в качестве агента. И хотя оперативной необходимостью это не вызывалось, оправдывалось это тем, что перед летней Олимпиадой 1980 года, которая состоялась в Москве, во всех спортивных организациях проводилась массовая вербовка агентуры. Полковник Тарасов вербовал Кантора вовсе не для контрразведывательного обеспечения олимпийских игр. Им планировались совсем иные игры.
Тарасова и Кантора сблизила страсть к золоту, которое Тарасов полюбил за время службы в УКГБ СССР по Магаданской области. У Кантора же были деньги, а главное – были возможности по легальной скупке золота через ювелирный отдел универмага, где он был директором. Полковник Тарасов, в свою очередь, располагал значительными денежными средствами, заработанными на незаконном обороте золота в период его службы в Магадане, где он прослужил более 20 лет и дослужился до должности начальника 5-го отдела УКГБ СССР по Магаданской области. Так сложился деловой тандем офицера госбезопасности Тарасова и торгаша Кантора.
С 1978 по 1981 годы Кантором было изъято из планового оборота ювелирного отдела универмага "Сокольники" ювелирных изделий на сумму 322 886 руб. Средняя заработная плата в СССР в те годы была 120 руб. в месяц. Деньги, вложенные в ювелирные изделия, давали огромный доход, особенно из-за изменения цен на золото. Так, 15 сентября 1981 года постановлением Государственного комитета цен СССР был утвержден новый прейскурант цен на изделия из золота, в результате чего Кантор и Тарасов заработали 200 тыс. руб., составивших разницу между старыми и новыми ценами.
После кончины Брежнева новое руководство партии и страны в лице бывшего председателя КГБ Андропова провело показательную кампанию по наведению порядка в стране. Основной удар пришелся на Москву, и не случайно. Первым секретарем Московского городского комитета КПСС был Виктор Гришин, один из долгожителей на политическом олимпе страны. Его кандидатура достаточно серьезно рассматривалась при выборе очередного генсека в противовес кандидатуре Андропова. Андропов Гришину этого не простил.
Через уголовные преследования Андропов практически обезглавил руководство московской торговли. Директор Мосторга Николай Трегубов и директоры сети магазинов "Океан" были осуждены на длительные сроки лишения свободы. Директор гастронома "Елисеевский" Юрий Соколов был приговорен к расстрелу. Соколову составил компанию герой Социалистического труда директор плодоовощной базы Дзержинского района Москвы Мхитар Амбарцумян, тоже расстрелянный.
Все привлеченные к уголовной ответственности пользовались особым расположением Гришина. Именно он интересовал следователей, за спиной которых стояло КГБ. Те, кто давал нужные Андропову показания, смогли сохранить себе жизнь. Другие, как Соколов, полагавшийся на покровительство Гришина, получили высшую меру.
Иная история случилась с Амбарцумяном. На плодоовощной базе, которой он руководил, во время всесоюзных субботников (дни, когда вся страна работала бесплатно) трудились в том числе сотрудники центрального аппарата КГБ СССР. Несколько раз имели место серьезные инциденты с руководством базы, которое, по мнению партийного комитета КГБ СССР, намеренно занижало объемы произведенных работ сотрудниками госбезопасности. Партком КГБ СССР, имевший статус райкома партии, возглавлял бывший заместитель секретаря парткома всесоюзной ударной стройки по возведению Братской ГЭС Гений Агеев, впоследствии второй секретарь Иркутского обкома КПСС.
В 1963 году Гений Евгеньевич Агеев был направлен по партийному набору на службу в госбезопасность и стал секретарем парткома КГБ, а затем первым заместителем председателя КГБ СССР. В августе 1991 года он был активным проводником действий ГКЧП. После провала путча уволен из госбезопасности и находился под следствием.
Амбарцумян пользовался покровительством первого секретаря Московского горкома партии Гришина и поэтому при разбирательстве конфликтов на уровне партийной организации города и парткома КГБ СССР госбезопасности приходилось оправдываться. Простить такое унижение перед овощебазой Лубянке было сложно. И как только представился случай Амбарцумяну отомстить, его расстреляли.
Директор универмага "Сокольники" Кантор входил в элиту руководителей московской торговли. Однако до поры до времени его не трогали, так как знали о его покровителях в правоохранительной системе страны. В феврале 1984 года не стало Андропова и уже в августе того же года руководство Московского управления по борьбе с хищениями социалистической собственности (УБХСС) решило завести на Кантора дело оперативной разработки. Все держалось в строжайшей тайне. Высокие милицейские чины выделяли дело Кантора из-за его покровителей из числа сотрудников правоохранительных органов. Тем не менее, 1 апреля 1985 года Кантор был задержан. По месту его работы, постоянного проживания и на даче были проведены обыски. На квартире обыск длился два дня, на даче в поселке Кратово под Москвой – три дня. В результате обысков было обнаружено более 10 кг ювелирных изделий, а также драгоценные камни, золото и серебро на сумму 613 589 руб.
Известие об аресте Кантора сразило инфарктом полковника Тарасова. Помочь подельнику с госпитальной койки он не мог. Но он помог ему позднее и опосредовано. Один из сыновей Кантора – Вячеслав – работал заведующим лабораторией в Московском авиационном институте. Лаборатория занималась разработкой полетов межорбитальных космических станций. В отношении Вячеслава Кантора были выдвинуты обвинения в продаже секретной информации одной из западных стран. Дело могло завершиться уголовным наказанием. Вот тогда-то и пришел на помощь Вячеславу полковник Тарасов. Уголовного преследования сыну Кантора удалось избежать. Правда, с подачи полковника Тарасова, Вячеславу пришлось стать агентом КГБ.
В отношении бывшего директора универмага "Сокольники" Кантора следствие велось несколько лет. Однако истинных своих покровителей, в том числе полковника Тарасова, Кантор не выдал, поскольку был уверен в том, что покровители из КГБ его выручат. Приговор суда – восемь лет строго режима – его буквально убил. Он скончался через неделю после вынесения приговора от острой сердечной недостаточности. А еще через две недели, и тоже от сердечной недостаточности, умер полковник Тарасов.
У полковника Тарасова была старшая дочь и сын, названный в честь деда-чекиста Василием. (Дед Василий Тарасов был среди руководителей Магаданского управления госбезопасности в 1940-е годы и пристроил туда своего сына Бориса, чтобы тот не должен был идти на фронт воевать). При переводе Бориса Тарасова в Москву в 1975 году для продолжения службы в центральном аппарате КГБ СССР дочь, уже имевшая свою семью, осталась, в Магадане. За отцом последовал лишь младший сын Василий.
К моменту перевода отца в Москву 23-летний Василий был уже законченным пьяницей. В Магадане осталась его бывшая жена с годовалым ребенком без средств к существованию. Стараниями отца Василия устраивали на работу в различные места, однако он нигде не задерживался. В итоге отцу пришлось запереть его дома и не выпускать на улицу, поскольку он всегда возвращался пьяным.
В квартире от Василия спиртные напитки надежно прятались, но он все равно умудрялся напиваться. Он по веревке спускал поджидавшим внизу алкашам-товарищам из окна квартиры, с 12-го этажа, где жил, ценные книги из библиотеки отца, собутыльники тут же продавали книги за копейки в ближайшем книжном магазине и на вырученные деньги покупали водку, которая на той же веревке поднималась назад на 12-й этаж.
По-другому сложилась жизнь сыновей Кантора. Владислав, проработав в российско-американском СП "Интелмеc" c 1989 по 1993 годы, решил заняться коммерцией. Для удачного занятия бизнесом в России необходимы были связи. Так в числе агентов СБП Александра Коржакова появился молодой ученый Владислав Кантор, уже имевший опыт негласного сотрудничества с госбезопасностью в качестве агента. После устранения к концу 1992 года Геннадия Бурбулиса Коржаков стал продвигать во власть Олега Сосковца. 4 мая 1993 года Сосковец был назначен заместителем председателя правительства России. 16 июля того же года он стал главой правительственного Совета по промышленной политике. Именно в это время Коржаков представил Сосковцу Вячеслава Кантора, ранее занимавшегося космическими станциями. Под его непосредственным влиянием 19 октября 1994 года Сосковец на встрече с конгрессменом США Джеймсом Сенсенбренером (James Sensenbrenner) сделал заявление о том, что "международный проект создания орбитальной космической станции "Альфа" выгоден для России".
Сосковцу Кантор понравился и тот поручил ему оценить для последующей приватизации производственное объединение "Азот" в Новгородской области, являющееся лидером в выпуске минеральных удобрений. Кантор не только оценил, но в скором времени за "копейки" приватизировал предприятие. Помогли ему в этом его новые покровители – Коржаков и Сосковец, уверенные в том, что он не забудет своих благодетелей.
Приобретение "Азота", действительно, позволило Кантору быстро разбогатеть, а со временем стать миллиардером и всемирно известным бизнесменом. "Азот" был переименован в "Акрон" и это название сегодня хорошо известно в мире. В первом полугодии 2008 года его выручка составила 567 млн руб., а чистая прибыль – 254 млн руб.
За годы удачного ведения бизнеса Кантор обзавелся рядом предприятий в разных странах, даже в Китае. Он имеет гражданство Израиля, постоянно проживает в Швейцарии, однако связей с Россией не теряет, о чем свидетельствуют фотографии президента Путина с выглядывающим из-за его спины Кантором.
Кантор сумел быть полезен Путину, став инициатором возбуждения целого ряда уголовных дел против руководителей и владельцев компании "ЮКОС". Сам Кантор планировал завладеть принадлежавшим "ЮКОСУ" предприятием "Аппатит". "Аппатит", впрочем, Кантору не достался. Зато в 2007 году он был избран президентом Российского еврейского конгресса, а в 2008 году – руководителем Европейского еврейского конгресса. Впервые за историю ЕЕК его возглавил представитель России, связанный с Кремлем, Путиным и спецслужбами РФ."
Отправлено: 08.04.20 13:38. Заголовок: Миллионеры по воле спецслужб
Записки бывшего подполковника КГБ: Миллионеры по воле спецслужб Ч.2 Лев Леваев
Лев Авнерович Леваев родился 30 июля 1956 года в Ташкенте. Родители Льва были бухарскими евреями, относились к числу приверженцев любавического ребе. Отец работал директором крупного универмага, что давало семье возможность жить достаточно обеспечено. Кроме того Авнер Леваев был активным членом ташкентской общины любавических хасидов и являлся подпольным раввином. Надежной помощницей мужу была его жена Хана, мать их четырех дочерей и одного сына, Льва.
В многочисленных интервью Лев Леваев рассказывает об активной религиозной деятельности своего отца Авнера, а также деда, который за свою деятельность, по его словам, был сослан в Сибирь на 25 лет.
Религия, ее руководители и просто верующие в Советском Союзе были не в почете. В разные периоды существования СССР они подвергались разного уровня гонениям. В числе наиболее преследуемых были хасиды, осуществлявшие свою деятельность на нелегальной основе, обучая детей в подпольных школах-хедерах и способствуя выезду из СССР за границу на постоянное место жительство последователей своего учения.
По всей территории СССР хасидские общины и их руководители находились в постоянной разработке органами советской госбезопасности. В 1927 году в Ленинграде сотрудниками ОГПУ был арестован шестой любавический ребе Йосеф-Ицхак Шнеерсон. На следующий день был арестован его секретарь Хаим Либерман, у которого при обыске нашли письма "философа-мистика Барченко".
Барченко был инициатором организации экспедиции на Тибет для поисков легендарной Шамбалы. В состав группы русского художника Николая Рериха, отправившегося в Тибет для поисков Шамбалы, был также включен чекист Яков Блюмкин (убийца германского посла графа Мирбаха) в роли персидского купца Султанова, продавца и коллекционера уникальных древнееврейских книг. Именно при содействии Блюмкина Барченко оказался в ОГПУ, где служил под руководством известного чекиста Глеба Бокия. Так что не был Барченко ни "мистиком", ни "философом", а занимался продвижением идей мировой революции в различных странах через связи с хасидами, исмаилитами, мусульманскими суфийскими дервишами, караимами, тибетскими и монгольскими ламами, старообрядцами, кержаками и голбешниками. С этой целью Барченко планировал проведение съезда религиозно-мистических обществ России и Востока.
За всей этой деятельностью стояло ОГПУ в лице его ответственного сотрудника Глеба Бокия, выделившего Барченко на его нужды из средств ведомства более 100 тыс. руб. – по тому времени сумму весьма значительную. На эти деньги из числа религиозных лидеров вербовались агенты, которые силой своего высокого морального авторитета могли оказывать выгодное ОГПУ влияние, как на своих приверженцев, так и на широкую общественность.
Барченко установил контакт не только с шестым любавическим ребе, но и с его будущим преемником.
Происки чекистов не были секретом для руководителей хасидов. По этой причине они прибегали в своей деятельности к строгой конспирации. Седьмой любавический Ребе, многие годы живший в США, в контактах с единоверцами, проживавшими на территории СССР, неукоснительно следовал этим требованиям. Свои послания он подписывал "Дедушка" и был убежден, что агенты советской госбезопасности находятся даже в центральном офисе "Хабада" в Нью-Йорке. Книга Ирины Осиповой "Хасиды: спасая народ свой" посвящена "истории хасидского подполья в годы большевистского террора", написанная по материалам отчетов ОГПУ – НКВД – МГБ и следственных дел, наглядно демонстрирует активную агентурное-оперативную деятельность советских органов госбезопасности в среде хасидов. Активные деятели хасидской общины Ташкента – отец и дед Льва Леваева – не могли не быть в поле зрения госбезопасности. Можно только удивляться, как при таком общем положении дел и при сосланном деде Льва Леваева на длительный срок за религиозную деятельность, отцу Льва Леваева Авнеру удавалось не только продолжать свою деятельность, но и (согласно заявлениям Льва Леваева) сколотить состояние в миллион долларов (данные "Форбс", 28 апреля 2004 года. – Попов).
В мае 1959 года Верховный Совет СССР принял указ, в соответствии с которым КГБ поручалось ведение дел о контрабанде и валютных операциях. Основным подразделением в этой деятельности стал 16-й отдел 2-го главного управления КГБ при СМ СССР. Соответствующие подразделения были созданы в КГБ союзных и автономных республик. Одним из громких дел тех лет стало дело валютчиков Рокотова – Файбышенко, которые первоначально были осуждены на восемь лет лишения свободы. После указаний первого секретаря ЦК КПСС Никиты Хрущева Верховный суд СССР увеличил им срок наказания до 15 лет. Но и это не удовлетворило Хрущева. 1 июля 1961 года председатель Президиума Верховного Совета СССР Леонид Брежнев подписал указ "Об усилении уголовной ответственности за нарушение правил о валютных операциях", на основании которого, игнорируя общепринятое в юриспруденции правило, по которому закон обратной силы не имеет, Рокотов, Файбышенко и Яковлев были приговорены к расстрелу.
Это был тот фон, на котором отец Леваева, по заявлениям его сына Льва, заработал "миллион американских долларов", сумел их реализовать в крупную партию бриллиантов и позже вывезти за границу.
Выезжавшие на постоянное местожительство за границу знают, каким унижениям они подвергались советской таможней. К вывозу запрещалось практически все. Домашняя утварь намеренно таможенниками приводилась в негодность и по получении ее за границей владельцы воспользоваться ею уже не могли. И только Леваевым удалось вывезти бриллианты стоимостью миллион долларов. Очевидно, что без содействия КГБ подобное было невозможно.
Так или иначе, в возрасте 15 лет Лев Леваев в составе свой семьи оказался в Израиле и стал учиться в иешиве "Хабада".
После службы в израильской армии он поступил на работу в качестве гранильщика алмазов на одну из израильских гранильных фабрик. Точные сведения о том, когда он начал собственный бизнес, связанный с гранением алмазов, отсутствуют. Но в начале 1980-х годов он приобрел акции компании "Африка-Исраэль". Так началось его восхождение. Помогал ему в этом еще один очень непростой человек: Аркадий Гайдамак.
Аркадий Гайдамак
Аркадий Александрович Гайдамак родился 8 апреля 1952 года в Москве. Сведения о его родителях отсутствуют. В 1972 году он репатриировался в Израиль. Один, без родственников. В 1973 году он перебрался во Францию. В 1974 году (по другим данным – в 1976 году) он организовал свой собственный бизнес – бюро переводов.
Слово Аркадию Гайдамаку:
"Я закончил двухгодичные курсы инженеров по электронике в Париже, и это помогло мне начать карьеру технического переводчика. В начале 80-х годов я стал по тем временам средней руки предпринимателем, организовал предприятия, которые делали техническую документацию и переводы. По этой работе я и познакомился с Шарлем Паскуа, еще задолго [до того] как он стал министром внутренних дел. Тогда же у меня появилось много влиятельных знакомых из СССР. Когда советские делегации приезжали во Францию, я часто принимал участие в различных переговорах, в том числе и политических. К концу 80-х годов у меня были правильные источники информации о том, что происходило в СССР" (Ведомости, 18 ноября 2009 г., № 218). "В 80-х годах я был переводчиком при советских делегациях, которые приезжали в Париж. Именно тогда я и познакомился с господином Паскуа"
Le Journal du Dimanche, 16 ноября 2009 г.
Представители "Фирмы" Питовранова активно использовали Гайдамака, агента КГБ, выведенного КГБ за рубеж на длительное оседание (по терминологии западных спецслужб – в качестве "спящего агента"). "Проснувшись", Гайдамак через переводческие бюро, открытые им во Франции и Канаде, приступил к массовому сбору научно-технической и политической информации в интересах КГБ. "К середине 80-х, – вспоминал Гайдамак, – у меня была обширнейшая, тесная связь с представителями советской администрации, министерств – вплоть до членов Политбюро" (Zahav.ru, 23 января 2007 г. – Попов).
Из числа членов Политбюро, конечно же, Гайдамак мог иметь в виду только Андропова. Любого другого члена Политбюро Гайдамак бы назвал. Но упомянув Андропова, он мог себя расшифровать, как агента КГБ. Для теперь уже французского гражданина Гайдамака это могло иметь серьезные последствия.
В 1957 году в Израиле была создана сверхсекретная спецслужба, первоначально названная Бюро специальных задач, переименованная затем в Бюро научных связей, сокращенно ЛАКАМ (Лишка Лекишрей Мада. – Попов). Основной целью создания новой спецслужбы было обеспечение режима абсолютной секретности для осуществляемой Израилем ядерной программы.
Новая спецслужба была создана в составе министерства обороны Израиля и подчинялась непосредственно министру и главе государства. В конце 1970-х годов функции ЛАКАМ были значительно расширены, и данная организация приступила к сбору научно-технической информации в технологически развитых странах. Бюро переводов технической документации Гайдамака явилось одной из составляющих этой всеохватывающей деятельности.
После ареста в 1985 году и последующего осуждения на пожизненное заключение сотрудника военно-морской разведки США Джонотана Полларда, бывшего агентом ЛАКАМ, по обвинению его в шпионаже в пользу Израиля, и после предательства израильского техника-ядерщика Мордехая Вануну, рассказавшего мировой общественности о наличии у Израиля ядерного оружия, ЛАКАМ была упразднена. Ее функции перешли к разведывательной структуре "Моссад".
Агент КГБ Виктор Луи (он же Виталий Евгеньевич Левин) – собственный корреспондент Тhe Evening News и The Sunday Express в СССР c начала 1950-х годов был своего рода рупором КГБ по дезинформации зарубежных спецслужб и мировой общественности. Ему принадлежит крылатое выражение: "Всякий ответственный разведчик, как минимум, двойник". Принимая во внимание очень непростую жизнь, прожитую Луи, поверим ему на слово. Аркадий Гайдамак и его партер Лев Леваев вполне подходили под определение, данное Луи.
В годы "перестройки" Гайдамак и Леваев приступили к бизнесу в СССР. Советские полезные ископаемые широким потоком устремились за пределы Советского Союза. Во всем этом принимала активное участие группа Питовранова – Бобкова. Гайдамак при помощи своих кураторов по бывшему КГБ приступил к поставкам различного военного снаряжения в Анголу, раздираемую многолетней гражданской войной. Президент Анголы душ Сантуш, получивший образование в СССР в азербайджанском Государственном институте нефти и химии имени Азизбекова, в знак признательности за поставки вооружений и боеприпасов на общую сумму в $790 млн, что в итоге помогло ему одержать победу, назначил Гайдамака своим советником и выдал ему ангольский дипломатический паспорт.
Руководитель Анголы был признателен Гайдамаку не только за то, что стараниями Гайдамака ему удалось в обход эмбарго ООН вооружить свою армию, но и за то, что Гайдамак сумел уменьшить размер долга Анголы России с $5,5 млрд до $1,5 млрд. Следует отметить, что и из этой суммы до России дошла лишь незначительная часть. Основные деньги осели на счетах закулисных российских руководителей Гайдамака.
Гайдамак и Леваев
По словам Гайдамака, в 1999 году, "исключительно благодаря уважению высшего руководства Анголы", Гайдамак получил право на создание компании по экспорту ангольских алмазов. В этот бизнес он пригласил Льва Леваева, как крупного бизнесмена, вовлеченного в торговлю алмазами. Пройдут годы и партнеры поссорятся из-за денег. По мнению Гайдамака, Леваев не доплатит ему $2 млрд. Но это будет позже.
Кроме алмазного бизнеса, Леваев преуспел во многих других, расположенных на территории бывшего Советского Союза. Однако, по установившейся еще с советских времен практике, любой иностранец мог преуспеть в выбранном им в пределах СССР деле только при покровительстве КГБ. Начиная с процесса получения визы, все зависело от благосклонности госбезопасности.
Запросы о въездных визах на территорию Советского Союза из консульских подразделений советских дипломатических представительств, располагавшихся в разных странах мира, всегда шли в два адреса – в консульское управление МИД СССР и центральный пункт оперативно-поисковой системы (ЦПОИС) КГБ СССР. Из ЦПОИС анкета иностранца, запрашивавшего визу, поступала в соответствующее подразделение КГБ. К примеру, анкета того, кто намеревался въехать в качестве туриста, поступала в 7-й отдел 2-го главного управления (ВГУ) КГБ, который помимо разработки иностранных журналистов, аккредитованных в Москве, занимался контролем за кратковременным въездом на территорию СССР иностранных туристов.
Если же иностранный гражданин намеревался посетить Советский Союз по линии министерства культуры или творческих союзов, его анкета поступала в 1-й отдел 5-го управления КГБ СССР. Иными словами, в зависимости от вида деятельности иностранца анкета его поступала в соответствующий отдел оперативного управления КГБ. При благосклонном отношении к иностранцу со стороны КГБ он получал визу; либо ее получение умышленно затягивалось. В случае же демонстрирования нелояльности к советской власти иностранцу закрывался въезд в СССР.
Следует также отметить, что выявление иностранных граждан, могущих представлять интерес для КГБ, начиналось с их обращения в консульские отделы советских посольств или генеральные консульства. Традиционно должности консулов занимали офицеры советской разведки, работавшие под дипломатическим прикрытием. Сам процесс получения визы, последующие контакты с представителями советско-хозяйственной администрации, а после коллапса СССР – с представителями бизнеса на территории России, постоянно находились и находятся в поле зрения российских спецслужб. Нелояльность любого иностранца по отношению к спецслужбе государства, на территории которого он вел или ведет бизнес, однозначно приводила к отъему этого бизнеса у иностранного гражданина или к потере бизнеса из-за многочисленных проверок и придирок. 27 октября 2009 года Гайдамак был признан французским судом виновным в организации поставок оружия в Анголу в обход эмбарго, наложенного ООН. В обвинительном заключении указывалось, что Гайдамак и его партнер, французский предприниматель Пьер-Жозеф Фалькон в период с 1993 по 1998 годы поставили в Анголу военного снаряжения советского производства на сумму в $790 млн. За эти деньги Ангола получила 420 танков, 12 вертолетов, шесть военно-морских кораблей, 150 тыс. снарядов и 170 тыс. различных мин.
На путях торговли оружием пересеклись пути Гайдамака с еще одним будущим российским миллиардером Алексеем Чепой. Кроме этого, Гайдамак и Чепа отметились, как спонсоры прокоммунистической Аграрной партии России, в числе руководителей которой был одиозный депутат Госдумы от КПРФ Василий Шандыбин.
Чепа Алексей Васильевич, родился 22 ноября 1955 года в городе Капустный Яр в семье офицера-ракетчика. Закончил Московский авиационный институт. Возглавляет фонд дружбы России с Анголой. Точных данных о месте его работы по окончании института не обнаруживается, однако известно, что в начале 1990-х годов он являлся генеральным директором АОЗТ "Военно-техническая компания по реализации конверсионной техники и оборудования".
Такого типа компания не могла быть создана и функционировать без участия в ее деятельности военной и внешней разведки России.
От французского суда Гайдамак укрылся в Израиле. Французский суд заочно приговорил его к тюремному заключению сроком на шесть лет. Столько же получил его французский партер Пьер Фалькон.
На Гайдамака был выписан международный ордер на арест. В обвинительном акте, выданном прокуратурой Франции, он был назван полковником советской разведки. Кроме того, парижский суд, рассматривавший дело по обвинению группы лиц в незаконной продаже оружия Анголе, приговорил к году тюремного заключения бывшего министра внутренних дел Франции Шарля Паскуа и определил наказание в виде одного года условно сыну бывшего президента Франции Франсуа Миттерана Жану-Кристофу Миттерану.
Вскоре и в Израиле в отношении Гайдамака началось уголовное преследование по обвинению его в "отмывании" 650 млн шекелей и приобретении в 2002 году голландской фирмы на подставное лицо. Речь шла о примерно $50 млн. Тогда Гайдамак предпринял попытку избраться на пост мэра Иерусалима для получение неприкосновенности. После провала этого проекта он поспешил покинуть Израиль и улетел в Россию, чтобы укрыться там от очередного уголовного преследования.»
Отправлено: 08.04.20 13:38. Заголовок: Миллионеры по воле спецслужб
Записки бывшего подполковника КГБ: Миллионеры по воле спецслужб Ч.2 Лев Леваев
Лев Авнерович Леваев родился 30 июля 1956 года в Ташкенте. Родители Льва были бухарскими евреями, относились к числу приверженцев любавического ребе. Отец работал директором крупного универмага, что давало семье возможность жить достаточно обеспечено. Кроме того Авнер Леваев был активным членом ташкентской общины любавических хасидов и являлся подпольным раввином. Надежной помощницей мужу была его жена Хана, мать их четырех дочерей и одного сына, Льва.
В многочисленных интервью Лев Леваев рассказывает об активной религиозной деятельности своего отца Авнера, а также деда, который за свою деятельность, по его словам, был сослан в Сибирь на 25 лет.
Религия, ее руководители и просто верующие в Советском Союзе были не в почете. В разные периоды существования СССР они подвергались разного уровня гонениям. В числе наиболее преследуемых были хасиды, осуществлявшие свою деятельность на нелегальной основе, обучая детей в подпольных школах-хедерах и способствуя выезду из СССР за границу на постоянное место жительство последователей своего учения.
По всей территории СССР хасидские общины и их руководители находились в постоянной разработке органами советской госбезопасности. В 1927 году в Ленинграде сотрудниками ОГПУ был арестован шестой любавический ребе Йосеф-Ицхак Шнеерсон. На следующий день был арестован его секретарь Хаим Либерман, у которого при обыске нашли письма "философа-мистика Барченко".
Барченко был инициатором организации экспедиции на Тибет для поисков легендарной Шамбалы. В состав группы русского художника Николая Рериха, отправившегося в Тибет для поисков Шамбалы, был также включен чекист Яков Блюмкин (убийца германского посла графа Мирбаха) в роли персидского купца Султанова, продавца и коллекционера уникальных древнееврейских книг. Именно при содействии Блюмкина Барченко оказался в ОГПУ, где служил под руководством известного чекиста Глеба Бокия. Так что не был Барченко ни "мистиком", ни "философом", а занимался продвижением идей мировой революции в различных странах через связи с хасидами, исмаилитами, мусульманскими суфийскими дервишами, караимами, тибетскими и монгольскими ламами, старообрядцами, кержаками и голбешниками. С этой целью Барченко планировал проведение съезда религиозно-мистических обществ России и Востока.
За всей этой деятельностью стояло ОГПУ в лице его ответственного сотрудника Глеба Бокия, выделившего Барченко на его нужды из средств ведомства более 100 тыс. руб. – по тому времени сумму весьма значительную. На эти деньги из числа религиозных лидеров вербовались агенты, которые силой своего высокого морального авторитета могли оказывать выгодное ОГПУ влияние, как на своих приверженцев, так и на широкую общественность.
Барченко установил контакт не только с шестым любавическим ребе, но и с его будущим преемником.
Происки чекистов не были секретом для руководителей хасидов. По этой причине они прибегали в своей деятельности к строгой конспирации. Седьмой любавический Ребе, многие годы живший в США, в контактах с единоверцами, проживавшими на территории СССР, неукоснительно следовал этим требованиям. Свои послания он подписывал "Дедушка" и был убежден, что агенты советской госбезопасности находятся даже в центральном офисе "Хабада" в Нью-Йорке. Книга Ирины Осиповой "Хасиды: спасая народ свой" посвящена "истории хасидского подполья в годы большевистского террора", написанная по материалам отчетов ОГПУ – НКВД – МГБ и следственных дел, наглядно демонстрирует активную агентурное-оперативную деятельность советских органов госбезопасности в среде хасидов. Активные деятели хасидской общины Ташкента – отец и дед Льва Леваева – не могли не быть в поле зрения госбезопасности. Можно только удивляться, как при таком общем положении дел и при сосланном деде Льва Леваева на длительный срок за религиозную деятельность, отцу Льва Леваева Авнеру удавалось не только продолжать свою деятельность, но и (согласно заявлениям Льва Леваева) сколотить состояние в миллион долларов (данные "Форбс", 28 апреля 2004 года. – Попов).
В мае 1959 года Верховный Совет СССР принял указ, в соответствии с которым КГБ поручалось ведение дел о контрабанде и валютных операциях. Основным подразделением в этой деятельности стал 16-й отдел 2-го главного управления КГБ при СМ СССР. Соответствующие подразделения были созданы в КГБ союзных и автономных республик. Одним из громких дел тех лет стало дело валютчиков Рокотова – Файбышенко, которые первоначально были осуждены на восемь лет лишения свободы. После указаний первого секретаря ЦК КПСС Никиты Хрущева Верховный суд СССР увеличил им срок наказания до 15 лет. Но и это не удовлетворило Хрущева. 1 июля 1961 года председатель Президиума Верховного Совета СССР Леонид Брежнев подписал указ "Об усилении уголовной ответственности за нарушение правил о валютных операциях", на основании которого, игнорируя общепринятое в юриспруденции правило, по которому закон обратной силы не имеет, Рокотов, Файбышенко и Яковлев были приговорены к расстрелу.
Это был тот фон, на котором отец Леваева, по заявлениям его сына Льва, заработал "миллион американских долларов", сумел их реализовать в крупную партию бриллиантов и позже вывезти за границу.
Выезжавшие на постоянное местожительство за границу знают, каким унижениям они подвергались советской таможней. К вывозу запрещалось практически все. Домашняя утварь намеренно таможенниками приводилась в негодность и по получении ее за границей владельцы воспользоваться ею уже не могли. И только Леваевым удалось вывезти бриллианты стоимостью миллион долларов. Очевидно, что без содействия КГБ подобное было невозможно.
Так или иначе, в возрасте 15 лет Лев Леваев в составе свой семьи оказался в Израиле и стал учиться в иешиве "Хабада".
После службы в израильской армии он поступил на работу в качестве гранильщика алмазов на одну из израильских гранильных фабрик. Точные сведения о том, когда он начал собственный бизнес, связанный с гранением алмазов, отсутствуют. Но в начале 1980-х годов он приобрел акции компании "Африка-Исраэль". Так началось его восхождение. Помогал ему в этом еще один очень непростой человек: Аркадий Гайдамак.
Аркадий Гайдамак
Аркадий Александрович Гайдамак родился 8 апреля 1952 года в Москве. Сведения о его родителях отсутствуют. В 1972 году он репатриировался в Израиль. Один, без родственников. В 1973 году он перебрался во Францию. В 1974 году (по другим данным – в 1976 году) он организовал свой собственный бизнес – бюро переводов.
Слово Аркадию Гайдамаку:
"Я закончил двухгодичные курсы инженеров по электронике в Париже, и это помогло мне начать карьеру технического переводчика. В начале 80-х годов я стал по тем временам средней руки предпринимателем, организовал предприятия, которые делали техническую документацию и переводы. По этой работе я и познакомился с Шарлем Паскуа, еще задолго [до того] как он стал министром внутренних дел. Тогда же у меня появилось много влиятельных знакомых из СССР. Когда советские делегации приезжали во Францию, я часто принимал участие в различных переговорах, в том числе и политических. К концу 80-х годов у меня были правильные источники информации о том, что происходило в СССР" (Ведомости, 18 ноября 2009 г., № 218). "В 80-х годах я был переводчиком при советских делегациях, которые приезжали в Париж. Именно тогда я и познакомился с господином Паскуа"
Le Journal du Dimanche, 16 ноября 2009 г.
Представители "Фирмы" Питовранова активно использовали Гайдамака, агента КГБ, выведенного КГБ за рубеж на длительное оседание (по терминологии западных спецслужб – в качестве "спящего агента"). "Проснувшись", Гайдамак через переводческие бюро, открытые им во Франции и Канаде, приступил к массовому сбору научно-технической и политической информации в интересах КГБ. "К середине 80-х, – вспоминал Гайдамак, – у меня была обширнейшая, тесная связь с представителями советской администрации, министерств – вплоть до членов Политбюро" (Zahav.ru, 23 января 2007 г. – Попов).
Из числа членов Политбюро, конечно же, Гайдамак мог иметь в виду только Андропова. Любого другого члена Политбюро Гайдамак бы назвал. Но упомянув Андропова, он мог себя расшифровать, как агента КГБ. Для теперь уже французского гражданина Гайдамака это могло иметь серьезные последствия.
В 1957 году в Израиле была создана сверхсекретная спецслужба, первоначально названная Бюро специальных задач, переименованная затем в Бюро научных связей, сокращенно ЛАКАМ (Лишка Лекишрей Мада. – Попов). Основной целью создания новой спецслужбы было обеспечение режима абсолютной секретности для осуществляемой Израилем ядерной программы.
Новая спецслужба была создана в составе министерства обороны Израиля и подчинялась непосредственно министру и главе государства. В конце 1970-х годов функции ЛАКАМ были значительно расширены, и данная организация приступила к сбору научно-технической информации в технологически развитых странах. Бюро переводов технической документации Гайдамака явилось одной из составляющих этой всеохватывающей деятельности.
После ареста в 1985 году и последующего осуждения на пожизненное заключение сотрудника военно-морской разведки США Джонотана Полларда, бывшего агентом ЛАКАМ, по обвинению его в шпионаже в пользу Израиля, и после предательства израильского техника-ядерщика Мордехая Вануну, рассказавшего мировой общественности о наличии у Израиля ядерного оружия, ЛАКАМ была упразднена. Ее функции перешли к разведывательной структуре "Моссад".
Агент КГБ Виктор Луи (он же Виталий Евгеньевич Левин) – собственный корреспондент Тhe Evening News и The Sunday Express в СССР c начала 1950-х годов был своего рода рупором КГБ по дезинформации зарубежных спецслужб и мировой общественности. Ему принадлежит крылатое выражение: "Всякий ответственный разведчик, как минимум, двойник". Принимая во внимание очень непростую жизнь, прожитую Луи, поверим ему на слово. Аркадий Гайдамак и его партер Лев Леваев вполне подходили под определение, данное Луи.
В годы "перестройки" Гайдамак и Леваев приступили к бизнесу в СССР. Советские полезные ископаемые широким потоком устремились за пределы Советского Союза. Во всем этом принимала активное участие группа Питовранова – Бобкова. Гайдамак при помощи своих кураторов по бывшему КГБ приступил к поставкам различного военного снаряжения в Анголу, раздираемую многолетней гражданской войной. Президент Анголы душ Сантуш, получивший образование в СССР в азербайджанском Государственном институте нефти и химии имени Азизбекова, в знак признательности за поставки вооружений и боеприпасов на общую сумму в $790 млн, что в итоге помогло ему одержать победу, назначил Гайдамака своим советником и выдал ему ангольский дипломатический паспорт.
Руководитель Анголы был признателен Гайдамаку не только за то, что стараниями Гайдамака ему удалось в обход эмбарго ООН вооружить свою армию, но и за то, что Гайдамак сумел уменьшить размер долга Анголы России с $5,5 млрд до $1,5 млрд. Следует отметить, что и из этой суммы до России дошла лишь незначительная часть. Основные деньги осели на счетах закулисных российских руководителей Гайдамака.
Гайдамак и Леваев
По словам Гайдамака, в 1999 году, "исключительно благодаря уважению высшего руководства Анголы", Гайдамак получил право на создание компании по экспорту ангольских алмазов. В этот бизнес он пригласил Льва Леваева, как крупного бизнесмена, вовлеченного в торговлю алмазами. Пройдут годы и партнеры поссорятся из-за денег. По мнению Гайдамака, Леваев не доплатит ему $2 млрд. Но это будет позже.
Кроме алмазного бизнеса, Леваев преуспел во многих других, расположенных на территории бывшего Советского Союза. Однако, по установившейся еще с советских времен практике, любой иностранец мог преуспеть в выбранном им в пределах СССР деле только при покровительстве КГБ. Начиная с процесса получения визы, все зависело от благосклонности госбезопасности.
Запросы о въездных визах на территорию Советского Союза из консульских подразделений советских дипломатических представительств, располагавшихся в разных странах мира, всегда шли в два адреса – в консульское управление МИД СССР и центральный пункт оперативно-поисковой системы (ЦПОИС) КГБ СССР. Из ЦПОИС анкета иностранца, запрашивавшего визу, поступала в соответствующее подразделение КГБ. К примеру, анкета того, кто намеревался въехать в качестве туриста, поступала в 7-й отдел 2-го главного управления (ВГУ) КГБ, который помимо разработки иностранных журналистов, аккредитованных в Москве, занимался контролем за кратковременным въездом на территорию СССР иностранных туристов.
Если же иностранный гражданин намеревался посетить Советский Союз по линии министерства культуры или творческих союзов, его анкета поступала в 1-й отдел 5-го управления КГБ СССР. Иными словами, в зависимости от вида деятельности иностранца анкета его поступала в соответствующий отдел оперативного управления КГБ. При благосклонном отношении к иностранцу со стороны КГБ он получал визу; либо ее получение умышленно затягивалось. В случае же демонстрирования нелояльности к советской власти иностранцу закрывался въезд в СССР.
Следует также отметить, что выявление иностранных граждан, могущих представлять интерес для КГБ, начиналось с их обращения в консульские отделы советских посольств или генеральные консульства. Традиционно должности консулов занимали офицеры советской разведки, работавшие под дипломатическим прикрытием. Сам процесс получения визы, последующие контакты с представителями советско-хозяйственной администрации, а после коллапса СССР – с представителями бизнеса на территории России, постоянно находились и находятся в поле зрения российских спецслужб. Нелояльность любого иностранца по отношению к спецслужбе государства, на территории которого он вел или ведет бизнес, однозначно приводила к отъему этого бизнеса у иностранного гражданина или к потере бизнеса из-за многочисленных проверок и придирок. 27 октября 2009 года Гайдамак был признан французским судом виновным в организации поставок оружия в Анголу в обход эмбарго, наложенного ООН. В обвинительном заключении указывалось, что Гайдамак и его партнер, французский предприниматель Пьер-Жозеф Фалькон в период с 1993 по 1998 годы поставили в Анголу военного снаряжения советского производства на сумму в $790 млн. За эти деньги Ангола получила 420 танков, 12 вертолетов, шесть военно-морских кораблей, 150 тыс. снарядов и 170 тыс. различных мин.
На путях торговли оружием пересеклись пути Гайдамака с еще одним будущим российским миллиардером Алексеем Чепой. Кроме этого, Гайдамак и Чепа отметились, как спонсоры прокоммунистической Аграрной партии России, в числе руководителей которой был одиозный депутат Госдумы от КПРФ Василий Шандыбин.
Чепа Алексей Васильевич, родился 22 ноября 1955 года в городе Капустный Яр в семье офицера-ракетчика. Закончил Московский авиационный институт. Возглавляет фонд дружбы России с Анголой. Точных данных о месте его работы по окончании института не обнаруживается, однако известно, что в начале 1990-х годов он являлся генеральным директором АОЗТ "Военно-техническая компания по реализации конверсионной техники и оборудования".
Такого типа компания не могла быть создана и функционировать без участия в ее деятельности военной и внешней разведки России.
От французского суда Гайдамак укрылся в Израиле. Французский суд заочно приговорил его к тюремному заключению сроком на шесть лет. Столько же получил его французский партер Пьер Фалькон.
На Гайдамака был выписан международный ордер на арест. В обвинительном акте, выданном прокуратурой Франции, он был назван полковником советской разведки. Кроме того, парижский суд, рассматривавший дело по обвинению группы лиц в незаконной продаже оружия Анголе, приговорил к году тюремного заключения бывшего министра внутренних дел Франции Шарля Паскуа и определил наказание в виде одного года условно сыну бывшего президента Франции Франсуа Миттерана Жану-Кристофу Миттерану.
Вскоре и в Израиле в отношении Гайдамака началось уголовное преследование по обвинению его в "отмывании" 650 млн шекелей и приобретении в 2002 году голландской фирмы на подставное лицо. Речь шла о примерно $50 млн. Тогда Гайдамак предпринял попытку избраться на пост мэра Иерусалима для получение неприкосновенности. После провала этого проекта он поспешил покинуть Израиль и улетел в Россию, чтобы укрыться там от очередного уголовного преследования.»
Отправлено: 21.04.20 12:24. Заголовок: Перестройка и КГБ СССР
Записки бывшего подполковника КГБ: Перестройка и Комитет государственной безопасности СССР Ч.1 Перестройка
Во времена правления Леонида Брежнева генерал Евгений Питовранов использовал возможности, руководимой им, разведывательной структуры для сбора компрометирующих материалов в отношении членов семьи генерального секретаря ЦК КПСС. Факт подобной деятельности был грубейшим нарушением установленных законом и нормативными актами правил деятельности госбезопасности, запрещавших сбор информации в отношении партийной и советской номенклатуры.
Идя на очевидный риск, Питовранов, с одной стороны, пытался скомпрометировать членов семьи Брежнева, а с другой – всячески подталкивал Юрия Андропова, у которого он был в советниках, к занятию высшей в государстве должности. И действительно, после кончины Брежнева в ноябре 1982 года Андропов стал генеральным секретарем ЦК КПСС и фактическим руководителем государства. Однако ненадолго: в феврале 1984 года Андропов умер. Его сменили партийцы и группа Питовранова вынуждена была возобновить борьбу за выдвижение своих людей из спецслужб на высшие государственные посты.
Августовский путч 1991 года стал второй после 1982 года попыткой КГБ захватить власть в стране, причем, несмотря на провал ГКЧП, как это ни покажется странным на первый взгляд, спецслужбы бывшего СССР и нынешней России оказались в выигрыше. Взятые после развенчания культа Сталина в жесткий партийный контроль, чекисты много лет лелеяли надежду из-под него вырваться. Эти мечты сбылись.
Не стало, осточертевшей многим, КПСС, исчез вместе с нею и контроль за спецслужбами. Однако один из чекистских замыслов оставался все-еще неосуществленным: власть в стране по-прежнему была не в их руках. Во главе России оказался чуждый КГБ Борис Ельцин, ближайшее окружение которого в основном состояло из политиков либерального толка. С этим нужно было что-то делать. Для атак на нового президента с целью его устранения от власти был избран, как инструмент, Верховный совет Российской Федерации.
Здесь необходим исторический экскурс. В период перестройки в СССР решался вопрос о путях дальнейшего развития государства. В целях определения основных направлений движения страны к демократическому государственному и общественному устройству с 28 июня по 1 июля 1988 года в Москве была проведена Всесоюзная партконференция, монопольно правящей тогда КПСС. В ходе работы конференции были провозглашены новые цели: отстранение партийных органов от государственного управления, передача этих функций Советам и создание гражданского общества.
На конференции было принято решение избрать Съезд народных депутатов СССР в качестве высшего законодательного органы страны. Новый государственный орган должен был созываться периодически для определения законодательной политики и принятия законов. Из числа народных депутатов предполагалось сформировать Верховный Совет, работающий на постоянной основе и являющийся парламентом страны.
В продолжение политических реформ 15 марта 1990 года состоялся Третий внеочередной съезд народных депутатов СССР, который утвердил введение в Советском Союзе поста президента. Им стал, по результатам голосования на съезде, Михаил Горбачев, занимавший до этого посты генерального секретаря ЦК КПСС и председателя Верховного Совета СССР. В это время в СССР действовала конституция (основной закон), принятая в 1978 году. В 1989 году в эту конституцию, с учетом изменяющейся политической ситуации в стране, были внесены необходимые изменения-поправки. В соответствии с ними был образован новый высший орган государственной власти – Съезд народных депутатов. Верховный Совет, избираемый из числа народных депутатов в соответствии с внесенными в конституцию поправками, становился постоянно действующим органом законодательной и распорядительной власти, а также контрольным органом государственной власти. Состоял он из двух палат: Совета Национальностей и Совета Республики.
Верховный Совет XII созыва был избран в 1990 году на основании Конституции 1978 года в редакции 1989 года и стал (если не считать событий 1917 года) первым постоянно действующим парламентом России. В соответствии с установленными тогда же правилами Верховный Совет избирался Съездом народных депутатов на срок до образования вновь избранным Съездом народных депутатов РФ нового состава Верховного Совета.
В 1993 году в России обострилось противостояние двух высших институтов государственной власти: исполнительной (в лице президента РФ и его аппарата) и законодательной – в лице руководства Верховного совета РФ. В марте 1993 года на VIII съезде народных депутатов часть депутатского корпуса попыталась ограничить полномочия президента и принять ряд поправок к конституции. Ельцин в ответ подписал указ "Об особом порядке управления", согласно которому на 25 апреля 1993 года назначался референдум о доверии президенту. До этого времени деятельность Верховного совета РФ приостанавливалась.
Конституционный суд признал эти действия Ельцина противоречащими сразу девяти статьям конституции. Экстренно был созван IХ съезд народных депутатов, который классифицировал указ Ельцина как попытку государственного переворота, за что по конституции предусматривалось отстранение от власти действующего президента.
Стремясь заручиться поддержкой населения, Ельцин планировал обратиться с обращением к народам России. Однако мартовский кризис завершился компромиссом. Президент отказался от обращения, а съезд согласился с проведением референдума 25 апреля 1993 года, в ходе которого население России должно было высказать поддержку одной из ветвей государственной власти – президенту или парламенту.
Особой остроты противостояние между исполнительной и законодательной властью достигло осенью 1993 года. 21 сентября Ельцин выступил с телевизионным обращением к народу и заявил, что Верховный совет перестал быть органом народовластия, а стал оплотом оппозиции. Он подписал указ №1400 "О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации", на основании которого распускались представительные органы власти и на 11-12 декабря 1993 года назначались выборы в Государственную думу.
Значительная часть народных депутатов отказалась признать законность действий президента и заявила об отстранении Ельцина от власти. К присяге в качестве нового президента был приведен вице-президент Александр Руцкой. Сторонники Верховного совета организовали демонстрации протеста, на улицах возникли баррикады. Противниками[?] властей была предпринята попытка штурма мэрии и телекомплекса "Останкино".
3 октября 1993 года указом Ельцина в Москве было введено чрезвычайное положение. Для борьбы с оппозицией в столицу были введены танки. Начался обстрел Белого дома. К вечеру 4 октября сопротивление оппозиции было сломлено. Руководители обороны Белого дома (Руцкой, Руслан Хасбулатов и др.) были арестованы. Ельцин возложил на себя полномочия по обеспечению прямого президентского правления в стране до проведения выборов в Федеральное собрание и референдума по конституции России, назначенных на 12 декабря 1993 года.
Телевидение, как частный бизнес
Частный бизнес нуждался в рекламе. Возможности телевидения в области рекламы были безграничны. Значительная часть средств, поступающих в качестве оплаты рекламы, выплачивалась в американских долларах и в немалом количестве оседала в карманах главных редакторов и их подчиненных, работающих напрямую с рекламодателями. На Центральном телевидении в описываемый период работало четырнадцать вновь созданных рекламных агентств. Они договаривались с редакциями о продаже им эфирного времени. После получения времени в эфире рекламное агентство дробило его по своему усмотрению и продавало рекламодателям. Приобретая время по оптовым ценам, так как закупалось оно от десятков минут до нескольких часов в сутки и на период от нескольких дней до нескольких месяцев в году, агентство продавало его затем по секундам и минутам, и по значительно более высокой цене. Прибыль от подобных сделок была колоссальной. Получаемые деньги не поступали на счета государственного телевидения, а распределялись среди людей, сумевших в обход государства поделить между собой огромный телевизионный рынок рекламы. Доказательством этому явились результаты проверки, проведенной в 1996 году на Общероссийском телеканале (ОРТ) контрольно-ревизионным управлением министерства финансов РФ. Проверка установила полное отсутствие каких-либо доходов, полученных от рекламы.
На должности начальника 1-го отдела "Останкино" (ОТРК) в конце 1980—1990-х годах служил бывший начальник секретариата 5-го управления КГБ подполковник Валентин Малыгин. Одновременно с этим он являлся резидентом госбезопасности на телевидении и имел на связи около 10 агентов. По официальной (телевизионной) линии ему подчинялся начальник режимного отдела ОТРК подполковник Владимир Цибизов.
Малыгин был прекрасно осведомлен о том, что происходило в каждой конкретной творческой редакции и иных подразделениях комплекса. Не оставались без его внимания и различные компании, организации и банки, стремящиеся к установлению деловых отношений с ОТРК. Среди них определялись наиболее предпочтительные (с учетом мнения 5-го управления КГБ), которые получали затем на телевидении режим наибольшего благоприятствования.
Малыгин был хорошо информирован и о предстоящих рекламных проектах, так как по всем серьезным вопросам переписка с ведомствами и организациями шла исключительно через 1-й отдел. Но главное — Малыгин мог непосредственно влиять на ход рассмотрения заявок и на принятие решений. Отдельные документы просто убирались в долгий ящик или же на них недвусмысленно делалась ссылка на органы госбезопасности, по мнению которых, контакт с той или иной коммерческой структурой был "нецелесообразен". В случае, если возникали проблемы, к работе подключался майор Александр Комельков, а если не хватало и его уровня — начальник 14-го отдела полковник Николай Никандров. Если и этого было мало, к решению вопроса подключался генерал Василий Шадрин, с которым Комельков сумел установить приятельские отношения.
ОТРК был режимным объектом. Вход в Останкинский телецентр осуществлялся по специальным пропускам (постоянным для его сотрудников или же разовым, выдаваемым посетителям). Начальнику режимного отдела офицеру госбезопасности Цибизову хорошо был известен круг лиц, посещавших ОТРК. При необходимости по его команде любому посетителю могло быть отказано в получении пропуска. По его распоряжению любой сотрудник комплекса и его личные вещи могли быть досмотрены при входе в здание. Но поскольку алкоголику Цибизову не было дела до происходящего на телевидении, все нити управления сосредоточились в руках Комелькова и Малыгина. Они собственноручно делили телеэфир и выделяли помещения ОТРК в аренду коммерческим структурам.
"Мост", "Мост-банк" и СБ "Мост"
Созданные Филиппом Бобковым при участии Владимира Гусинского, структуры "Мост" конкурировали одновременно с двумя мощными организациями: по линии безопасности – со Службой безопасности президента; по линии телевещания – с ОТРК. Истинными хозяевами "Моста" и "Мост-банка" были кураторы Гусинского по КГБ, прежде всего Бобков, оставивший пост первого заместителя председателя КГБ в январе 1991 года и перешедший в "Мост-банк" формально на должность консультанта. Под "крышей" банка Бобков в короткий срок создал свой собственный мини-КГБ, который должен был со временем привести на высший государственный пост нужного чекистам человека.
В службе безопасности (СБ) "Мост" работало немало выходцев из 5-го управления КГБ. Евгений Иванов, в конце 1980-х годов ставший начальником управления ''З'' (преемника 5-го управления) КГБ возглавил аналитическое подразделение службы безопасности "Моста". Там же служил теперь полковник Юрий Балев, закончивший службу в КГБ в 1991 году в должности первого заместителя КГБ Литовской ССР, и полковник Владимир Масленников, закончивший службу в должности первого заместителя начальника Центра общественных связей (ЦОС) КГБ.
До назначения в ЦОС КГБ СССР Масленников возглавлял 6-й (аналитический) отдел управления ''З'', в котором была создана группа из трех офицеров, осуществлявших тайные акции контрпропаганды через журналистов, сотрудничавших с различными СМИ. Пришедший на службу в КГБ с должности доцента филологического факультета МГУ, Масленников отличался от многих коллег-чекистов умением мастерски писать различные документы, поэтому оказался "Мосту" очень кстати.
Сотрудники 6-го отдела управления "З" КГБ СССР были аналитиками и не имели права на вербовку агентуры, за исключением трех офицеров – членов группы контрпропаганды. Одним из наиболее известных агентов, завербованных этой троицей, был тогда еще молодой и начинающий журналист газеты "Московский комсомолец" Александр Хинштейн. Привлек его к сотрудничеству в качестве агента старший оперуполномоченный майор Олег Микаренков.
Работая в аналитическом управлении группы "Мост", Масленников использовал свои прошлые наработки. По его инициативе была создана законспирированная группа во главе с бывшим сотрудником 3-го отдела 5-го управления КГБ майором Валерием Ширяевым, о котором много лет спустя пресса писала:
"По распоряжению Гусинского была создана специальная, тщательно законспирированная группа, с Ширяевым во главе. В ее задачи входило: продвижение в печатных и электронных СМИ материалов самого разного характера в интересах "Моста", причем от имени или под флагом совсем других организаций; выяснение обстоятельств появления в печатных и электронных СМИ материалов, направленных против "Моста" или задевающих его интересы или интересы близких к Гусинскому структур и людей; предупреждение любыми способами появления таких материалов в СМИ, а также компрометация тех журналистов, которые над этими материалами работают; сбор досье на журналистов и руководителей СМИ, завязывание с ними неформальных отношений, выявление слабостей, с последующим использованием" (Тайный стряпчий "Моста" – сайт Kompromat.ru, 14 марта 2001 года. – Попов).
В 1992 году был образован холдинг АО Группа "Мост", объединивший 42 предприятия различной направленности. В июне 1993 года тележурналистами Игорем Малашенко, Олегом Добродеевым и Евгением Киселевым была создана телевизионная компания "Итоги". Спустя месяц, в июле того же года создатели "Итогов" получили предложение, от которого не смогли отказаться: возглавляемая ими телекомпания совместно с банками "Мост-банк", "Столичный" и "Национальный кредит" учредили ТОО "Телекомпания НТВ". Вскоре из банков в числе учредителей остался лишь "Мост-банк", подконтрольный Бобкову. Следует отметить, что и два остальных банка возглавлялись агентами КГБ. Банк "Столичный" возглавлял Александр Смоленский по прозвищу тетя Шура, агент 5-го управления КГБ со времени его работы в типографии "Союзспортобеспечение" Госкомспорта СССР, курируемого до 1977 года 1-м отделением 1-го отдела 5-го управления КГБ, а с 1977 года – новым 2-м отделением 11-го отдела 5-го управления КГБ.
Председателем правления банка "Национальный кредит" был Борис Федоров, тоже агент 5-го управления КГБ и близкий друг министра спорта и личного тренера Ельцина по теннису Шамиля Тарпищева, бывшего агентом КГБ с 1980-го (олимпийского) года.
Смоленский использовался в разработке зарубежных сионистских центров, а Тарпищев в контрразведывательном обеспечении канала международного спортивного обмена. Позднее эти функции были переданы соответствующим подразделениям ФСК-ФСБ России. Федоров, помимо руководства банком, являлся главой Национального фонда спортсменов, созданного по инициативе Тарпищева по аналогии с ассоциацией "ХХI век", хозяином которой был один из "крестных отцов" советско-российской мафии Отари Квантришвили.
Практически одновременно с созданием "НТВ" этими же тремя банками была учреждена ежедневная газета "Сегодня". Как и в случае с "НТВ", через несколько месяцев в числе учредителей остался лишь "Мост-банк", ставший также спонсором радиостанции "Эхо Москвы".
В числе создателей газеты "Сегодня" был журналист Михаил Леонтьев, в недалеком прошлом сотрудник Экспериментального творческого центра (ЭТЦ) Сергея Кургиняна. Кургинян, в свою очередь, был давним и опытным агентом 1-го отдела 5-го управления КГБ и активно использовался по линии 2-го отдела 5-го управления, направлявшего его в спецкомандировки в национальные окраины Советского Союза, где происходили тогда столкновения на национальной почве. Да и сам ЭТЦ, возглавляемый Кургиняном, активно использовался КГБ СССР в его деятельности. Показательным являлся факт появления в числе его сотрудников бывшего председателя КГБ СССР Владимира Крючкова после его освобождения по амнистии, как члена ГКЧП, на основании постановления Государственной думы от 23 февраля 1994 года.
В марте 1994 года "Мост-банк" получил статус уполномоченного банка Москвы, в соответствии с чем "Мост-банку" были переданы городские бюджетные счета и счета целого ряда бюджетных и муниципальных учреждений и внебюджетных организаций и фондов. Гусинский тогда же получил пост председателя Совета представителей уполномоченных банков, а спустя месяц стал вице-президентом Ассоциации банков России.»
Отправлено: 21.04.20 12:33. Заголовок: Перестройка и КГБ СССР
Записки бывшего подполковника КГБ: Перестройка и Комитет государственной безопасности СССР Ч.2
Служба безопасности президента (СПБ)
После августовского путча 1991 года и ухода Михаила Горбачева последовала радикальная перестройка в системе КГБ. Огромная организация была расчленена на различные самостоятельные ведомства. На базе 9-го и 15-го управлений КГБ, ведавших охраной первых лиц государства, партийной номенклатуры и членов их семей, а также охраной особо важных государственных объектов, были созданы Служба безопасности президента (СБП) во главе с личным телохранителем Ельцина Александром Коржаковым и Главное управление охраны (ГУО) РФ, во главе которого Коржаков поставил своего приятеля генерала Михаила Барсукова, после августа 1991 года занимавшего должность коменданта Кремля.
По терминологии 9-го управления Коржаков был "прикрепленным". Так назывался офицер, отвечавший за личную охрану высших должностных лиц в государстве и партии.
В период существования КГБ "девятка" традиционно держалась обособленно, в том числе и территориально, поскольку в основном ее подразделения располагались в Кремле. Сотрудники и руководящий состав "девятки" редко контактировали с представителями других оперативных подразделений центрального аппарата КГБ.
По характеру выполняемых задач 9-е управление, несмотря на важность дела охраны первых лиц государства, относилось к числу вспомогательных подразделений. Сотрудники и руководящий состав этого управления уступали в оперативном мастерстве и кругозоре офицерам разведки и контрразведки, так как главной задачей "девятки" была физическая охрана определенной категории лиц и объектов. У "девятки", в частности, не было агентуры в СМИ, среди видных политиков и в академической среде. Поэтому, возглавляемая Коржаковым, СПБ не имела возможности серьезно влиять на общественное мнение страны. Верный и преданный Ельцину (пока это было в его интересах) кадровый "девяточник" Коржаков понимал, что подразделение охраны президента, даже такого своенравного, как Ельцин, является второстепенным по значимости во вновь создаваемом преемнике КГБ. Именно поэтому Коржакову нужны были, послушные лично ему, спецслужбы, возглавляемые, преданными лично ему, людьми. Скрытый текст
19 июля 1995 года, используя доверительные отношения с президентом, Коржаков сумел продвинуть генерала Барсукова, не имевшего опыта оперативной работы, на должность директора новой спецслужбы – ФСБ, после чего переподчинил себе 10-тысячный корпус сотрудников ГУО, ставший структурной частью СБП. Тем самым помимо физической охраны высших должностных лиц Коржаков получил возможность негласного контроля за всеми охраняемыми чиновниками.
Вскоре после назначения на пост директора ФСБ Барсуков дал указание Центру общественных связей (ЦОС) ФСБ подготовить и провести его личную встречу с патриотически настроенными писателями. В мероприятии приняло участие 22 "русских писателя". В ходе встречи Барсуков буквально обрушил на них поток негативной информации о положении дел в стране. Один из участников встречи, Станислав Куняев, вспоминает:
"Я обвел взглядом кабинет Барсукова. Чуть поодаль от него спокойно сидели два генерала, слушая все, что говорит начальник, как само собой разумеющееся. У дверей помощник – бравый офицер, который и приглашал всех нас на встречу с министром. Перехватив мой взгляд, он подмигнул мне. Мы с ним [были] знакомы по архивным делам, когда с [моим] сыном писали книгу о Есенине" (C. Куняев. "Воспоминания". – Попов).
Описывая данную встречу, Куняев, допустил некоторые неточности. Он указал, что встреча происходила весной 1995 года. В действительности, Барсуков был назначен на должность директора ФСБ 24 июля 1995 года. Упомянутые Куняевым, генералы были руководителями ЦОС ФСБ: Александр Михайлов и его первый заместитель Александр Зданович. Выпускник Высшей школы КГБ СССР Зданович служил в Особом отделе одного из подразделений морской пехоты. Проявил себя склонным к аналитической работе и был переведен в центральный аппарат КГБ СССР в 3-е главное управление (военная контрразведка) в аналитическое подразделение. Занимался историей военной разведки. С созданием ЦОС КГБ СССР предпринимал неоднократные попытки перевода в это новое подразделение. Однако руководство ЦОС находилось в руках бывших сотрудников 5-го управления КГБ СССР и попытки Здановича были безуспешны.
С обновлением руководства ЦОС после упразднения КГБ СССР, благодаря содействию бывшего сослуживца по 3-му главку Сергею Васильеву, назначенному, несмотря на запойное пьянство, начальником 1-го отдела ЦОС, Зданович оказался в числе его сотрудников, где сделал быструю и блестящую карьеру, став руководителем ЦОС ФСБ России и генералом. В 2002 году был переведен в состав действующего резерва ФСБ России и в чине генерал-лейтенанта ФСБ РФ назначен на должность заместителя генерального директора Всероссийской государственной телевизионной и радиовещательной компании (ВГТРК).
Зданович и Михайлов готовили встречу Барсукова с писателями, а поэтому не были удивлены ошеломившей Куняева информацией. "Бравый офицер", знакомый Куняеву, в действительности не был помощником Барсукова, а был сотрудником 1-го отдела ЦОС ФСБ Виктром Береновым. Данное подразделение осуществляло подготовку подобных встреч и пресс-конференций руководства ФСБ России, а также работу с представители различных СМИ и творческой интеллигенции.
По существу, Коржаков готовил в стране государственный переворот, операцию "Преемник". Преемником Бориса Ельцина он планировал сделать вице-премьера российского правительства Олега Сосковца, при котором Коржаков видел себя фактическим руководителем государства. Очередные выборы должны были быть отменены из-за угрозы коммунистического реванша. Ельцин, оставшись в своей должности, должен был затем оставить ее по состоянию здоровья.
Коржаков работал в этом направлении. В СБП, в числе других, был создан отдел контрразведки – отдел "К". Был создан также отдел "П", задачи которого Коржаков сформулировал следующим образом: "для контроля за министрами и прочей номенклатурной челядью". Все кабинеты Кремля теперь прослушивались подчиненными Коржакова. На приобретение за границей высококачественной аппаратуры слухового контроля, значительная часть которой была установлена в Кремле, было затрачено более 50 миллионов долларов бюджетных денег. Газета "Комсомольская правда" в этой связи писала:
"Как нам удалось выяснить, немецкими суперсложными "жучками" Барсуков и Коржаков нашпиговали кремлевские кабинеты, о чем их высокопоставленные обитатели, в принципе, догадывались, но сопротивляться тотальной слежке со стороны ельцинских фаворитов не могли. К примеру, шеф президентской администрации Сергей Филатов постоянно жаловался журналистам, что в своем кабинете с посетителями он вынужден общаться посредством записок, а самые важные переговоры вести в коридоре".
Не оставались без контроля квартиры и дачи высших должностных лиц страны. В смысле кадрового состава к 1995 году спецслужба Коржакова насчитывала более 40 тыс. человек. Для сравнения, во времена Андропова численность Центрального аппарата КГБ с входящим в его состав управлением внешней разведки составляла около 37 тыс.
Число сотрудников 9-го управления КГБ СССР, как, собственно, и других подразделений КГБ, всегда было засекречено. Предположительно, в советские годы 9-е управление имело порядка 9 тыс. сотрудников. При этом следует иметь ввиду, что в это число входили не только офицеры, но и обслуживающий персонал высших должностных лиц страны. В Центральном аппарате КГБ это было самое многочисленное, по числу сотрудников, управление. Коржаков же создал настоящего 40-тысячного монстра. К примеру, пограничные войска КГБ во времена СССР, охранявшие огромной протяженности границы страны, в августе 1991 года насчитывали 220 тыс. военнослужащих.
При необходимости Коржаковым применялись "активные мероприятия", своеобразные акции устрашения. В интервью изданию "Наша версия" Коржаков вспоминал:
"Мои сотрудники доложили мне о том, что в Барвихе, в непозволительной по требованиям безопасности близости от госдачи Ельцина возводится огромный особняк. Спрашиваю: "Чей?" – Говорят: "Руцкого". Начинаем разбираться – откуда, на какие деньги? До этого Ельцин выделил ему прекрасную резиденцию, с отличной мебелью, полным обеспечением. Но Руцкой к тому времени уже примерял себе кресло президента, не скрывал этого и был практически в открытой оппозиции. Я, конечно, не мог оставить без контроля чиновника такой величины, объявившего по сути войну действующему главе государства. Наши специалисты тайно съездили на его "объект", все рассмотрели, рассчитали и... В одну из ночей будущий коттедж сложился в кучку кирпичей, как карточный домик. Ликвидация объекта прошла так тихо и грамотно, что никто даже ничего не заметил. А вот Руцкой все понял..." "Наша Версия", 17 ноября 2008 года
По закону СБП не имела права выяснять, откуда у вице-президента России деньги на постройку дачи. Для этого существовали органы внутренних дел и прокуратуры. Уничтожение чужой собственности способом, опасным для жизни других людей, посредством взрыва, было уголовно наказуемым деянием. Но Коржаков чувствовал себя настолько уверенно, что не боялся не только совершать преступления, но и публично сознаться в совершенном им уголовном деянии, зная, что против него дела никто не возбудит, поскольку он из касты неприкасаемых.
Сумев провести в жизнь идею создания самостоятельной Службы безопасности президента и расставив на командные должности лично ему преданных людей, Коржаков, действительно, стал незаметно для всех, в том числе для своего патрона Ельцина, вторым человеком в России. Но это не могло остаться незамеченным для, отслеживающей каждый шаг Коржакова, конкурирующей с ним службы безопасности "Мост-банка". Через "дружественные" СМИ и журналистов группа "Мост" стала регулярно "наезжать" на Коржакова и его подопечного Сосковца. Газета "Комсомольская правда" писала:
"Не только для сохранения баланса, но и для усиления своего влияния Коржаков регулярно вынашивал планы по введению ЧП (чрезвычайного положения) в стране. При этом он предполагал сведение в единый кулак контроля над силовыми структурами и их бюджетом, над ВПК (военно-промышленным комплексом) и торговлей оружием, смещение Черномырдина, превращение Госдумы в фиктивный орган, отмену президентских выборов в 1996 году с объявлением Сосковца политическим преемником... Сколько писалось и говорилось о коррумпированности господина Сосковца, который, если не чувствовал в каком-либо деле личную выгоду для себя, пальцем не шевелил. Продвигая Сосковца по служебной лестнице, Коржаков ведь прекрасно знал о возбуждении на Сосковца уголовного дела органами КГБ еще в бытность того директором Карагандинского металлургического комбината. Речь шла о хищениях на миллион долларов США". "Комсомольская правда", 22 сентября 2000 года
Сегодня миллионным хищением удивить кого-то сложно. Тогда это звучало убийственным обвинением в адрес потенциального главы государства.
Бывший охранник-топтун Коржаков в тот момент еще не понимал, что ввязался в борьбу со структурами, в которых "рулили" Бобков и Питовранов, наметившие, со своей стороны, в будущее руководство страны Евгения Примакова и Юрия Лужкова, сменившего в июне 1992 года на должности мэра столицы агента КГБ Гавриила Попова.
Александр Комельков
Прослуживший более 15 лет в 5-м управлении КГБ Александр Комельков всегда мечтал служить в 9-м управлении, при том не иначе, как на должности "прикрепленного". К его несчастью, он не подходил под определенные критерии, которым следовали при отборе кандидатур на подобные должности. Основными критериями являлись физические данные кандидата: рост не менее 180 см и прекрасная физическая форма. В основном, в 9-м управлении КГБ на службе состояли бывшие спортсмены; многие из них достигли в различных видах спорта достаточно высоких результатов, в том числе на международном уровне.
Невысокий, чуть более 170 см ростом, рано пополневший Комельков объективно не подходил для подобной службы. Тем не менее Коржаков взял его к себе в СПБ, так как рассчитывал через него получать информацию о происходящем на телевидении, с одной стороны, и в службе безопасности "Мост-банка", с другой, поскольку там работали многие коллеги Комелькова по 5-му управлению КГБ.
Комельков планировал проникнуть в тайные планы могущественной службы безопасности "Мост-банка" прежде всего через, любящего застолья с обильной выпивкой, Балева.
План этот, однако, провалился. Будучи выдвиженцем Бобкова, Балев был ему предан. Он не отказывался от приглашений Комелькова "посидеть-поговорить", но дальше воспоминаний о прежних временах и разговорах об общих знакомых дело не шло.
Устав от разговоров ни о чем, Комельков напрямую сказал Балеву, что подослан к нему Коржаковым. Однако работать информатором Комелькова Балев категорически отказался. Через несколько дней московские газеты опубликовали сообщение о том, что один из ведущих аналитиков службы безопасности "Мост-банка" Балев (в газетах он был назван Болев) был жестоко избит неизвестными рядом со своим домом.
Впрочем, деньги открывали тогда любые двери и вскоре в "Мост-банке" появились "кроты" Коржакова, через которых на широкое обозрение были выставлены аналитические справки этой службы, содержавшие подробную информацию о видных российских политиках и бизнесменах. Значительное место в этих документах уделялось СБП и самому Коржакову. Одновременно в печати стали появляться распечатки телефонных разговоров известных в стране людей, что послужило поводом для справедливых обвинений службы безопасности "Мост-банка" в незаконной деятельности.
Сергей Лисовский
Гораздо лучше обстояли дела у Комелькова с получением информации о процессах, происходящих на телевидении. Имея за собой поддержку в лице могущественного Коржакова, Комельков быстро сумел стать достаточно влиятельным человеком на ОТРК. Большинство кадровых назначений теперь не проходило без согласования с Комельковым.
В конце 1980-х годов на телевидении появился бывший комсомольский функционер Сергей Лисовский. До прихода на телевидение он организовывал в Москве грандиозные дискотеки в спорткомплексе "Олимпийский". В 1991 году он организовал телевизионное рекламное агентство "ЛИС’С", затем "Премьер СВ". К 1998 году "Премьер СВ" контролировал 65% телевизионного рекламного рынка.
В одном из интервью Лисовский вспоминал:
"В 1995 году ко мне пришел человек и предъявил удостоверение полковника Службы охраны президента. Он не захотел вести разговор в моем кабинете, а когда мы вышли, прямо сказал: "Чтобы у вас в дальнейшем не было никаких проблем, платите 100 тысяч долларов в месяц". Заметив мое замешательство и недоверие, позвал к себе в Кремль. Я пошел. [Я] тогда еще совсем не знал расположения кремлевских помещений. Это был корпус, где сейчас администрация президента, второй этаж, то есть мой новый знакомый не врал. Он в самом деле сидел в Кремле и вообще держался, как хозяин жизни. Ко мне приехал на "мерседесе" (ничего похожего у меня еще не было), а сопровождающий его майор [был] с сакраментальной золотой цепью на шее — на "кабрио". Люди из охраны Ельцина были в то время всесильны"...
"Вы вместе со своими генералами моего менеджера не стоите. А я ему сто тысяч не плачу. Так что идите куда подальше", – ответил Лисовский и на следующий день получил "маски", автоматчиков, ГУОП, РУБОП. "Все к стенке" и так далее".
"Газета", 24 декабря 2003 года
Комельков умел "разбираться" со своими противниками.»
Отправлено: 23.04.20 05:21. Заголовок: Кто стоит за расстрелом защитников телевышки в Вильнюсе
Записки бывшего подполковника КГБ: Кто стоит за расстрелом защитников телевышки в Вильнюсе в январе 1991 года
Вильнюс, январь 1991 год и уход Филиппа Бобкова из КГБ
Следует отметить, что в советские времена группа "А" подчинялась непосредственно председателю КГБ СССР и его первому заместителю (Филиппу Бобкову). Идея наведения порядка в Литве и штурма телебашни, удерживаемой восставшими литовцами, принадлежала именно Бобкову. К руководству операции он пытался привлечь бывшего своего подчиненного по 5-му управлению КГБ генерал-майора Вячеслава Широнина, в конце 1980-х годов ставшего заместителем начальника 2-го Главного управления КГБ. Широнин от участия в этой авантюре отказался. Об этом он доверительно рассказал своему бывшему коллеге по Московскому управлению КГБ, а затем товарищу по службе в 5-м управлении КГБ полковнику Константину Дианову (от которого автору этих строк стало известно о данном факте).
Но Бобков нашел другого руководителя и в результате проведенной операции в Вильнюсе погибли 15 человек, среди которых был офицер группы "А" Виктор Шацких, сын ответственного сотрудника следственного отдела КГБ СССР. 600 человек получили ранения. Бывший офицер группы "А" Виктор Лутцев вспоминает:
"Самым подлым ударом по "Альфе" стали события в Вильнюсе в январе 1991 года. По приказу из Кремля мы взяли штурмом захваченный литовскими националистами телецентр. При этом впервые за 10 лет погиб наш боевой товарищ Виктор Шацких. Но мало того, что по возвращении в Москву нас никто не встретил, так Горбачев тогда на весь мир заявил, что не посылал "Альфу" в Вильнюс. Мы восприняли это, как предательство".
Действительно: Горбачев в Вильнюс "Альфу" не посылал. Ее послал Бобков.
Виктор Шацких был убит в спину из автомата Калашникова, оружия, которого не имели оборонявшие телебашню литовские восставшие. Пройдет немного времени и точно так же, выстрелом в спину, будет сражен еще один офицер спецподразделения "Альфа". Случится это в Москве во время октябрьских событий 1993 года, о которых речь пойдет позже. Целью этих выстрелов – и в Вильнюсе, и в Москве – была попытка спровоцировать бойцов спецподразделения "А" на жесткие ответные действия. После провала вильнюсской авантюры генерал армии Бобков в буквальном смысле предпочел умыть, обагренные кровью, руки. 20 февраля 1991 года он подал рапорт об увольнении со службы в КГБ. 29 февраля указом президента СССР Горбачева он был уволен. Нужно было уносить ноги. Свои стопы Бобков направил в финансовую структуру "Мост", которую загодя отстроил под себя.
Вскоре там оказался и Юрий Балев, хотя генералом Балев не стал. Не случись коллапс Советского Союза, он был бы, наверное, заместителем председателя КГБ, как стал им его предшественник на посту начальника 2-го отдела выдвиженец и любимец Бобкова молодой генерал Валерий Лебедев. Но Лебедев, как активный пособник ГКЧП, был привлечен к уголовной ответственности, вместе с другими участниками неудавшегося государственного переворота был затем амнистирован и оказался в подчинении Аркадия Вольского, бывшего в период карабахского кризиса представителем КПСС в Нагорном Карабахе. После распада СССР Вольский возглавил Российский союз промышленников и предпринимателей (РСПП) и приютил Лебедева у себя.
Валерий Воротников
После провала августовского путча руководитель управления ''З'' (в составе которого, кстати, действовало подразделение, осуществлявшее оперативный контроль за депутатами Верховного Совета СССР) генерал КГБ Валерий Воротников, как и ряд его подчиненных, находились под следствием за участие в попытке вооруженного переворота, но благодаря амнистии в отношении организаторов и активных участников ГКЧП отделался увольнением. Воротников родился 26 ноября 1945 года в селе Воротниково Шатровского района Курганской области. В 1967 году окончил радиотехнический факультет Уральского политехнического института (УПИ) имени Кирова. Работал инженером в том же институте. Член КПСС с 1970 года. В 1969–1975 годах был сначала на "освобожденной комсомольской работе" в Свердловском обкоме ВЛКСМ, затем – заведующий отделом студенческой молодежи и второй секретарь обкома. В 1975 году его перевели на службу в КГБ при СМ СССР. В 1977 году окончил Высшую школу КГБ, выезжал в командировки в Афганистан. С 1982 года работал в УКГБ по Свердловской области (начальник отдела по закрытому городу Свердловск-44), возглавлял 5-й отдел УКГБ по Свердловской области, затем служил заместителем начальника УКГБ по Свердловской области.
В 1985 году Воротникова перевели на должность начальника УКГБ по Красноярскому краю. В 1988 году – в центральный аппарат КГБ СССР на должность заместителя начальника 5-го управления КГБ, в августе 1989 года преобразованное в управление по защите конституционного стоя (управление "З"). С 25 января по 25 сентября 1991 года Воротников занимал должность начальника управления "З" КГБ СССР. При реорганизации КГБ, последовавшей после провала ГКЧП, в сентябре 1991 года его уволили из органов госбезопасности. С 1991 года занимался коммерцией, был заместителем председателя совета банка "Изумрудный".
Однако уже в конце 1991 года Воротников создал "Товарищество по защите национальной безопасности страны "Отечество", переименованное затем в Агентство экономической безопасности "Взор" ("Вневедомственная защита, охрана, расследование"), и стал там генеральным директором. Его партнером был бывший заместитель начальника управления ''З'' КГБ СССР Игорь Перфильев, как и Воротников, уволенный со службы в госбезопасности за участие в путче. Во "Взоре" каждому из партнеров принадлежало по 50% акций. Несколько позже акционера Валерия Воротникова сменил его сын Александр.
"Взор" в основном выполнял задания "Моста" и фактически являлся структурным подразделением СБ ''Мост-банка''. Поэтому в 1992 году Воротников оставил ''Взор'' и перешел на работу в СБ ''Мост-банка'' на должность заместителя руководителя.
В 1995 году Бобков продвинул Воротникова в политику: тот стал заместителем председателя Центрального совета Всероссийского общественно-политического движения "Духовное наследие" (Алексея Подберезкина). В том же году по списку КПРФ Воротников прошел в Государственную думу, где был включен в думский комитет по безопасности. Понятно, что со временем он стал еще и доктором политических наук (иначе в наши дни "несолидно").
В Думе, где Воротников просидел до 2003 года, он осуществлял работу среди депутатов с целью подрыва авторитета президента Ельцина. Результатом его деятельности явилась попытка импичмента президента, собравшая 150 подписей депутатов Госдумы. Именно через Воротникова Бобков и Гусинский поддерживали контакты с КПРФ. Вот как описывал один из своих разговоров с Гусинским руководитель отдела "П" Службы охраны президента Валерий Стрелецкий (к Гусинскому относившийся недоброжелательно):
"Несмотря ни на что, – изрек он [Гусинский], – мы контакт с КПРФ не теряем. У нас есть надежные мосточки. Через Воротникова держим связь... Я ведь со всеми стараюсь поддерживать хорошие отношения. И с коммунистами, и с президентской командой. Если через вас не получится вернуть расположение Бориса Николаевича, буду искать другой вариант. Люди уже работают. Жора Сатаров, кое-кто еще. Просили за меня семью президента. Поймите, такими людьми, как я, бросаться нельзя. Нас немного. Нас очень немного... Масс-медиа – это власть. Наша задача – взять СМИ в свои руки, иначе власть от нас уплывет. Даже на службу безопасности "Моста" я трачу треть всех денег. На масс-медиа же готов отдавать львиную долю своей прибыли. Затраты окупятся очень скоро" (В. Стрелецкий. "Мракобесие". – Попов).
Официальным руководителем СБ ''Мост-банка'' числился бывший милиционер, начальник отдела уголовного розыска Севастопольского РОВД Москвы Дмитрий Горбачук. Однако Горбачук был номинальным директором, так как в "Мосте" все-таки трудились и Бобков, и бывший начальник 5-го управления КГБ СССР генерал-лейтенант Евгений Иванов и, наконец, Воротников. Это без учета целого ряда старших офицеров госбезопасности, уволенных в "действующий резерв", в числе которых были Балев, первый заместитель начальника ЦОС КГБ СССР полковник Владимир Масленников и старший оперуполномоченный 2-го отделения 3-го отдела 5-го управления КГБ СССР майор Валерий Ширяев.
Александр Баркашов, Алексей Штурмин, Дмитрий Васильев
За абсолютно всеми противостоящими молодой демократии в России силами, будь-то баркашовское "Русское национальное единство" или общество "Память" Васильева, стояло КГБ. За абсолютно всеми. Ни одной случайной, не контролируемой и не направляемой КГБ группировки или организации не существовало.
В октябре 1993 года, во время штурма Белого дома офицерами спецподразделения "Альфа" погиб младший лейтенант Геннадий Сергеев. Андрей Дунаев, до лета 1993 года занимавший пост первого заместителя министра внутренних дел России, рассказывал об этом драматическом эпизоде:
"Его скосил снайпер с гостиницы "Мир". Кинулись туда, но стрелок успел уйти. Лишь по особым приметам и стилю исполнения поняли, что это почерк не наших эмвэдэшников, не кагэбэшников, а чей-то другой. Судя по всему, иностранных спецслужб".
Вот воспоминания бывшего командира "Альфы" Геннадия Зайцева: "Погиб наш альфовец, младший лейтенант Геннадий Сергеев... Они подъехали на бэтээре к Белому дому. На асфальте лежал раненый солдат-десантник. И они решили вывезти его. Спешились с бэтээра, и в это время снайпер в спину Сергеева и поразил. Но это не из Белого дома был выстрел, однозначно заявляю. Это подлость, она была с одной целью – озлобить "Альфу", чтобы она рванула туда и начала все кромсать".
Гостиница "Мир", бывшая ведомственная гостиница Совета экономической взаимопомощи (СЭВ), находилась на расстоянии нескольких сотен метров от бывшего здания СЭВ, в котором после распада СССР разместилась мэрия Москвы. В помещении, занимаемом мэрией, нашел приют "Мост-банк", отдельные охранники которого проходили стажировку за границей. Служба безопасности "Мост-банка" имела в числе прочего огнестрельное оружие иностранного производства. По этой причине и отличался стиль выстрела с крыши гостиницы "Мир". Скрыться же стрелявшему было нетрудно, воспользовавшись подземным коллектором между гостиницей "Мир" и зданием СЭВа.
В период противостояния президента Ельцина и Верховного Совета в 1993 году Бобков привычно и искусно интриговал. Он провоцировал вице-президента Александра Руцкого и спикера Верховного Совета Руслана Хасбулатова на активные действия, создавая у них иллюзию широкой поддержки в стране. Во время обострения кризиса, закончившегося штурмом здания Верховного Совета, Иосиф Кобзон по указанию Бобкова вел с Руцким переговоры. Официально это выглядело, как поручение мэра Москвы Юрия Лужкова и министра безопасности Николая Голушко. В действительности он по поручению Бобкова проводил визуальную разведку ситуации в Белом доме. Внутри здания Верховного Совета, более известного как Белый дом, действовали и другие агенты Бобкова. Одним из активных участников провокации Бобкова был Александр Баркашов.
Александр Баркашов родился 6 октября 1953 года в селе Сенницы Озерского района Московской области. Данные о его образовании отсутствуют. С 1972 по 1974 годы он проходил срочную службу в советской армии. По возвращении из армии с 1974 по 1985 годы работал на ТЭЦ-20 электрослесарем. В то же время Баркашов стал заниматься карате в Центральной школе карате при дворце тяжелой атлетики "Труд", основанной в 1969 году. Руководил школой энтузиаст этого вида восточных единоборств Алексей Штурмин.
В кратчайшие сроки карате в СССР стал очень популярен. В 1978 году Штурмин возглавил Всесоюзную комиссию по карате; в 1979 году был избран вице-президентом Федерации карате СССР.
Новый для СССР вид спорта подпал под пристальное вниманием 3-го отделения 11-го отдела 5-го управления КГБ, которое курировало канал международного спортивного обмена.
В отношении Штурмина поступало большое количество агентурных данных, свидетельствовавших о различных финансовых нарушениях в руководимых им и его учениками школах карате и о насаждении в них идеологии преклонения ученика перед учителем-сэнсэем. Роковым обстоятельством оказалось, видимо, то, что Штурмин стал "общественным консулом" посольства Голландии в Москве. А именно это консульство осуществляло связь с Израилем, с которым у Советского Союза в тот период были разорваны дипломатические отношения.
Для контроля за происходившим и за самим Штурминым был завербован один из ведущих тренеров школы карате Алексея Штурмина Тадеуш Касьянов. Его вербовку провели начальник 3-го отделения 11-го отдела 5-го управления КГБ полковник Борис Васильевич Тарасов и его подчиненный старший оперуполномоченный подполковник Николай Ильич Семин. Касьянов принял затем активное участие в разработке самого Штурмина, и вскоре Штурмин был завербован 6-м отделом 2-го главного управления КГБ СССР.
Несмотря на то, что благодаря вербовке Касьянова и Штурмина ситуация со школами карате была контролируемой, в 1981 году на основании тенденциозно подобранных оперативных материалов, соответствующим образом предварительно проинформировав руководство КГБ СССР и ЦК КПСС, 5-е управление КГБ добилось введения запрета и уголовного наказания за обучение карате в Советском Союзе. В 1982 году контроль за запрещенным теперь уже в СССР карате был передан новому только что созданному 13-му отделу 5-го управления КГБ.
Штурмина стали курировать старший оперуполномоченный 1-го отделения 13-го отдела 5-го управления КГБ майор Олег Никулич и его коллега старший оперуполномоченный майор Николай Царегородцев. Они же под руководством заместителя начальника 13-го отдела подполковника Эрнеста Белопотапова осуществляли арест Штурмина, которого от ареста не спасло даже то, что он был завербованным агентом.
Дело не стоило и выеденного яйца. Осудили Штурмина якобы за распространение им порнографических материалов, поскольку во время обыска у него дома была обнаружена видеокассета интимного содержания, на которой был заснят сам Штурмин и одна из его знакомых дам. Наказание ему было определено в семь с половиной лет лишения свободы. Пробыл он в заключении шесть долгих лет. Полтора года провел под следствием и в различных следственных изоляторах ближайший сподвижник Штурмина по карате Касьянов, которому тоже не помогло его пребывание в агентурном аппарате госбезопасности.
Новый 13-й отдел 5-го управления КГБ возглавляли подполковник Александр Мороз и его заместитель майор (затем подполковник) Эрнст Белопотапов. Отдел создавался для разработки неформальных объединений. Именно этому отделу было поручено ведение агентурной разработки Штурмина, закончившейся его арестом по надуманным обвинениям.
На начальной фазе разработки Штурмина в поле зрения чекистов оказался также мало кому тогда известный каратист Александр Баркашов, который вскоре был завербован в качестве агента. Вербовал его старший оперуполномоченный 13-го отдела (отдел был малочисленный и не имел отделений) майор Олег Никулич. Баркашов стал единственным из руководителей школ карате Штурмина, избежавшим уголовной ответственности за обучение данному виду спорта.
В 1985 году Баркашов был внедрен кураторами 13-го отдела 5-го управления КГБ в российскую ультра-националистическую организацию (национально-патриотический фронт) "Память", которую с 1985 года фактически возглавлял Дмитрий Васильев, являвшийся членом этой структуры с начала 1980-х годов. Сначала Баркашов стал телохранителем Васильева, затем его заместителем.
Дмитрий Васильев родился 30 мая 1945 года в городе Кирове (Вятка). В 1963 году закончил театральную студию. С 1963 по 1966 годы проходил срочную службу в составе советских войск в Венгрии. Некоторое время после возвращения из армии работал во МХАТе, который оставил из-за конфликта с главным режиссером театра Олегом Ефремовым.
Обладавший харизмой, артистичный Васильев привлек к себе внимание чекистов из "Фирмы" Евгения Питовранова, которые завербовали его в качестве агента 2-го отделения 1-го отдела 5-го управления КГБ СССР. По согласованию с Бобковым Васильев был внедрен в ближайшее окружение русского националиста художника Ильи Глазунова, у которого стал личным секретарем и доверенным лицом. Глазунов был завербован 4-м отделом 2-го главного управления КГБ СССР. У себя на дому Глазунов держал художественно-литературный салон, посещаемый советской творческой элитой и иностранцами, в числе которых был посол Испании в СССР Хуан Антонио Самаранч, с помощью Глазунова был завербован офицером 3-го отдела 2-го главного управления КГБ СССР. Отдел этот вел разработку посольства Испании в Москве. Агенту Васильеву было поручено в том числе фиксировать все, что происходило в салоне его шефа Глазунова.
Появление НПФ "Память" было инспирировано 2-м отделом 5-го управления КГБ СССР, которым руководил полковник Балев. После создания "Памяти" Дмитрий Васильев был переориентирован на национальные проблемы. Оперативную связь с ним и руководство его деятельностью осуществляли теперь офицеры-оперативники 2-го отдела 5-го управления КГБ СССР. О деятельности "Памяти" регулярно информировали руководство КГБ СССР и центральные партийные органы страны. Вот что писал об этом Александр Яковлев, член Политбюро, ближайший соратник Горбачева:
"Из его рассуждений я уловил, хотя Виктор Михайлович [Чебриков, председатель КГБ СССР в 1982–1988 годах] не называл фамилий, что немало людей из агентуры КГБ внедрено в демократическое движение. Единственное, что я узнал в конкретном плане, так это историю создания общества ''Память'' и задачи, которые ставились перед этим обществом" (Л.М. Млечин. ''Горбачев и Ельцин. Революция, реформы и контрреволюция''. – Попов).
В 1987 году члены НПФ "Память" на Манежной площади Москвы провели массовый митинг в поддержку перестройки, а руководство "фронта" было принято первым секретарем Московского горкома КПСС Ельциным. Вскоре в ряде городов России были образованы одноименные националистические организации, также в основном подконтрольные госбезопасности.
Революционная ситуация в стране требовала от чекистов, руководящих деятельностью своих агентов в "Памяти" Васильевым и Баркашовым, создания еще более радикальной структуры, могущей взять на себя проведение жестких акций. В октябре 1990 года Баркашов вместе с рядом членов "Памяти" основал движение, получившие название "Русское национальное единство" (РНЕ), ставшее объединением националистов-боевиков. Идеология РНЕ по своему содержанию являлась фашистской, а "гвардейцы Баркашова" обязаны были присягать на верность "вождю".
Во время путча августа 1991 года Баркашов в числе первых поддержал ГКЧП, отправив соответствующую телеграмму вице-президенту СССР Янаеву, одному из главных участников заговора. В 1993 году, за несколько месяцев до вооруженного штурма Белого дома правительственными войсками, Баркашов заявил о политической поддержке членов Верховного Совета РФ, отметив, что при необходимости руководимое им РНЕ окажет Верховному Совету вооруженную помощь.
Баркашов и около 200 его "гвардейцев" действительно оказались в числе защитников Белого дома. 3 октября 1993 года небольшая группа боевиков РНЕ численностью в 15 человек, руководимая Баркашовым, захватила расположенное рядом с Белым домом здание мэрии города Москвы, пару этажей которого занимал "Мост-банк". В силу этого Баркашов имел подробный план здания, его коммуникаций, включая подземные, и без труда выбил из здания разбросанные по нему две роты военнослужащих дивизии Особого назначения имени Дзержинского.
Тем не менее, после визуальной разведки, проведенной в здании Белого дома, Бобкову стало очевидно, что шансы в военном противостоянии у защитников Белого дома равны нулю. Не желая терять баркашовцев, которые могли пригодиться в будущем, Бобков договорился со своим же ставленником министром безопасности России Голушко о беспрепятственном пропуске боевиков РНЕ через кордон войск, блокировавших мятежный Белый дом. Подразделению "Альфа", находившемуся в непосредственном подчинении Голушко, была дана соответствующая команда, и боевики РНЕ во главе с Баркашовым в тайне от других защитников Белого дома покинули его за несколько часов до начала штурма здания верными президенту Ельцину войсками.
В 1996 и 1999 годах Баркашов баллотировался в Государственную думу от националистического блока "Спас". В 2000 году он поддержал избрание на пост президента России Владимира Путина. В 2005 году Баркашов принял монашеский постриг под именем Михаила и в декабре 2006 года на основе московской региональной организации РНЕ создал "Движение Александра Баркашова", в фундамент идеологии которого была заложена религиозная составляющая. Духовным наставником движения стал сам Баркашов – "отец Михаил".»
Швец верно рассуждает, как аналитик спецслужб, но Путин, кроме спецслужбы, ещё и работник Братьев Тьмы, о воздействии которых на события Швец не подозревает.
Отправлено: 01.05.20 11:32. Заголовок: Пропагандисты на колхозном поле и личных огородах
PS. Пропагандисты на колхозном поле и личных огородах Игорь Эйдман: Российские пропагандисты напоминают советских колхозников, только сеющих не рожь, а ложь
«Многие удивляются, откуда у всех этих теленичтожеств (Малышевой, Соловьева и пр.) пафосные дворцы заграницей и другие дорогостоящие активы. Конечно, власти им прилично платят, но не столько же.
Дело вот в чем. Российские пропагандисты напоминают советских колхозников, только сеющих не рожь, а ложь. У них есть обязанность работать на колхозном поле лжи, прославляя путинский режим. За это им дают большие зарплаты и другие ништяки от государства. Но, кроме того, им позволяют работать на себя, на "личных огородах". Здесь пропагандисты собирают урожай лжи для частных клиентов, то есть занимаются журналистской джинсой.
Деньги на ТВ делают буквально на всем. Предположим, малоизвестный политик с богатыми спонсорами, провинциальный амбиционный чиновник или просто честолюбивый бизнесмен мечтают попасть в федеральный телеэфир. Нет проблем. Соловьев и Ко помогут это сделать. За несколько сотен тысяч долларов клиент станет мегазвездой телевизионных токшоу. Или другой пример. Компании-производителю надо раскрутить новый лекарственный бренд. Тоже дело нехитрое. Тысяч за пятьдесят-сто зеленых о нем упомянут в программе Малышевой и(или) расскажут о быстром распространении болезни, от которой спасет это средство. Но больше всего можно заработать на разных коммерческих конфликтах и скандалах. За пару-тройку сотен тысяч баксов Караулов (или кто там сейчас вместо него) слепит слезную телеисторию о настоящих извергах, пытающихся помешать его заказчику осчастливить человечество.
Именно на джинсе знаменитые телепропагандисты сколотили начальный капитал, который сейчас активно инвестируют в различные активы. Часть заработанного они передают наверх руководству телевидения, всяким Эрнстам и Добродеевым. А те в свою очередь делятся с кураторами из АП - Громовым, Кириенко и т.п..
В таком же духе работают правительственные социологи, политологи и другие эксперты, которые по должности обслуживают власти, а параллельно набивают карман, озвучивая по частным заказам любую ложь в качестве говорящих голов различных корпоративных PR-кампаний.
Кремль выдает пропагандистам разрешение на коррупцию в обмен на готовность небрезгливо обслуживать любые его извращенные прихоти. В свободное, от прославления Путина и разоблачения гейевропейцев, время Симонян, Малышева, Киселев, Соловьев и прочие могут воровать из бюджета, заниматься джинсой, "гулять налево", обслуживая частных клиентов. Главное, чтобы не забывали отрабатывать свои трудодни на колхозном поле телелжи.»
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 7
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума